(к началу)
Если всю жизнь проводить в работе, которая заключается в заботе о человеке, которого ты не можешь оставить один на один с бедой, пусть даже он не является близким тебе, время проносится молниеносно.
Жизнь мчится и не хочет останавливаться ни на мгновение. Она уже набрала свои обороты, и только конец пути сможет дать ей свободу и отпустить в далёкое никуда.
Наступило светлое, солнечное весеннее утро.
На открытие и совершение чина благословения приехал сам архиерей со свитой, в состав которой входил архимандрит, пресвитеры и иереи храмов района и области.
Конечно, не обошлось и без представителей средств массовой информации, включая телевидение. Уж их-то понаехало столько, что впору строить отель, а не часовенку.
Все неспешно съезжались к площадке и постепенно заполнили всё пространство вокруг места проведения церемонии.
Телевизионщики готовили аппаратуру и выставляли освещение, заставив почти всю площадку перед часовенкой, хотя погода стояла солнечная: им ведь, всегда чего-то не хватает.
Вскоре вся площадь была заполнена гостями, прихожанами, добровольцами, волонтёрами и рабочими, помогавшими строить часовенку.
Все ждали команды к началу, только Алексей ещё не вернулся, а он пошёл приглашать Серебряного деда и его супругу на торжество.
Вот их все и ждали.
...
Солнце сквозь небольшие окна заливало все комнаты в доме благодатным светом и от этого всё вокруг блестело и сверкало.
Каким-то глубоким внутренним чувством Серебряный дед понял, что время пришло, и вышел из своей комнаты к супруге.
- Ну, вот, милая – начал, было, он, только супруга-то и сама давно всё поняла.
- Пора? – спросила она, глубоко заглянув в его серо-голубые, и самые любимые на свете глаза. – Хорошо. – Она развернулась и ушла в свою комнату.
Серебряный дед ещё раз обошёл весь дом.
В кухне, супруга, как чувствовала, навела чистоту и порядок. Печь, как выбеленная. Сразу перед глазами промелькнуло множество разнообразных пирогов, которые так вкусно готовила его жена.
И холодильник и электроплита, как ни в чём не бывало, спокойно стояли на своих местах. Холодильник, как всегда тихонько урчал, как большой сибирский кот, стараясь убаюкать всех, кто войдёт в кухню.
Шкафы и шкафчики тоже, как всегда на своём месте, а над мойкой висело свежее полотенце в ожидании гостей. А как же, так делает всякая настоящая хозяйка.
Над столом в красном углу поблёскивал иконостас, ведь так положено, в доме, где есть хозяин.
Кругом светло, чисто и… никого нет.
Неспешным шагом, как будто стараясь не потревожить домового, Серебряный дед прошёл в свою комнату и, остановившись у порога, так же молча осмотрел её.
Его маленькая комната с одиноким окном в углу, где ютился квадратный деревянный стол с двумя старинными деревянными стульями из тёмного дерева, ничем не выдавала скорого ухода её хозяина.
Широкая, но короткая, деревянная кровать с тремя большими подушками, укрытая пуховым одеялом в плотном тёмно-синем пододеяльнике, молча стояла и как обычно ждала вечера, чтобы приютить своего хозяина и согреть его в своих объятиях.
Старинный, деревянный шкаф с одной дверцей спокойно смотрел на деда своей открытой частью и честно показывал ему и кожаный плащ и большую чёрную, фетровую широкополую шляпу над ним и конечно, кожаные сапоги "Казаки" на плоской подошве, которые стояли внизу, в ожидании своего хозяина.
Из красного угла на него смотрели лики с большого раскладного триптиха, стоящего на деревянном, украшенном резной накладкой из тёмного дерева уголке. А лампадка, висящая на цепочке, закреплённой на вмонтированном в угол крюке перед иконами, всё так же освещала их своим тёплым светом, не смотря на солнечную погоду. Благо масла сегодня дед налил под завязку.
Серебряный дед вошёл в комнату и повернул за шкаф в свой маленький, но уютный кабинет и опять остановился у двери и обвёл кабинет прощальным взглядом.
Старый, но ещё достаточно крепкий и очень удобный одно тумбовый дубовый стол покрытый местами протёртым до дыр, но аккуратно заглаженным заподлицо сукном сегодня выглядел как-то особо торжественно. Возможно потому, что стоя у окна, был освещён яркими лучами солнца. А возможно от того, что стоящая на нём такая же старая, керамическая настольная лампа, занимающая хорошую четверть стола, блестела своими чёрными боками, контрастируя с зелёным сукном.
Сколько же здесь было просижено и сколько было создано на этом добром и ставшим таким родным столе?
Книги и папки он ещё с вечера аккуратно составил на свою высокую деревянную этажерку. Как не странно, всё это большое количество книг и папок, очень хорошо на ней разместилось. Только одну папку он взял с собой.
Выйдя в свою светлую комнату, Серебряный дед не задерживаясь, прошёл через неё в кухню, где его уже ждала супруга одетая в своё лучшее платье.
- Я готова – тихо сказала она как-то смущаясь.
- Ты – просто красавица – улыбнулся Серебряный дед. – Я только на минутку.
Он вошёл в открытую дверь её комнаты и взглядом попрощался с ней и совсем, что все эти годы согревало и дарило уют его единственной на свете женщине.
И с большим креслом, стоящим под окном, и швейной машинкой "Зингер", на которой его заботливая супруга сшила так много тёплых, согревающих их холодной зимой вещей, да и не только их. И с широкой кроватью, которую он с огромной любовью мастерил для неё, над которой так и висло, блестя на солнце на бронзовой дужке с тарелкой бра, в виде перевёрнутой лилии в бронзовом цоколе. И с деревянным стулом с обтянутыми коричневой кожей сиденьем и спинкой, и оббитыми мебельными медными гвоздями с головками, похожими на ромашки, которые он почти полгода искал по всем магазинам. Не говоря уже про трёхдверный деревянный, с фанерными вставками, плательный шкаф, собранный им по частям, найденным на горе дров во дворе.
Комок подкатил к горлу и Серебряный дед, резко развернувшись, вышел в кухню.
В самых лучших своих одеждах, Серебряный дед со своей супругой вышли из дома и тут же во дворе столкнулись с Алексеем, который несколько смутился, увидев и деда и его супругу в таких непривычных для него нарядах.
Вместо приветствия Серебряный дед протянул Алексею папку.
- Здесь всё, что вам необходимо – спокойно, даже немного строго сказал он - документы на участок и дом, а в доме на этажерке в моём кабинете вы найдёте все мои проекты, планы и все мои рукописи.
Алексей обескураженно смотрел то на папку, то на Серебряного деда и не мог произнести не слова.
- А сейчас пришло время попрощаться – улыбнулся Серебряный дед.
- Как это – не сдержался Алексей. – Как попрощаться? – Мысли в его голове путались и скакали, как молодые необъезженные скакуны, мешая друг другу хоть как-то определиться. - Мы же… - искал он слова - только храм построили, … - несвязно сказал он - только… - он опять замешкался - люди начали возвращаться в посёлок, а вы… - попрощаться?
- Ну, зачем же так, Алексей? – улыбнулся Серебряный дед. - Я просто ухожу по делам, а вы останетесь здесь за старшего.
Поскольку вы всё это начали, то вам и заканчивать. Всё в ваших руках и в этой папке. – Серебряный дед опять улыбнулся и взял за руку свою супругу. – А сейчас не расстраиваетесь. Я буду вас периодически навещать, если вы не против, конечно?
И Серебряный дед вместе со своей супругой вышли со двора на улицу.
...
Непрестанно сигналя и нагло расталкивая по разные стороны дороги и людей и автомобили только одним своим видом, по дороге к дому Серебряного деда мчался большой чёрный внедорожник. Он резко затормозил прямо напротив ворот и встал, как вкопанный, собрав вокруг себя облако серой дорожной пыли.
Из чёрной глубины салона, через открывшуюся дверь, почти выскочил, еле держась на ногах, похожий на кощея бессмертного только совершенно седой, пожилой мужчина в дорогом костюме. Это был Сергей, хотя узнать его было довольно затруднительно.
Он бросился навстречу Серебряному деду и его супруге, возмущённо размахивая руками.
- Я никогда не позволю… – кричал он - чтобы то,… потому что ты… перевернул всю мою жизнь…
- Главное, чтобы костюмчик сидел – тихо сказал Серебряный дед, и его жена не смогла сдержать улыбку, но вежливо прикрыла лицо рукой.
Сергей почти задыхался от негодования, тяжело дышал и как рыба хватал воздух широко открытым ртом, из которого брызгала большая тягучая слюна, такая же отвратительная, как и он сам.
Он подбежал почти вплотную.
Его бледное полумёртвое лицо с заострённым носом выдавало его состояние, и было видно, что до конца пути ему осталось совсем немного и он, практически готов уйти в своё далёкое никуда.
- Да, я мстил тебе – кричал он. - Почему у тебя должно получиться, а у меня не может? Ты забрал у меня всё: время, деньги, славу, жену, родных и близких. Ты забрал всё. - Он поперхнулся собственной слюной и закашлялся.
Серебряный дед вместе со своей супругой, которая крепко держала его за ругу, терпеливо ждали, пока он прокашляется.
- Такой любезный мужчина – с ехидцей сказала жена Серебряного деда.
- Да, это я – не обращая ни на кого внимания, но продолжая покашливать после каждого слова, продолжал Сергей – я всё время пытался тебе помешать – он опять закашлялся. - Я хотел, чтобы ты страдал так же как я, чтобы ты никогда не достиг того, чего ты так хотел, и в суде и много раз до этого.
Кашель, смешиваясь с негодованием давил Сергея изо всех сил.
- Но по какой-то невероятной случайности – почти сипел он - по какому-то непредсказуемому стечению обстоятельств, всё переворачивалось вверх дном и у тебя все получалось. И даже сейчас, с этим храмом – он опять сильно закашлялся. - Ведь у тебя всё получилось, сколько бы сил я не прикладывал.
Серебряный дед окинул спокойным взглядом кричащего на него старика, потом посмотрел на жену и они, улыбнувшись друг другу, еще крепче сжали руки друг друга, и, не проронив ни слова, пошли к храму.
Обессиленный и обескураженный таким поведением Сергей, плюхнулся в подставленное ему единственным оставшимся у него помощником – его двоюродным братом кресло-каталку. И в этот момент его злоба медленно, но уверенно начала обволакивать его самого, наконец, обретя свободу и возможность оставаться неуправляемой, и добравшись до самых сокровенных мест, завершила изначально так беспардонно взваленную на неё работу, наконец, заставив своего хозяина навсегда замолчать и перестать пакостить.
Двоюродный брат Сергея не знал, что, в конце концов произошло с его грозным братом. Он просто молча стоял и улыбался вслед Серебряному деду и его супруге, испытывая в душе чувство глубокой благодарности и искренне радуясь за них…
***
Сегодня всё случилось так, как должно было случиться.
Ян старался никогда не сопротивляться тому, что, вдруг, само по себе начинало происходить, будоража и переворачивая жизнь вверх дном. И именно поэтому они с Яной сегодня, по абсолютно непонятной причине проспали настолько долго, что не смогли попасть на утреннюю службу. Но, собравшись быстро, как только смогли, невзирая на то, что служба давно закончилась, с какой-то непонятной, но всепоглощающей радостью, направились в часовенку.
Когда Ян и Яна подошли к храму, им почудилось, что он сиял таким чистым, таким ярким, белым светом, что казалось само солнце, спустилось на него. В этот свет, улыбаясь друг другу и крепко держась за руки, они и вошли.
***
На самом подходе к часовенке, Серебряным дедом постепенно начали овладевать какие-то удивительные чувства. Что-то такое, чего ему никогда ещё не приходилось чувствовать и всё, что он сейчас переживал внутри, как бы возвращало его в самое начало его жизни. Ему, вдруг, вспомнилось совсем не вспоминающееся и такое туманное детство.
Вспомнился первый поцелуй с самой красивой девочкой во дворе, первый, ставший последним Фестиваль ВИА и свою первую группу.
Простая повестка из военкомата, которая показала ему силу дружбы и преданности и подарила единственного во всём мире друга.
Даже бывшая супруга и дочери, которые так никогда больше и не проявились в его жизни.
Вспомнился Урал и, явившаяся судьбоносной, поскольку связала его жизнь с самой лучшей и единственной на свете его супругой, встреча.
И конечно Семёнович и Олег с его храброй дочерью Светланой и конечно Алексей - этот совершенно бескорыстный и светлый человек.
И всё это, вся его жизнь до сегодняшнего момента промелькнула у него перед глазами буквально, за несколько шагов.
А может, и не было всего этого и это ему только показалось. Может это просто плод его старческой фантазии. Но, его супруга шла рядом, и блаженная улыбка красовалась на её губах, освещая всё её лицо.
...
Все смотрели на эту пару и никто, даже высокопоставленные представители церкви, не посмели сказать и слова, когда пожилая пара прошла мимо них и подошли к ступеням, ведущим в часовенку.
Серебряный дед ещё раз убедился, что он крепко держит за руку свою единственную, и они, не оглядываясь, медленно стали подниматься по ступенькам к входу в храм. И, вдруг, храм засиял ярким, чистым светом.
- Кто там прожекторами балуется? – прозвучал из толпы голос режиссёра мероприятия.
Все дружно повернулись и посмотрели на прожекторы, которые молча стояли и смотрели на всех, одинокими, как у циклопов блестящими чёрными глазами.
***
Утренняя служба давно закончилась, но ни Ян, ни его супруга так и не появились. Отец Геннадий никак не мог понять, почему их до сих пор нет, неужели что-то произошло?
Вдруг, он услышал звук, открывающихся дверей часовенки и повернулся к входу.
Яркий свет залил проём, в котором постепенно проявилась два силуэта. Это был Ян и Яна.
А свет наполнял часовенку всё больше и больше и, наконец, когда ему, казалось, не было больше места в этой скромной и такой небольшой обители Господней, она просто растворилась, и исчезла, как и не бывало.
***
Серебряный дед и его жена уже довольно долго не выходили из храма, и лёгкое беспокойство прокатилось и охватило всех присутствующих.
Алексей, наконец, решился и пошел к входу в храм и за ним, невзирая на то, что не произошло ни открытие, ни совершение чина благословения, последовали и архиерей со свитой, и все собравшиеся гости и прихожане.
Войдя в храм, никого внутри они не обнаружили - храм был абсолютно пуст, хотя в нём было очень светло, как будто бы он светился изнутри.
Алексей стоял посредине центрального зала и оглядывал его и тут его взгляд сам по себе устремился на арку над входной дверью. То, что он там увидел, не вязалось ни с одним его представлением, как в реальном, так и в других мирах. Алексей просто не мог поверить своим собственным глазам.
По обе стороны от арки на него смотрели невесть откуда взявшиеся в совершенно новом и только сегодня вечером окрашенном зале два лика, как будто бы их кто-то только что нарисовал. И эти изображения были настолько яркими и свежими, что Алексею даже показалось, что он почувствовал запах краски. Но не это его взволновало.
Он не мог оторвать глаз от самих ликов, которые были настолько знакомы ему, насколько он никак не мог их вспомнить.
С левой стороны от входа на фоне голубого неба со слегка белёсыми облаками стоял мужчина в годах в белых одеждах, вышитых серебром. Его длинные вьющиеся волосы локонами спадали ему на плечи и отливали таким же серебряным ярким светом. А с противоположной стороны, тоже на фоне голубого неба с легкими плывущими облаками стояла красивая средних лет женщина. Она была одета в красные одежды, шитые золотом, а голова была покрыта белой накидкой, которую украшала золотая диадема.
Алексей очень внимательно посмотрел на них и, вдруг, застыл, как окаменел.
Прямо на него смотрели такие знакомые и ставшие за короткое время такими родными глаза, а мужчина и женщина улыбались ему своими открытыми солнечными улыбками.
Алексей только и смог, что перевести глаза от портрета женщины к портрету мужчины и, вдруг, мужчина ему… подмигнул…
***
Ян с Яной стояли перед отцом Геннадием и улыбались своими светлыми улыбками. Но то, что он увидел на стене над ними, ошеломило его так, как ничто и никогда.
Прямо над их головами, слева и справа от арки неизвестно откуда, как будто бы проявились сквозь стену и с каждым мгновением становились всё чётче и ярче два лика.
Слева от входа среди белёсых облаков в голубом летнем небе, стоял мужчина в годах с длинными, отливавшими серебряным ярким светом вьющимися волосами, которые локонами спадали ему на плечи, облачённые в белые одежды вышитые серебром.
С другой же стороны, в лёгких, плывущих по голубому небу облаках, в красных одеждах шитых золотом, и в белой накидке, скреплённой золотой диадемой, укрывавшей её голову, стояла красивая женщина средних лет.
- Ян ты это видел? - сказал удивлённо отец Геннадий. - Посмотри Ян!
Ян и Яна развернулись и увидели слева и справа от входа две большие картины.
- Это ты договорился, чтобы сделали такой сюрприз? - спросил отец Геннадий. - Кто это нарисовал? Почему я увидел это только сейчас? Я здесь с раннего утра и ничего подобного не было, клянусь тебе.
- Вы задаёте сразу три вопроса... - начал по привычке Ян, но осёкся. - Ни с кем и ни о чем я не договаривался – в недоумении закончил он.
Ян не понимал, что сейчас произошло, но глаза этих людей были настолько ему знакомы, настолько глубоко в нем отражалось их свечение, что, казалось, он сам смотрел прямо в своё сердце, в свою душу.
Повернувшись к своей единственной, Ян увидел в её глазах такой же свет, что исходил от лика нарисованной неизвестным художником женщины.
Он крепко сжал руку Яны и ещё раз взглянул на эти два великолепных лика и в этот миг понял - это были они, именно они и никто другой - самые родные и самые близкие люди на свете.
И его вера была такой сильной, что ни одна сила в мире не смогла бы поколебать её.
***
Эпилог.
… Я постепенно умираю, но продолжаю писать о прекрасной, полной чудес жизни, в которой мои герои, преодолевают невероятные трудности и переживают разнообразные приключения и умело управляя всем этим, решают неразрешимые задачи.
Ни одно издательство не берётся издать всё, что я написал, потому что у меня-то как раз и нет возможности оплатить их работу, да вот только всем это безразлично. Что происходит с этим миром?
Прощайте.
Если вы сможете издать мои труды, вы подарите жизнь не только им, но и тем, кто в них. Поэтому, дальше - вы сами творите свою жизнь.
...
- Больше ничего не написал?
- Это всё.
- Жаль. Ну что же - будем творить?
- А как иначе?
- Будем творить – в печать! А как назовём?
- А, так и назовём:
“Записки старого лабуха”.
(к началу)