Евгений Останькович
Я родился в плохое время. Палачи-империалисты с помощью своих наймитов застрелили Сергея Мироновича Кирова. А наймитов было много, в том числе и на Северном Кавказе. Они прятались, конечно, под личиной благородства, честности, общественной активности, патриотизма. Поэтому, взяли и моего отца. Основания к тому были. Руководитель комсомольской организации пединститута, первый в крае Ворошиловский стрелок, а главное – дружил с известным преподавателем, который вел с западными учеными переписку.
А дальше, все как в книге у Рыбакова. Бить не били (время еще не подошло), но не давали спать, через каждый час допрос.
- Вспомните, Вы в компании рассказали анекдот. Кладбище… Сталин… Вспомните!
Отец не помнил. Словом, Анатолий Останкович отделался легко. Двадцатилетнего парня выпустили на свободу. Но из пединститута – долой на всякий случай. И уехал Анатолий Александрович с незаконченным высшим учить детей на край края. Но и у края есть светлые стороны. Вокруг казацких станиц Калиновской, Савельевской и других по левую сторону Терека был рай для охоты. Кабан, заяц, фазан… Отец был заядлым охотником и на почве общего увлечения вскоре заимел немало приятелей. А ряд личных достоинств помогли обрести и друзей. Ему верили, его оберегали. Пора было врастать и в общественную жизнь.
И вот однажды его вызвали «в район» и поручили организовать подписку на облигации, не помню уже какого займа. Но это не столь важно. В то время подписки на очередной заем проводились почти каждый год. Словом, поехал молодой учитель в одну небольшую казацкую станицу. Встретили вроде–бы радушно. Сухого вина предложили. Накормили гостя и, как он просил, собрали всех казаков в большой избе. И тут представитель района стал рассказывать о нуждах страны, о том, как народ живо откликается на призыв – подписаться на очередной заем. Слушали молча, внимательно, вежливо. Но вот речь уполномоченного иссякла. Воцарилась тишина. Хозяин избы, лет шестидесяти с длинной седой бородой, который сидел на лавке в первом ряду, не оглядываясь, с застывшим выражением лица, будто разговаривал со станичниками спиной, вдруг спросил:
- Ребята! Вопросы есть?
- Есть! - Кто-то отозвался из глубины комнаты. - А дело это добровольное или как?
- Или как, или как! – передразнил своего станичника хозяин. - Конечно, добровольное. Вот ты, Матвей, и Рыков Степан на заем и подпишитесь. Ваш черед. Другие не подпишутся. У нас от пасхи до спаса дождя не было. С урожаем плохо, может виноград выручит. Но он у нас поздний. Еще неизвестно – выручим что за вино на рынке, или нет.
- Ты Матвей да Степан идите сюда - бумагу подписывать…
Возвращался председатель района в адском настроении. В станице больше ста домов и только двое в списке «пожелавших».
Отец знал, что в районе должны иметь документы по поводу его подозрительности. А он сорвал первое поручение. Быть неприятностям.
Решил по пути в районный центр заехать в свою станицу. Проезжал на велосипеде мимо поселкового Совета. На пороге стоял председатель – друг, сотоварищ по охоте. Окликнул отца. Зайди, мол.
Зашел, рассказал всю историю с подпиской
– Молодой ты совсем, наивный – засмеялся председатель, - а ну давай съездим туда вместе…
Вернулись в злополучную станицу. Зашли в тот же дом – он был самым большим из восьми запрятанных в винограде хатенок.
Поздоровался с седобородым, сел на табурет и стал рассматривать фотографии и журнальные вырезки, развешанные на стенах в стеклянных рамках. Фотографии родственников, битва с французами под Смоленском, пожар Москвы в 1812 году, портрет адмирала Макарова. Увидев этот портрет, председатель напрягся. Немного помолчал. А потом сказал неожиданно:
- Теперь я, Толя, понимаю – почему плохо прошла подписка. Да тут, боюсь, не нам беседы проводить. Ишь, портреты белогвардейцев понавешали.
- Это адмирал Макаров – вступился дед.
- Не знаю. А погоны мы эти хорошо знаем. Деникин, Шкуро, не с ним ли твои станичники воевали. Да они ни за что не подпишутся по просьбе Советской Власти. Поехали, Анатолий. Пусть другие тут разберутся.
За нашей спиной началась какая-то суета, шепот. Кто–то куда-то побежал. Председатель же никуда не спешил. Выкурил не спросясь папиросу. Подошел к окну.
- Идут твои казаки. Сейчас начнется.
И началось. Подходили, ставили подписи. Через час на заем подписалось полсела.
- Теперь можно возвращаться и в райцентр - сказал председатель. Сам собрал бумаги и пронзительно взглянул на старика.
- А вот белогвардейца больше на стены не вешай. По дружески говорю, будут у тебя неприятности.
… Гнали велосипеды во всю прыть. Председатель смеялся и говорил:
- Вот видишь, как надо с ними работать… Вот и выполнил ты первое поручение. Оправдал доверие.
В горле отца застрял ком. Было стыдно и горько. Так открывалась новая наука жизни…