– Ты уверен, что она жива, и с ней всё в порядке будет? — слышу молодой мужской голос, мне незнакомый.
Приятный тембр, хочется посмотреть на обладателя, но сколько я не пытаюсь открыть глаза, ничего не выходит. Моё тело мне не подчиняется. Даже веки!
— Да жива она, жива, только не в лучшем состоянии. Переход дался ей сложнее, чем я предполагал, — отвечает другой мужчина и по голосу явно старший и более властный. — Доставь сюда целителя, срочно, иначе мы её потеряем!
— А я предлагал сразу взять Церана с собой, но ты и слушать не хотел.
А ведь парень прав, с учетом того, как мне сейчас плохо, доктор или на худой конец целитель, мне бы точно не помешали, да и как можно скорее.
Даже простые вдохи и выдохи даются мне с большим трудом. Поэтому я бросаю всяческие попытки открыть глаза и посмотреть на того, кто это так волнуется о моей тушке. Боль в груди, ломота в костях, интересно на этот раз в какую мясорубку я попала? Авария, амнезия? Почему я ничего не помню?
Эти двое ощупывают меня, как какую-то куклу и даже не стесняются. Мне хочется им закричать, эй, подальше держите ваши ручки, господа хорошие. Но чувствую себя словно на американских горках, то проваливаюсь в какое-то подземелье, то выныриваю на поверхность и слышу этих двоих. От интенсивности разноцветных вспышек перед закрытыми глазами/ меня немного подташнивает. Не могу даже стонать, куда уж там кричать, чтобы они меня не лапали.
— Слушай, а ты уверен, что это точно она, моя будущая жена?
Какого дьявола? Какая жена? Кто жена? Я жена? Чья, мать вашу, жена? А с другой стороны, что это тебе во мне не нравится, парень? Хотя может он кого другого имеет ввиду?
Но меня накрывает поганое чувство страха и вопрос жизни и смерти становится более насущным. Мне кажется, что последние силы из меня куда-то утекают.
Эй, вы двое, хватит болтать, тащите сюда целителя, где бы он там бы ни был, потому как я, абсолютно точно, не хочу умирать.
***
— Что это? — спрашиваю я бармена.
Чувствую лёгкое замешательство и глупо смотрю на стакан с белёсой жидкостью, который стоит передо мной на барной стойке.
— Коктейль «Забвение», — отвечает он. Ну и прикид у него: голый накаченный торс, кожаная жилетка, да красные рожки дьявола на голове.
Я понимаю, что каждый волен прикалываться по-своему, но всё же это явный перебор, хотя какая мне разница.
Коктейль на вид напоминает разбавленное водой молоко. Не могу вспомнить, когда я это заказывала. Хотя, если честно, я не припомню вообще, чтобы заходила в этот бар. Как, впрочем, и многое другое. Последнее, что всплывает в памяти, как мы с Алексом уходим всё глубже и глубже ко дну океана, взявшись за руки. Я мечтаю о нашей свадьбе, выбираю платье: красное или белое, в ушах звучит голос моей подруги Сары: «Давайте ребята, достанем эти сокровища!»
А вот что было потом, не помню. От напряжённой попытки восстановить всю картину событий, что привели меня в этот бар, начинает болеть голова и в области сердца появляется неприятное давление.
— Выпей, тебе полегчает, — бармен пододвигает бокал ко мне поближе и улыбаясь подмигивает, но что-то весь его облик не вызывает у меня доверия. И когда это мы перешли с ним на ты?
Во всём пространстве есть чёткое ощущение наэлектризованности воздуха да и улыбка у него какая-то фальшивая. Может, это всего лишь моя паранойя набирает обороты, но он мне не нравится. Не нравится, и всё тут.
— Простите, но я его не заказывала, — мои нервы на пределе, ещё чуть-чуть и паническая атака накроет меня.
— Здесь всё равно ничего другого не подают, — он продолжает с невозмутимым лицом протирать полотенцем стаканы.
— Тогда я лучше пойду в другой бар, — пытаюсь встать с табурета, но у меня кружится голова, и я сажусь обратно. — Можно мне просто воды?
— Я же ясно выразился, что здесь пьют только это, — он приподнимает одну бровь, взглядом указывая на напиток.
— У вас нет воды?! Бред какой-то, — говорю больше себе, чем ему, потому как реально не понимаю, что здесь происходит, как я сюда попала и где к чертям собачьим Алекс?!
Перед глазами всё немного расплывается, как если б я долго спала и только открыла глаза. Но спать я не сплю, это точно, потому как физически очень мерзко себя ощущаю. Тошнота, слабость, головокружение и давящая боль в груди, будто там лежит бетонная плита. Дышу через силу, малыми рывками. Оглядываюсь по сторонам. В баре полумрак, лиловый свет делает всё вокруг приторно вязким. Из всех посетителей в этом баре лишь я. Теперь добавляется ещё и страх, к моим и без того, дерьмовым симптомам.
— Не сто́ит бояться, — он что читает мои мысли, или моё лицо как открытая книга.— Самое страшное уже позади.
О чём он вообще говорит? Что всё это значит?
— Где Алекс? — единственная важная вещь, что меня действительно заботит, но зачем я спрашиваю о ней у этого странного бармена, если честно, не знаю. Само вырывается.
— Он в полном здравии. Готовится к свадьбе с твоей лучшей подругой Сарой, — говорит это, и от уха до уха холодно так растягивает губы. Не улыбка, а гримаса какая-то, ей-богу
Секунды две смотрю на него внимательно, затем меня прорывает на громкий хохот. Начинаю понимать, что всё это какой-то один большой розыгрыш и явно Сара с Алексом здесь постарались.
— Я рад, что тебе весело, — бармен не смеётся вместе со мной. Его лицо остаётся хоть и улыбчивым, но серьёзным. — И перестань смеяться так громко. Здесь любят тишину.
О, а вот это интересно! Бар, где любят тишину и подают лишь разбавленное молоко, явно не входит в десятку лучших заведений нашего города. Он смотрит на меня насмешливо и с какой-то досадой. Как если бы я ему не нравилась, но приходит/ся меня терпеть, потому что выбора нет.
— Ну и отлично, я как раз насмеялась, могу и помолчать немного, — я выжидающе уставилась на бармена.
— Буду безмерно счастлив, если ты спокойно выпьешь свой напиток и успокоишься, — а вот это мне совершенно не нравится.
— Не смешно, — говорю я ему, но вижу, что взгляд его тёмных глаз абсолютно не весел.
Слышу, как открывается входная дверь и оборачиваюсь. Вижу мужчину, волосы с проседью, высокого и крепкого телосложения, в руках трость с белым черепом на рукоятке. С того места, где я сижу, особо не получается разглядеть детали, но что-то сияет алым светом на его трости и приковывает мой взгляд.
