Как только народная мудрость не окрестила эти самые семейные тайны – от старинного «шила в мешке не утаишь» до современного «скелета в шкафу».
А я бы их назвала миной замедленного действия, потому что рано или поздно механизм всё равно сработает, и пострадают от него в первую очередь те, кто всего ближе к эпицентру, то есть, близкие и родные. А всего чаще – дети…
- Я знала давно, что ты у меня не от мира сего, вся в папашу своего чокнутого. Не живешь, а словно на судьбу ворожишь. Слышишь меня? Другая бы давно уж живот вперёд и на завоевание мужа, а ты? Только книжками день и ночь шелестишь, одну твою спину над столом склонённую и вижу. А ведь сказать придётся, все равно придётся, куда ты денешься? Вот увидишь, родишь, и будет у тебя море проблем, тогда я посмотрю, как ты у меня запляшешь…
Мать начинала сморкаться и вытирать передником повлажневшие глаза. Это повторялось чуть ли не каждый день, и однажды, не выдержав её причитаний, Татка схватила пальто и почти выбежала на улицу. Хотя «выбежала» - это громко сказано, в её положении выбежать было нереально, потому что через два месяца Татка должна была родить.
Уже на лестничной площадке она собрала в узел свои роскошные вьющиеся волосы, надвинула на лоб шапку, поправила на животе платье и побрела вниз по лестнице. Её губы лихорадочно повторяли одну и ту же фразу: «Сказать придётся, все равно придётся…»
На вокзале она купила билет и села в автобус. Всю дорогу Татка держалась за сердце, которое бухало в груди, как тогда, когда она впервые увидела его и влюбилась сразу, с первого взгляда.
Их, девчонок из педучилища, послали на какую-то своеобразную летнюю практику, вернее, предложили поработать горничными в гостинице, куда заселились на некоторое время участники какого-то уж очень важного совещания. А он, Виктор Краснов, и его сослуживцы были присланы из областного центра эту самую гостиницу охранять.
Будто волшебным зельем опоил он молодую и неопытную в любовных делах Татку. Жар в крови дал свой результат, Татка поверив в то, что это и есть любовь на всю оставшуюся жизнь, послушалась Виктора и, ни капельки не смущаясь, пошла за ним, когда однажды он пригласил её на квартиру своей матери, которая проводила всё лето на даче.
Но командировка закончилась, и Виктор уехал обратно в свой город, Татка даже не знала его адреса, знала лишь, что он дежурит на железнодорожном вокзале. Сначала ждала, что он напишет или приедет сам, потом поняла, что не приедет, а потом… узнала, что беременная.
И вот, подчинившись воле матери, она решила сказать ему о том, что он скоро будет отцом. Увидев на перроне группу мужчин в форме, направилась к ним и, сильно смущаясь от своего вопроса, всё-таки спросила:
- Виктор Краснов дежурит сегодня?
- Нет! – ответили ей. – Он сегодня взял отгул, поехал жену из роддома забирать. И вообще он скоро уезжает отсюда совсем, на родину жены в Белоруссию едут… Девушка, девушка, что с вами? Что ему передать?
Но Татка уже заспешила обратно к остановке. Услышав за спиной адресованный явно ей мужской смех, не остановилась, а только низко наклонила голову.
Татка родила доченьку. Маме пришлось оставить работу, чтобы дать ей возможность закончить училище. Потом Татка устроилась на работу, вся её личная жизнь заключалась теперь только в этом маленьком существе, которое стало солнышком в окне и для неё, и для мамы.
Татка округлилась, похорошела, встречные мужчины то и дело оглядывались на неё, но в ответ её взгляд всё время приказывал: «Мимо! Мимо идите!». Они и шли, будто рвали невидимые нити, которые притягивали их к этой обаятельной молодой женщине. «Всё обман, - твердила сама себе Татка, - всё обман…»
С этой мыслью и жила, навсегда похоронив под обломками любви к Виктору свою молодость, да и всю свою жизнь.
Время шло, доченьке, Вике исполнилось пять годиков. Татка повела её в кафе «Золотая рыбка», чтобы заказать угощение. И там она встретила Виктора. Он держал за руку мальчика, который, как две капли воды, был похож на её Вику. От ужаса Татка чуть не закричала, но, чтобы не испугать детей, обеими ладошками зажала себе рот.
Виктора встреча тоже смутила. Но он быстро взял себя в руки и спросил даже чуть игриво:
- Как жизнь? Счастлива? Замужем? Смотрю, дочка у тебя…
Но, взглянув на девочку, он осёкся и перевел глаза на Татку.
- Это что?
- Не что, а кто… Дочка твоя, не видишь разве?
- Вижу… Как же так? Почему не сообщила? А впрочем, куда было сообщать, мы же уехали. Сейчас вот в отпуске, у матери…
- В той самой квартире?
- В той самой… Ты прости меня, Татка, я ведь тоже себе места не находил, неслучайно меня жена в Белоруссию-то увезла, почувствовала неладное, вас, баб, разве проведёшь…
- Все слова, слова, слова, Витя… Тогда меня обманул, а сейчас-то зачем? Нам от тебя ничего не надо, правда, Вика?
Она взяла девочку за руку и захотела уйти. Виктор с сыном вышли следом.
- Татка, позволь, я хоть дочку сфотографирую…
- Зачем?
- Не знаю… Но позволь…
И Татка, поборов свое внутреннее сопротивление, начала поправлять бант на голове девочки. Снимок был сделан. Они, попрощавшись кое-как, разошлись, чтобы не увидеться ещё долгих десять лет и, не подозревая, какую злую шутку сыграет этот снимок в судьбах их детей.
Было начало учебного года, Вика заканчивала девятый класс. Её задушевная подружка Тамара ещё не вернулась с родителями из отпуска, и поэтому место рядом с Викой пустовало. Директор школы Елена Николаевна привела в класс новенького и указала на место рядом с Викой:
- Тут будешь сидеть, Вика у нас девочка хорошая, не обидит тебя…
Вика пыталась было объяснить, что это место Тамары, но Елена Николаевна уже повернулась к ней спиной и быстро вышла из класса. Так и остался этот новенький с ней рядом.
А потом приехала Тамара, пыталась было возражать, но Вика, совершенно неожиданно вступилась за него:
- Ладно тебе, Тома, пусть сидит, а ты дуй к Костику…
Тамара как-то слишком пристально посмотрела на неё и, не возражая больше, откочевала на заднюю парту к разгильдяю и двоечнику Костику.
Едва дождавшись конца уроков, она подхватила Вику под локоток и увлекла в тёмный угол школьного коридора.
- Ты что, мать, запала на новенького? Тихоня! Вот не ожидала от тебя! Колись! У вас уже всё было?
- Что было? Ты с ума сошла, Томка! Ну, нравится он мне… и что?
- Да ничего, ничего, не красней, мать, я тебя не выдам…
- Кому не выдашь?
- Тёте Наташе не выдам, она же тебя убьёт!
- Не убьёт! – твердо сказала Вика и резким движением высвободила локоть из цепких пальцев Тамары.
С этого дня Тамара стала душой их компании, куда Вика с Серёжей, туда и она. Лезла со своими глупыми разговорами, трещала так, что Вика и слово вставить не успевала. А вскоре и совсем заметила, что голова Серёжки всё чаще поворачивается в сторону Тамары.
Финал этой истории произошёл в каникулы. Вика дня три не виделась ни с Тамарой, ни с Сергеем. Она откровенно страдала, рисуя в своем воображении их свидания, но первая звонить и назначать встречу не хотела. Позвонила Тамара:
- Викуля, дуй на веранду к детскому саду, у меня для тебя бомба приготовлена…
- Я уже всё знаю…
- Откуда?
- Догадываюсь…
-Ни о чём ты не догадываешься, приходи, покажу чего-то…
Вика собралась и пошла. Около веранды под фонарём стояла Тамара. Одна. Вика пристально вглядывалась во тьму, но Сергея нигде не было.
- Смотри, - Тамара протянула ей фотографию.
Вика взглянула и разочарованно произнесла:
- Фу, нашла чем удивить, это моя, мне на ней пять лет… а где ты её взяла?
- У Серёжки взяла. Серёжка, представь себе, пригласил меня на чай, ну и решила я там умную из себя покорчить… Попросила разрешения книги в шкафу посмотреть. Вытащила «Идиота», а фотка и выпала… Посмотри на обороте…
Вика перевернула фотографию и прочитала: «Доченька…» и число, и год, когда ей было пять лет.
- Это не мамин почерк. Кто писал?
- А я почём знаю? Но узнаю обязательно, клянусь тебе…
Только Вика уже не слышала её, она мчалась домой. Открыла дверь своим ключом и на кухне услышала голоса: гневный бабушкин и всхлипывающий мамин:
- Мама, клянусь тебе, я его случайно в магазине встретила…
- Я же твердила тебе, что Вике давно надо было сказать… И фотография эта… Зачем он тебе прислал? А теперь что? Влюбилась ведь она в этого мальчика, в брата влюбилась, ужас-то какой! Первая любовь, ты хоть понимаешь?
- Мама, да не мучай ты меня…
Хлопнула дверь, Вика выбежала на улицу. У подъезда она увидела Сергея с каким-то мужчиной. Мужчина раскинул руки и поймал быструю, как ветер, Вику в свои объятия. Успокаивая, гладил её влажные от дождя волосы и все шептал:
- Доченька, ты прости меня, доченька…