Доброго вечера и хороших наступающих выходных. Мы все, независимо от возраста, страны проживания и вероисповедания, стремимся к счастью, теплу и взаимопониманию. У каждого из нас есть ближний круг, куда входят родственники, друзья, ценные и значимые люди, без которых жизнь была бы неполной и холодной. Почему то о живущих с синдромом Аспергера сложился давний и немного странный стереотип – мол, это инопланетяне какие-то, с планеты, где не знают таких понятий, как любовь, забота, сочувствие, душевность и много-много чего ещё. Об этом мы обязательно поговорим позже, но сегодня речь пойдёт именно о близких. И потом много раз ещё, только с разных сторон, о них же…
Нейротипичные личности не менее чем нейроотличные подвержены травме отвержения – когда в детстве им мало уделяли внимания отстранённые нордические родители, например. И часто такие травмы остаются глубоко внутри, непроработанные, забитые важными делами повседневности. Ящик Пандоры скрывает в себе столь впечатляющие, иногда даже жуткие глубины, что становится страшно. Как жить с этим осознанием, что ты всего лишь песчинка, маленькая и ненужная – ни родителям, ни друзьям, ни любимым? Проблема «дойти до психотерапевта» с этим или другим повреждением базовой основы бытия, решается обычно бытовыми, тривиальными способами. Кому-то достаточно посиделок с товарищами, «жилетками», как принято говорить. Кому-то нет. Кто-то залипает в зависимости, уходя либо в мир фантазий (компьютерные игры), либо в смертельный танец с веществами (от алкоголя до наркотиков), либо падает в любимого человека, растворяясь в нём и теряя себя. Последнее может быть даже хуже всего остального, потому что – а где вы видели компьютерные игры, отвергающие игроков? (ну если не брать во внимание сообщества и «однополчан», а сами игры). Или вещества. Им гораздо выгоднее притягивать в себя, затаскивать, завораживать. Но вовсе не отвергать. Растворяясь в людях или в любимом деле, рискуешь заработать настоящий «волчий билет». Когда тебя выставят на обочину с чемоданом и скажут: ну иди, здесь тебе не рады, здесь ты больше не нужен. Тут даже обычная психика может временно пошатнуться.
А что мы?... Могу подтвердить одну аксиому, известную всем Аспи в мире – и переживаемую ими (и мной) с такой степенью интенсивности, которую многие просто не выдержали бы. Наша особенность не позволяет нам выставлять напоказ многие вещи… Чувства, которые действительно есть. Ощущения, переживания. Да, пресловутая коммуникационная стена, она реально присутствует, всегда. Мне повезло компенсироваться примерно на 90%: это значит, что в социуме меня принимают и видят, как достаточно понятного и реализованного человека (со слов самих представителей внешнего социума), ну может быть, иногда излишне увлечённого чем-то. С другой стороны, мало ли на земле фанатов чего-то или кого-то… Под них можно было успешно замаскироваться, что я однажды и сделала. Опять-таки, это не говорит о том, что моя жизнь в мире за пределами ближнего круга это сплошь маска и лицедейство. Вовсе нет. Однако, это отдельная тема для совершенно другого поста.
Отвержение для Аспи может стать локальным апокалипсисом, когда мир внезапно становится оглушающим, горящим, рвущим на части. Такие ситуации могут быть связаны не только с отвержением, но воспринимаются они по-другому. И всё это происходит исключительно внутри (вы можете даже не заметить, что слегка грустный и задумчивый человек, стоящий рядом с вами, сейчас находится в своём персональном аду). Это не реакция капризного ребёнка, который возжелал игрушку вот прямо сейчас и только эту. Это не не истерика, не слабоволие и не малодушие. Посвятив много лет изучению этого вопроса и пытаясь наладить собственный контроль, не так давно я пришла к выводу, что у Аспи большинство резких реакций на происходящее вообще никак не контролируется. То есть, это не может быть манипуляцией, когда ты специально запускаешь реакцию, чтобы кого-то зацепить или позлить. Просто потому, что у нас нет такого встроенного драйвера, как манипуляция. Но это может интерпретироваться людьми снаружи, как игра в кошки-мышки или как эгоцентричное преследование своих интересов в ущерб интересам других. И как махровая манипуляция, да. Но когда впервые, ещё в очень раннем детстве, я ощутила отвержение от мамы – не потому, что она меня не любила, причину уже не помню даже – всё вокруг вспыхнуло. Буквально словно на киноэкране я видела, как сворачиваются в трубочку пожираемые пламенем обои в комнате, как полыхает ковёр, как жаркие языки огня ползут по мне. До этого момента я ещё никогда и нигде не видела пожара, но видимо, что-то слышала краем уха, из бесед родителей или из телевизора. С того дня я стала дико бояться пожаров, хоть киношных, хоть настоящих. Кто бы мог подумать, что спустя тридцать лет огонь станет моим самым лучшим другом среди тех, кто «не люди». Это не была галлюцинация, как бы объяснить получше… Это была именно картинка-эмоция, ощущения, приближенные к реальным через знание. Откуда знание взялось, нет ответа до сих пор. Как двухлетний ребёнок может точно знать, каково это, гореть заживо? Тоже довольно распространённая особенность Аспи, тотальная синестезия (одновременное восприятие мира всеми органами чувств на полную мощь, как цветной слух композитора Скрябина, например).
В подростковом возрасте я стала категорично сторониться людей, которые мне нравились. Со стороны это воспринималось, как замкнутость, застенчивость. Особо никто из учителей или одноклассников не переживал по этому поводу – я училась одновременно в двух школах, в лицее и в музыкальной, нагрузка была большая, много было выступлений, конкурсов, подготовок к ним. Тревожные звоночки не звенели, ведь что возьмёшь с творческой девчушки, которая всё свободное время проводит либо за роялем, либо за тетрадками? Но никому, даже маме или своей единственной подруге на тот момент, я не могла рассказать, что меня буквально корёжит и выворачивает, если нужно подойти к кому-то, кто нравится. Задать вопрос, например. Или что-то попросить (тем более, попросить). Каждый отказ добавлял новую трещину в разноцветные витражи моего взаимодействия с внешним миром. И каждое отвержение забирало один оттенок. В семнадцать лет я отстригла свои длинные волосы и перекрасила их в радикально чёрный цвет. Тогда было очень популярно готическое движение (а эмо ещё не появились), так что мне было легко спрятать свою боль в рядах таких же мрачных, строгих и тёмных личностей. На вид. Но причина была иная. Так было легче защищаться. Сказать «ну что вы хотите, я гот, моя религия мрак и тлен, отстаньте от меня, пожалуйста». А внутри при этом продолжать отчаянно тянуться к теплу и пониманию, не имея возможности донести это до тех, кто был готов их отдавать.
Что сейчас? Середина жизни (надеюсь), много дорог пройдено, много мостов построено. Мост через пылающую бездну отвержения – один из самых хрупких. Он не стеклянный, нет, он просто очень тонкий. Одна дощечка в ширину. За годы работы над собой, за годы принятия себя, как Аспи, я всё же вырастила броню, толстую кожу (искусственным путём). И теперь у меня есть другая крайность: теперь чаще отвергаю я, чем меня. Иногда это действительно выбор в пользу избегания или убегания. Только лишь потому, что мои датчики боли и перегрузки негативом настолько тонко настроились, что подают сигнал «аларм» порой слишком рано. Так как дуть на воду совершенно не хочется, сейчас я уже воспринимаю это как поле для новых испытаний самой себя и коррекции настроек души. Если в жизни человека есть отношения, которые можно назвать безусловными (безусловная любовь, например), это помогает стать менее… Категоричным. Более принимающим. Помогает шаг за шагом, пусть медленно и неуверенно, продвигаться к противоположному берегу, не боясь упасть с дощечки в кипящую лаву. Это ещё и про доверие, оно очень, очень много значит.
И когда ты вдруг проходишь очередной удар, горишь, но вместо того, чтобы улететь, убежать или исчезнуть, идёшь вперёд и улыбаешься – ты понимаешь, что можешь это выдержать.
Об авторе: диагностированный синдром Аспергера (в 26 лет), документально не подтверждён (личный отказ от официальной постановки диагноза)