За последние десятилетия в образовании произошло множество всевозможных ухудшений. Но ничего не вызывало такого общественного резонанса, который мог бы изменить судьбу просветительства. Что бы ни делалось прежде с образовательной системой, реакция общественности была весьма банальной и не убедительной. Но стоило лишь появиться призрачному намеку на улучшения, как всем вдруг резко захотелось обезопасить страну от «незваных гостей». То есть, как только появился человек, способный вытряхнуть это заплесневелое одеяло с клопами — все сразу набросились на него, блистая латами «патриотизма». Нет, мы же с вами понимаем, что различные информационные ресурсы — это лишь инструмент форматирования общества в некоторых руках. Все прочие будут объявлены неправильными.
Но проблема в другом: почему в России до сих пор форматирование сквозит везде и во всем? Ведь реализуют это не власть имущие - это делают те самые люди, которые представляют собой основной «бульон» социума. Не здесь ли, дорогие мои читатели, скрывается «лукавый враг народа»? Не должен ли социум преодолеть свой архаичный менталитет, и посмотреть в зеркало, прежде чем помышлять о каком-то благоприятном будущем для своей страны?
Почему до сих пор, каждый, кто смеет выйти из строя, подлежит расстрелу, травле в обществе, и обязательно должен быть назван «врагом народа» и «псевдопатриотом»? Не думаю, что найдется много смельчаков, кто сможет дать конструктивный ответ. Архаичная ментальность популярна именно потому, что предлагает идти кратчайшим и легким путем. «Кто не с нами — тот против нас». «Вышел из строя — самый умный, лучше других себя считает». А самое главное, что культ жертвоприношения слишком глубоко укоренился в ментальности. Найти такую жертву, которая устроит всех. Белая ворона — вариант надежный. Никто не осудит, никто не заступится, никто не будет против. Неформат? Добро пожаловать на алтарь общественного спокойствия. Видимость борьбы, она знаете ли, завсегда оградит от опасности настоящих реформ. Как верно подметил Высоцкий «Красота среди бегущих — первых нет, и отстающих. Бег на месте общепримиряющий». А настоящие реформы — это слишком рискованно. «Не жили хорошо — нечего и начинать. Лучше великого лидера подождем — он знает как надо, и всех нас выведет.» Но под лежачий камень — вода не течет. Нет, не течет. А система расставляет на верхушки лояльных к себе людей, или же людей, резонирующих с нужными ей постулатами.
Вопрос лишь в том, согласно ли общество с таким положением дел, или нет. Я утверждаю, что Тепляков — это вызов не только Путину, но и всей безысходной действительности, в которой существует Россия уже много веков.
Подобно разящему лучу света, аура Теплякова рассекает все деструктивные убеждения, срывает вековые печати с запретных тем и скрытых в подвалах секретных архивов. Алиса Теплкова, будучи вестником и знамением, спешит сообщить нам: «Спасение возможно, нужно только захотеть!»
Но, увы, замшелая архаичность уже нашла ключи к сердцам общества, и шепчет милые для них песни на ухо.
Таким образом, следует признать, как бы модно не было сейчас винить во всем Ельцина, Горбачева, Путина, что главный виновник всех бед — это социум, живущий архаичными моделями. Подобно тем, кто всю жизнь носил цепи, теперь, когда цепи пали, они вновь навешивают на себя свои цепи обратно, и восклицают: как же крепки наши цепи, как тяжелы они! Если нет цепей — значит появляется ответственность. Эта ноша, которая может показаться тяжелее цепей. Порой проще прятаться за рабством и безысходностью.
И «правильные» смотрящие подпевают им: «Правильно, не нужно нам этого. Жили правильно, и еще долго проживем.» Возможно, Тепляковы в чем-то преувеличивают, но это необходимо, когда нужно достучаться до глухих стен. Ведь если просто «спросить у ясеня», то «ясень не ответит нам, кивая головой».
Нужно верить в свое спасение, стремиться к нему и хотеть перемен. Тогда, и только тогда можно будет убедиться, что пути во истину неисповедимы. А если холить и лелеять свои цепи, если любить свои надежные катакомбы, в которых «ото всякой бомбежки можно укрыться» - то ничего не выйдет. Народ либо един, либо едим. Но единство — это не значит, что все должны быть одинаковыми, как туфли с фабрики Большевичка. Единство — это когда разные люди могут уживаться вместе. А когда форматируют и сбрасывают со скалы — это нечто другое.