– Привет, дружок. Как тебя зовут?
Пес опустил голову и стал обнюхивать туфли. Казалось, он даже не дает себе права смотреть на человека. Словно перед ним не дряхлая старуха, а высшее божество.
– Ты один? – пожилая женщина нагнулась к нему и почесала за ухом. Черный пес отозвался скулением. Ошейника не было.
– Что же ты? Потеряшка? Или никогда не знал дома? – она улыбнулась. – Пойдем со мной. Пойдем.
Пес покорно последовал за медленными шагами женщины через дворы, к дальнему подъезду. Территория была ему незнакома. Он боялся подвоха и ступал неуверенно, осторожно. Зазвенела открывающаяся дверь, пес замер.
– Что же ты? Не бойся. Идем.
Пес не двигался и смотрел на женщину. Он боялся быть выгнанным из этого теплого убежища, как его уже выгоняли дворники и постояльцы других домов. Он боялся доверять.
Женщина отыскала в сумке купленную к ужину колбасу. Она отломила половину, размяла в руке, присела на корточки и протянула в сторону пса.
– Идем, дружок. Идем.
Пес стоял. Женщина бросила часть лакомства к нему и снова протянула руку. Собака повел носом в сторону угощения и подошел к нему. С удовольствием он ел искусственное мясо. Ему-то и натурального не довелось видеть.
Закончив, он двинулся к руке женщины и облизал. Женщина, согнувшись, вошла в подъезд. Ладошкой она манила внутрь.
– Идем, дружок.
Собака послушно зашел внутрь. Дверь захлопнулась.
Женщина жила на пятом этаже хрущевского дома, в квартире, которая ей досталась с тех времен, когда она была профессором философских наук в педагогическом университете. Тут было пусто и тихо, как и во всей ее жизни. В нее не проникал шум, близкие люди и особенно дети. Молодость была упущена или потрачена на более важные вещи, вроде докторской. Легко судить спустя годы. Но тогда она была счастлива.
Вот так дворняга по кличке Дружок прижился в ее затхлой квартире. Разделил со старухой пенсию, горечь и радость. Успокаивал ее одинокими вечерами, развлекал ее яркими днями, шалостями, лаем, потребностями и, конечно же, игрой. Плохих детей не бывает, как не бывает и плохих собак. Все дело в воспитании и окружении. Пенсионерка дала ему ту атмосферу, которой он не получил в щенячестве. Словно с маленьким ребенком, она возилась с ним, лечила от диатеза, блох, лишая. Волновалась, когда он не могу уснуть и будил соседей. Смеялась, когда он осваивал новые команды. Когда вилял хвостом и лобызал ее лицо. За несколько лет пес стал ей верным другом, сыном и мужем. Всем тем, чего ей не хватало. Ни один человек в ее жизни не проявлял столько преданности, как плешивая дворняга. И в этом было ее счастье. О такой жизни нельзя жалеть, когда есть хоть одно существо, что любит тебя.
Время шло. Здоровье женщины ухудшалось. Пес что-то чувствовал. Он все чаще залезал ночью к ней в кровать, грязными лапами топтался по одеялу, хоть она этого и не разрешала. Сейчас ей было тяжело думать о правилах.
«Хозяйка, голова у тебя болит? Я вылечу. Я лягу рядом и вберу в себя всю твою боль. Хозяйка, я готов ее забрать. Лишь бы тебе было хорошо». И пес клал свой черный круп рядом и засыпал.
В один день она перестала говорить. Она перестала именовать его «Дружком», перестала звать на завтрак и на ужин, перестала рассказывать о своей молодости.
«Неуж-то обиделась? Может, я натворил чего? Может, надоел? А может ей стала противна моя бродяжная морда?»
На скулеж пса женщина ничем не отвечала. Она лишь качала головой и пожимала плечами. А на следующий день она ушла в больницу. И не пришла.
Она не пришла ни в этот вечер, ни в следующий.
«Бросила! Бросила хозяйка! Бросила родимая. Что же я теперь делать буду? Выбираться нужно. Выбираться. А то с голода сдохну».
Собака бросился носиться по комнатам. Он опрокидывал горшки с цветами на подоконнике, скребся во входную дверь, срывая обивку и обои. Содрал шторы и исцарапал окно. Он отчаянно пытался выбраться из заточения. На улице стояла зима. Днем и ночью в квартире было темно. И это нагнетало на него еще больший страх.
На третий день в квартиру зашла незнакомая девушка.
– Здравствуй, Дружок.
Пес бросился ей на шею и стал лизать щеки.
– Что ты, что ты. Одичал? Я тебе еды принесла. И пойдем погулять.
«Кто ты? Я тебя не знаю. Но вижу, ты добрый человек».
Девушка наложила в миску куриного паштета и придвинула псу.
«Гадость какая ваш паштет. Но что не съешь после голодовки».
Когда Дружок доел завтрак, девушка опустилась на пол и заговорила с ним, лаская его сытое пузо:
– Скучно тебе. Хозяйка твоя в больнице. Заболела. Опухоль мозга. Тяжело ей. О тебе думает. Говорить не может, только пишет. Хочешь ее услышать, Дружок? Хочешь?
Девушка взяла телефон и набрала номер. На той стороне подняли, но ничего не ответили.
– Тамара Емельяновна, хотите с Дружком поговорить? Я дам ему трубку, хотите?
В трубке послышалось мычание. Девушка поднесла телефон к морде дворняги.
– Говори, что же ты молчишь?
На этих словах пес залаял, завилял хвостом и стал нюхать трубку, посылая на другой конец провода странные звуки. Он облизнул динамик и снова гавкнул. Тамара Емельяновна отозвалась невнятными горловыми звуками.
– Она скучает по тебе, Дружок. В больницу тебе нельзя. Но не волнуйся, скоро она поправится и приедет к тебе. Обещаю.
Девушка приходила каждый день. Кормила, выгуливала, оставляла еду на вечер. Но с каждым ее приходом пес видел на лице подруги ответ, что хозяйка не вернется. Он потерял аппетит и все больше теперь скрывался под диваном, не желая ходить на улицу и играть. От отчаяния и плохого питания его черная грива начала седеть, а затем и вовсе осыпалась, оставив большие плеши, как у бездомной собаки в первый день знакомства с пожилой женщиной.
Однажды ночью сердце его застучало быстрее обычного. Он подскочил и стал метаться, бросаясь из угла в угол. Он выл на полную луну, плакал о судьбе, но не своей. Душу рвало из-за Тамары Емельяновны, профессора философских наук на пенсии, его любимой хозяйки. Ему показалось, что она никогда не переступит порог этой квартиры вновь. Эта мысль взбудоражила его, понесла разум через реку пессимизма, заставила поднять весь дом на уши в столь поздний час.
Соседи стучали кастрюлями в стену, по батареям, звонили в домофон и кричали в дверь: «Уймите свою собаку!». Но он не унимался. Их паника только раздувала его пламя страха. От стресса пес начисто облысел.
Новым утром девушка отворила дверь, сделала шаг в коридоре и остановилась. Ее не пугало состояние квартиры, в которое привел ее Дружок. Мысли были заняты совсем другим.
– Дружок, идем ко мне.
Из-за угла вышел начисто голый пес. Девушка не удивилась, словно так и было положено. Она и сама этой ночью потеряла не один литр соли и воды, приобрела несколько седых волосков и морщин.
– Дружок, – девушка присела на колено перед ним. – Мне очень жаль, она умерла.
«Я знаю» – пронеслось в голове собаки, но он не издал и звука. Лишь прижался мокрой мордой к груди девушки, забирая часть ее боли на себя. Боль, которую он перенес за всех сегодня ночью. Его тело тряслось от холода, который вошел в квартиру. Он теперь не был защищен подшерстком и теплой шубой. Был чист, как родившийся сегодня утром.
Пса было решено отдать племяннице Тамары Емельяновны. Она жила в Москве и приехала сюда, чтобы забрать пса. Все соседи и друзья пенсионерки провожали их, надеясь, что дворняжка снова обретет уютный дом.
Через неделю девушка, которая ухаживала за псом все время пребывания старухи в больнице, ее бывшая студентка, посетила приют бездомных животных. Она была волонтеркой и первой вызвалась тогда ухаживать за псом. Теперь она прогуливалась вдоль тесных вольеров, подыскивая себе нового питомца на попечение. На многих клетках было написано «Скоро усыпление», и ей было больно оттого, что она не может спасти их всех. Маленькая съемная квартира позволяла взять только одного.
В одном из последних вольеров она увидела лысого пса. Его карие глаза были грустны, и в них она увидела Дружка. На табличке было «Скоро усыпление».
– Как? Почему усыпление?
– Нам принесла его женщина. Сказала, что пес измучен и болен, оттого лыс. Усыпим, если через три дня не заберут. Но кто же его заберет, страшный как черт. Кому нужна лысая дворняга? Ладно, если бы породистый, а лысый, лысый-то! И больной. Он никому не нужен. Усыпим, скорее всего, мест постоянно не хватает. Нужно отдавать их вновь прибывшим.
В тот же день студентка без колебаний забрала Дружка к себе.
– Знала бы, что эта москвичка сдаст тебя в приют, ни за что бы ни отдала. Я думала, она действительно хочет помочь. Прости меня.
Пес шагал рядом с ней. Его кожа покрылась пупырышками и колотилась, но он старался не подавать виду. А вдруг опять в приют? Нет, я буду лучшим псом, какой у нее был. Не хочу в приют, не хочу на усыпление.
– Господи, да ты же дрожишь весь. Холодно тебе? Мы что-нибудь придумаем.
Пес обжился в новой квартире.
Но ему все равно было страшно. Вот пришел незнакомый человек и меряет его грудь, шею, лапы и живот. Авось собачий гроб делать собрались? Ну-ка, кусь его! Поделом, не позволю убивать себя, не позволю усыплять.
Человек с мерной лентой больше не появлялся, и Дружок был доволен. Значит, победил гробовщика. Не дождетесь, изверги!
Девушка очередной раз пришла из института. На ее лице сияла улыбка. В руках коробка в красочной блестящей упаковке.
– Дружок, иди сюда!
Пес осторожно выглянул в коридор, но не решился подойти. Он все еще боялся подвоха. А вдруг в коробку посадят и в приют? Ан нет, не позволю.
Девушка не обратила внимания на его смущение. Она положила коробку на пол и открыла. Внутри лежало что-то яркое. Дружок подошел и понюхал.
– Это тебе.
Пес недоверчиво посмотрел ей в глаза. Мне? Мне уже давно никто не делал подарков. Правда что ли? Не врешь?
Девушка достала красный балахон и расправила его.
– Видишь? Тут твое имя. Д-Р-У-Ж-О-К. Дружок. Чтобы все знали. Знаешь, почему тебя «Дружком» назвали? Потому что ты дружелюбный был. Неужели ты не оправдаешь свое имя?
Пес ступил, вытянул лапу вперед. Девушка помогла ему протиснуть морду вовнутрь и расправила кафтан на теле, застегнула пуговицы на животе. Пес боялся, но решил довериться.
– Вот, теперь тебе тепло будет. Теперь мерзнуть не будешь.
Пес осмотрел свой торс. На нем было багровое бархатное одеяние, с синтепоновой подкладкой, скрывавшее все его израненное и плешивое тело. На боку золочеными буквами было вышито «ДРУЖОК».
