Теодор Герман Мейнерт родился 15 июня 1833 года в Дрездене, в семье, довольно далёкой от медицины: отец был писателем и литературным критиком, мать — оперной певицей. Надо сказать, и сам Теодор оказался не чужд артистичности и эпатажности, но мировой общественности он знаком скорее вопреки, чем благодаря им.
Когда мальчику было 8 лет, семья переехала в Австрию. Именно там несколькими годами позже происходит знакомство Теодора с бароном Карлом фон Рокитанским, что вполне закономерно: ну не мог господин барон, профессор патологической анатомии, а по совместительству философ, политик и врач, известный в богемных кругах, не познакомиться с таким интересным семейством.
И Теодор попал под его плотную опеку, будучи очарован познаниями Рокитанского в медицине и философии. И поступил на медицинский факультет Венского университета, где, защитив диссертацию «Строение и функция головного мозга и спинного мозга», занялся патологической анатомией под руководством барона. А поскольку Рокитанский в то время занимал по совместительству один из ведущих постов в венской психиатрической больнице, то и к психиатрии интерес у Мейнерта появился довольно быстро: в 37 лет Теодор становится профессором психиатрии, а через три года возглавляет кафедру психиатрии в Венском университете.
Как раз сочетание познаний в патологической анатомии и психиатрии и сыграло роль в его поисках. Да ещё и барон подзуживал: дескать, давайте отринем мистику и басни, господа! Психиатрическая наука лишь тогда выберется из зыбкого метафизического болота и встанет на твёрдую научную почву, когда мы с вами сможем во всех деталях, буквально под микроскопом изучить тот орган, в коем сосредоточена вся психическая деятельность человека.
Мейнерт и изучал. Между прочим, Карл фон Рокитанский специально для Мейнерта добился открытия психиатрической клиники при Венском университете. И Теодор занялся как лечением и ведением душевнобольных, так и их посмертными вскрытиями. Многие десятки вскрытий, корпение над тончайшими срезами головного мозга, сделанными (ну не было тогда ультрамикротома) острой бритвой с тем, чтобы потом подробнейшим образом под микроскопом их изучить. И вот, наконец, копится массив данных, который позволяет где увидеть, а где чуть ли не дедуктивным методом вывести закономерности строения мозга: где какие клетки лежат, откуда и куда идут их отростки. А главное — что за что в ответе. Тут, кстати, и помогли наблюдения Поля Брока.
В итоге в 1884 году рождается труд, «Психиатрия, клиника заболевания переднего мозга, основанная на его строении, отправлениях и питании». Он учит: вся клиника, все её проявления напрямую вытекают из строения головного мозга. А тот, в свою очередь, представлен двумя более или менее самостоятельными частями — передним мозгом (то есть, полушариями) и подкорковыми центрами.
Мейнерт был уверен, что именно подкорковые центры при их раздражении ответственны за возникновение галлюцинаций и иллюзий и являются первыми по времени признаками психоза, собственно симптомами раздражения нервных центров. Далее, считал Мейнерт, следуют симптомы выпадения: когда вредное воздействие на мозг длится долго, мозговая ткань в определенных местах гибнет, и её функции выпадают. Так происходит при органических поражениях мозга — то есть, когда мозг как орган поражен вредным воздействием, и следы такого воздействия можно увидеть на вскрытии.
Однако же, продолжает Мейнерт, есть расстройства, когда сам мозг не нарушен в его целостности, но страдает питание мозговых центров: чаще всего, считал он, из-за чрезмерного спазма или расширения сосудов, питающих ту или иную область. И эти расстройства, которые он назвал функциональными, порой не менее ярки и сильны, нежели органические.
Исходя из лабораторных опытов, а также собственных предположений (за что критики нередко обзывали его постулаты «Мозговой мифологией»), Мейнерт строит свою знаменитую теорию о взаимодействии корковых и подкорковых функций. Вкратце она звучит так.
Кора головного мозга в норме сдерживает, тормозит работу подкорковых ядер. И если в силу каких-либо причин это сдерживающее действие коры ослабевает, то подкорка активизируется и идёт вразнос: возникают галлюцинации, эпилептические судороги, насильственные действия. Кстати, учит Мейнерт, то же самое происходит и при засыпании: кора ослабляет контроль, и человек видит сны — порождение активности подкорковых ядер.
Эту же простую арифметику корковых и подкорковых взаимодействий Теодор натягивал, как сову на глобус, и на причины возникновения абсолютно всей психопатологии: меланхолии, бреда, навязчивых идей и маниакальных состояний. Впрочем, не он первый, не он последний, кто, будучи очарован стройной теорией, экстраполирует её на всё вокруг.
Между прочим, Теодор Герман Мейнерт был учителем Зигмунда Фрейда, речь о котором зайдёт позже. Правда, отношения у них были... скажем так, неоднозначными. Да, это Мейнерт первым выдвинул гипотезу «первичного Я», которое позже у Фрейда стало называться «оно», как образ бессознательного. Да, Мейнерт был в целом согласен с французским коллегой Шарко в том, что многие неврозы происходят из сексуальных отклонений — и в то же время беспощадно критиковал Зигмунда за то, что тот придавал этим отклонениям слишком много значения. Когда тот опубликовал работу о детской сексуальности, Теодор в глаза назвал Фрейда похотливым сексуальным маньяком. И на теорию Фрейда о происхождении мужских неврозов он реагировал столь же остро: вообще тогда считалось, что неврозы — это прерогатива женщин, а Фрейд не поленился и съездил в гости к Шарко. Шарко, который как раз у Мейнерта заимствовал ряд материалов наблюдений, поделился с Фрейдом своими соображениями о том, что мужчинам неврозы тоже не чужды, и тот, воодушевлённый, вернулся в Вену, где и сделал свой доклад. И нарвался на резкую критику Мейнерта — мол, опять мою хорошую теорию на сексуальные рельсы перевёл, паршивец! И только много позже, практически на смертном одре, Мейнерт признается Фрейду: мол, человек, который более прочих спорит со своим оппонентом, на самом деле более прочих с ним согласен.
Вторым знаменитым учеником Мейнерта был Карл Вернике, и о нём речь пойдёт ниже.
И ещё один важный момент в работах Мейнерта надо отметить. Он едва ли не первый из психиатров, кто усомнился утверждении Морреля, будто дегенерация рулит всеми психическими отклонениями и заболеваниями. Нет, возразил Мейнерт, прижизненное поражение функции мозга и мозга, как органа, тоже играет свою роль в этом сумасшествии. Вот вам и начало очередного витка диалектической спирали.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.