Прежде чем рассказывать о доме Ананьевой (дом Ананьева Павла Тимофеевича) надо открыть маленький секрет. Термин «памятник архитектуры» появился не так чтобы давно, в конце 19-го века. В начале 20-го века сей термин дошел до столиц Российской Империи, а в губерниях появился еще позже. Никаких памятников раньше отродясь не было, а были просто церкви, дома, часовни и пр., которыми пользовались на свое усмотрение на местах. Могли сохранять всем миром, а могли и на дрова распилить за ненадобностью.
Постепенно, медленно и верно пришло осознание о значимости местной деревянной архитектуры. Постепенно из столиц начали ездить исследователи и вникать, описывать, фотографировать и зарисовывать постройки. Так начали появляться перечни и каталоги памятников архитектуры. Государственная власть начала ставить памятники на учет и охрану. Так уж вышло, что этим занимались коммунисты в основном, т.е. органы Советской власти. При царе-батюшке еще не дошло понимание о культурном наследии.
Итак, что же коммунисты отыскали уникального в Карелии? Первым номером всегда была (и остается) Преображенская церковь в Кижах. Далее есть интереснейший альбом «Памятники деревянного зодчества, находящиеся под охраной Управления по делам строительства и архитектуры МКХ КАССР, 1955-1956». В альбоме представлены фотографии 57 объектов со всей Карелии, в том числе наш дорогой «Дом Ананьевой».
Обращаю особое внимание на то, что все объекты стояли на своих местах и многие имели конкретных хозяев. Что касается церквей и часовен, то хозяев конечно же не было, однако людской присмотр был всегда. Для сохранения Кижских церквей был создан отдельный заповедник в границе ограды погоста, сторож тоже был.
Теоретически, да и практически предполагалось, что за памятниками будут ухаживать и содержать их именно хозяева объектов. Где нет хозяев подключается государство. И кто же хозяин Дома Ананьевой в 1956 году? Павел Тимофеевич Ананьев (хозяин дома) умер естественной смертью в 1936 году, его жена Аполлинария Ивановна ушла в 1951 году, сын Дмитрий (единственный сын Павла Тимофеевича и Аполлинарии Ивановны) погиб на фронтах войны в сентябре 1944 года. Осталась только невестка Марья Ананьева (жена Дмитрия) с двумя детьми и крутись как хочешь.
По всем толковым научным работам жизнь в Заонежье после войны была мягко скажем плохая. Не буду расстраивать подробностями, но населения убавилось вполовину, причем в основном убыло мужское население. В колхозах тупо было некому работать. Власти пытались решить проблему путем переселения людей из других регионов России, ничего не получилось. Деньгами и дотациями решить проблему тоже не вышло. Причем отмечается парадоксальный факт, что предлагали колхозникам безвозмездно скот и прочую скотину, а не брали. Причина проста – за скотом (даже даренным, бесплатным) некому было ухаживать. Но надо было что-то делать и решать проблему. Не придумали ничего лучше, чем укрупнение колхозов и переселение колхозников из мелких деревень в центральные усадьбы, так скажем. Коснулось это, вероятно, и Красной Грязной Сельги.
Есть еще один очень важный момент, о котором не принято говорить – официальная отмена НЭП.
Мало кто знает, но НЭП Сталин не отменял вообще ни разу. Просто мелкие кустарные производства начали массово проигрывать экономическую конкуренцию крупным предприятиям и ушли со сцены на второй план, но не померли. Окончательно и официально гвоздь в крышку гроба НЭП заколотил никто иной, как Никита Сергеевич. Все действующие (и кстати, выжившие) мелкие кустарные предприятия были переделаны в госпредприятия. Так что, если бы внук Павла Тимофеевича теоретически решил бы продолжить бондарное дело своего деда, то вряд ли у него это вышло. Бондарничать он конечно бы смог, вот только в государственной мастерской в качестве наёмного работника за фиксированную заработную плату. Частное предпринимательство было удавлено на корню, в уголовном кодексе появилась новая статья. Оттепель, блин. Вот на какие шиши внуку огромный дедовский дом содержать, на зарплату?
Вернемся к дому. Недаром он попал в Топ-57 архитектурных памятников Карелии. В основной экспозиции музея расположен очень похожий дом – дом Ошевнева из деревни Ошевнево, в котором есть исторические интерьеры и через который проходят все туристы острова Кижи. Кстати, дом Ошевнева также находится в Топ-57 и это первый объект, который перевезли на остров. Оба дома типа «кошель» (есть еще «брус» и «глаголь»), оба дома по старой классификации относятся к «домам зажиточных крестьян» (есть еще середняки и бедняки).
А был ли Павел Тимофеевич зажиточным крестьянином? Ну судя по дому, да, был. Судя по его биографии простого бондаря до заонежского олигарха ему было ой как далеко. В любом случае товарищ трудился много и деньги считать умел, даже вел подсчет типа «приход-расход» в страницах своего знаменитого дневника. Однозначно обучен грамоте (не все в те годы имели такую преференцию), счету, ремеслу.
Не могу утверждать точно, но Павел Тимофеевич свой дом немного переделывал. Однозначно его тоже чуть переделали при перевозке на остров Кижи и придали ему более классическую форму «кошеля». Установили дом в деревне-резервате Ямка с моей точки зрения не совсем удачно, но как есть, так и есть. Собственно разборка и перевозка конструкций дома началась в 1971 году, в течении нескольких лет собирался.
По реставрационной моде того времени не восстановили окраску наличников окон и не сделали обшивку углов, т.е. часть архитектурной истории дома не восстановлена. С покрашенными окнами и наличниками, с обшитыми углами дом смотрелся ранее повеселее. Отдельный вопрос остался у меня по печкам, точнее по их отсутствию. По старым фотографиям в доме было две трубы (две печи), сейчас ни труб не печей. Что сто лет назад, что сейчас с осени до лета дом надо топить, ну или закрывать на ключ.
Во время эксплуатации в музее Кижи (была в доме школа, потом детский музейный центр) тоже внесли некоторые изменения в доме. Не раз себя ловлю на мысли, что при хорошей архитектуре дом трудно чем-либо испортить, незначительные изменения неопытному глазу не видны совсем.
Вероятно, дом в музей передала (продала) невестка хозяина дома Марья Ананьева, поэтому дом изначально назывался домом Ананьевой. Потом историю раскрутили и внесли изменения в название – Дом Павла Тимофеевича Ананьева.
На исторической родине, в деревне Красная Грязная Сельга сейчас стоит только старая часовня Казанской иконы Божией Матери, заброшенная и одинокая. Больше нечего там не осталось, пусто.
Дом Березкиной из деревни Красная Сельга тоже стоит в деревне Ямка. Относительно молодой объект и зачем его перевезли (не шедевр архитектуры) на остров не совсем ясно, хотя логика есть. При перевозке дома Марьи Ананьевой зацепили по случаю еще и дом Клавдии Березкиной. Дом как дом, не всем же шедеврами быть. В противном случае пропал бы, как остальные дома в деревне, а так стоит, пользу людям приносит. И да, Клавдия Александровна Березкина была последней владелицей этого дома, хозяин же дома был её отец Федосков Александр Иванович (1874–1946).
В целом мне стала ясна картина по Красной Грязной Сельге, её домам и жителям, экономике данного района и прочие сведения. Можно теперь приступать к осознанной работе с памятником, проект реставрации которого донесет дух бондарного времени в век скоростей и клипового мышления.
Спасибо за прочтение!
P.S. Топ-57 памятников архитектуры 1956 года
