Бессмертная фраза из бессмертного же фильма была сразу и безоговорочно принята как руководство к действию, тем более, что, как известно, работа – это не хищное взъерошенное животное, норовящее убежать без оглядки.
Водки было много, а из закуски – окаменелые остатки плавленого сырка, поэтому «ее, родимую, и будем кушать» было как нельзя актуально. На середине второй бутылки потянуло на философию:
- Вот, ты, Михалыч, - говоришь: «Морда грязная, руки немытые, штаны ободранные»... А ведь мы с тобой красоту в городе наводим! Мы ее, так сказать, размножаем!
«Красота» - сиротливые саженцы шелковицы – были свалены неподалеку бесформенной кучей.
- «Если бы вы, хотя бы имели представление, из какой грязи!» - патетически продолжал Палыч…
- «Когда б вы знали, из какого сора», - машинально поправил Михалыч. (Мама обожала Ахматову, могла цитировать ее бесконечно – вот что-то и осталось в голове).
После третьей бутылки процесс украшения города был отложен на неопределенное время.
Вернулись к украшательству уже в сумерках. Наспех повтыкали саженцы в заранее приготовленные ямки и направились к ближайшей наливайке обмывать удачно оконченный рабочий день. Только посадили шелковицу корнями вверх.
Деревья поняли, что рабочие напутали, но, делать было нечего – пришлось приспосабливаться. Соориентировавшись, где теперь верх, из корней полезли листья. Но, корни есть корни, их непреодолимо тянуло к земле. Так и получилась интересная форма шелковицы – плакучая.
Возможно, это просто байка. Но байка, как и сказка, не без намека. А деревья, действительно шикарные. И зимой, и летом.