Начало истории.
Алина готовила бутерброды, когда поняла - вот оно.
Все.
И это не ложные потуги, это оно самое и есть.
- Антоша, скорую, скорей.
- А ты уверена?
- Да! Поторопись.
- Понял!
“Конечно понял”, - подумала Алина и улыбнулась.Как никак пятнадцать лет вместе. Пятнадцать - это, если со дня регистрации считать, а так поболее будет.
Алина присела на стул в коридоре….
Когда она поняла, что забеременела, то они с мужем долго думали, размышляли. Третий ребенок - это не шутка. Двоих бы на ноги поставить. Государство сейчас, правда, хорошо помогает, но все равно…
Алине далеко за тридцать. Как там сложится? Но Антон настоял. И вот сейчас пора в роддом. Алина ждала приезда скорой, а Антон отдавал распоряжения Ларе, их старшенькой. Опоре и помощнице.
- Брата в садик отведешь. Там под камерами не светись,
- Папа, а потом?
- Потом суп с котом. Бегом, марш. В школу потом. И будь на телефоне. Я позвоню.
- Поняла, - покачала Лара головой.
- Что поняла? - переспросил Антон.
- Все поняла, папочка!
И уже с порога крикнула,
- Не забудь позвонить в школу, что я опоздаю на первый урок.
Лара схватила брата за руку и они побежали в садик.
Артем ходил уже в среднюю группу. Лара быстренько прошмыгнула мимо охранника, стараясь, чтобы тот не заметил, что сегодня опять ребенка привели не взрослые, а подросток. И что ему - больше всех надо? Всегда звонит заведующей и докладывает, что Артема опять привела сестра, а не родители. А как взрослые могут его привести, если у мамы уже срок - девять месяцев, и мама, Лара сама слышала это непонятное слово, “перехаживает” уже неделю. Хотя мама говорит, что все нормально, и это там врачи что-то напутали.
Но все это не важно. Важно то, что сегодня у нее родится сестренка. Помогая брату переодеться, Лара старалась вспомнить, кто сегодня в группе из воспитателей. Если Клара Андреевна, то надо обязательно заглянуть и поздороваться, а если Ирина Артуровна… Эта опять будет выговаривать и ругать, что ребенок не может водить ребенка в сад, этим должны заниматься… Ну и далее, по известному сценарию…
Дверь группы открылась. Ирина Артуровна…
- Лара, ну что, родила мама? - вдруг спросила воспитатель.
- Папа скорую вызвал, а меня в садик отправил.
- Ну и слава Богу. А кого ждете?
- Сестру!
- Девочку, значит. Ты беги в школу. Артем у нас уже большой, он и сам справится.
И добавила, поторапливая девочку, - Давай, беги, а то опоздаешь.
- Спасибо, Ирина Артуровна.
Выходя из садика, Лара столкнулась с охранником.
Но услышала от него совсем не то, что ожидала услышать от этого хмурого, неулыбчивого дядьки.
- Лара, как мама? Родила? Кого?
- Папа скорую вызвал. А ждем девочку, - совсем по взрослому ответила Лара.
В школу девочка шла не торопясь. Все равно папа позвонит и скажет, что она опоздает. Ее мучил другой вопрос. Она так негативно относилась и к Ирине Артуровне, и к охраннику, а оказывается - они совсем не плохие, и беспокоятся и за маму, и за нее, и за Артема.
Алина словно уплывала в забытье, и только басистый рев младенца вернул ее к жизни. А потом был резкий запах нашатыря, и взволнованный голос акушерки.
- Ты чой-то вздумала тут сознание терять?
- Да нет, я тут, я в норме.
- Слышишь, как твоя попискивает?
- Это попискивает?
- Нет, - улыбку акушерки было видно даже сквозь маску.
- Это парень твоей соседки заявляет миру, что вот он какой. А твоя тихая, пискнула и засопела.
Алина повернула голову на другой бок и увидала соседку. Ту уже переложили на каталку и готовились отвести в палату. Женщина повернула голову, и Алина увидала одутловатое лицо, серые глаза, подкаченные гелем губы и все это в обрамлении рыжих, явно крашенных кудрей. Женщина ей не понравилась, и откуда-то всплыло это непонятное слово - мымра!
Каталку увезли. Акушерки доделывали какие-то манипуляции с младенцами. Алина закрыла глаза и, подумав, - “Что ж ты орешь то так, словно обиделся на кого?”, уснула.
В палате стояло три кровати. Одна была пустая, а на соседней сидела молоденькая, лет семнадцати, не больше, девчонка. Палата была маленькая - на троих рожениц едва поместился один пеленальный столик.
- Я Маша, - представилась девчонка.
Алина тоже назвала свое имя, а про себя подумала: “Боже мой, ты же не намного старше моей дочки. Что ж ты тут делаешь, девочка?”
Но вслух не спросила. Сил не было.
- Я вам поесть принесу. Врачи говорили, у вас большая потеря крови, а пока начнут завтрак разносить, все остынет.
- Завтрак? Меня же утром привезли. Сейчас обед уже должен быть.
- Да вы ж почти сутки проспали. Я сейчас.
Маша подскочила, куда-то сбегала, и принесла тарелку с пшенной кашей, от которой еще шел пар, и кусок хлеба с маслом. Только увидав кашу, Алина поняла, какая она голодная.
Пока Алина ела, Маша рассказывала местные новости и слухи.
- Соседка наша, Екатерина, все на лестнице курит, а малыша своего и не берет совсем. Я его и накормила, и перепеленала. И Вашу перепеленала, а кормить - бутылочку принесли.
И только тут Алина обратила внимание, что детей в палате двое.
- А у тебя кто? На процедуры забрали?
- У меня мальчик, сыночек. Только он не придет больше.
Маша как-то сникла, погасла.
- Я одна в палате была. А вас положили, потому что мест больше нет. Я сама попросила. Сама.
Маша забралась с ногами на свою кровать, вжалась в угол и замолчала.
А Алина, не зная, почему это сынок Маши вдруг больше не придет, расспрашивать ее не стала.
Засопела Светочка. Алина бросилась было к ней, но поняла, что силы куда-то ушли, и, едва переставляя ноги, с трудом добралась до кроватки. Она взяла дочь, перепеленала и приложила к груди, и пока дочка, причмокивая, ела, почувствовала, как возвращаются силы. С каждым причмокиванием, с каждым сопением. Положила уснувшую дочку в кроватку, и уже хотела поговорить с Машей, но тут завозился соседский мальчик. Как его звать Алина не знала. Она выглянула в коридор.
- Какая она, его мать? - спросила она у Маши.
- Рыжая!
“Рыжая мымра”, - вспомнила роды Алина. Все сходиться - и рыжая, и мальчик. Но коридор был пуст, после завтрака все разбрелись по палатам. Мальчишка забасил громко, требовательно. Алина испугалась, что он разбудит Светочку, и схватила ребенка на руки.
- Надо бы его перепеленать, - едва слышно пробормотала из своего угла Маша.
Алина распеленала младенца, поменяла памперс. “Игнатова Рената, мальчик, 3800, 48см” было написано на клееночке, привязанной к ручке ребенка. Рената? А Маша сказала, что она Екатерина, отстраненно подумала Алина. Положила было малыша на столик, но тот сразу заплакал. Да так громко, что Алина испугалась. Она взяла мальчика на руки, прижала к себе, успокаивая его ласковыми словами. А тот замолчал, словно слушал, какой он хороший, да пригожий, да любимый.
“Где же эта нерадивая мамаша?” - подумала Алина. Ребенка надо было кормить .
-Маша, может поищешь его нерадивую мать.
- Она не придет. Она на лестнице курит или по телефону разговаривает.
- А кто ребенка покормит?
- Нянечка приносит бутылочку.
Маша не сказала, что кормит мальчика сама. Молоко у нее не пропало, вот только…
Только как скажешь, что это родной отец ударил ее ногой в живот. И ее Андрейка больше не придет, и не будет толкаться, и не будет сопеть и плакать.
Но, словно проснувшись от какого-то толчка, Маша вылезла из своего угла, взяла мальчика на руки и приложила к груди.
- Маша, это же чужой ребенок, - изумилась Алина.
- И что? - тихо спросила Маша, - что ему теперь с такой мамашей - пропадать, да из бутылочек есть. Он пришел в этот мир. Ему помочь надо.
Маша пошла к своей кровати, села на краешек.
- Дети, они не выбирают родителей, они просто приходят.
В палату заглянула акушерка.
- Девочки, детский врач пришел. Сейчас за ребятишками зайду, а потом сразу под лампу. Так что, пока отдохните.
И увидав Машу, кормящую малыша, неодобрительно покачала головой.
- Маша, Елена Аркадьевна узнает - втык тебе будет.
Акушерка ушла, а Алина спросила.
- Кто это такая - Елена Аркадьевна?
- Тетка моя. Она зав родильным отделением.
- Надо врачу сказать, что эта Катерина за ребенком не следит, пусть заберут в палату.
- Не надо, не говори, пусть пока тут. Там детей много, девочки не справляются.
Прошло два дня. За все это время Алина видела Катерину-Ренату всего несколько раз. Вечерами, когда та приходила спать, и в столовой. К ребенку она не подходила.
За мальчиком следила Маша. Правда, один раз его кормила Алина. Это было вечером, когда Машу срочно позвали на встречу со следователем, и Алина осталась с детьми одна. Это произошло как-то ненароком.
Светочка покушала и, наверное, видела уже девятый сон, а мальчик (у него так и не было еще имени) лежал в кроватке. Он не спал, он просто лежал и смотрел на мир. О чем он думал? О том что этот мир огромный, а он такой маленький, и никому в этом мире не нужен? А может еще о чем-то. Кто знает, о чем думают новорожденные дети?
Алина взяла малыша на руки. Под правым глазиком прилипла черная крошка. Алина попыталась стереть ее салфеткой, но крошка не оттиралась. Родимое пятнышко!
“Бог тебя пометил”, - подумала она. Ребенок заворочался вероятно почуяв запах молока, стал забавно открывать ротик, и Алина сунула ему грудь. Молока у нее было много. Мальчик ел, сопел, а потом уснул, так и не выпустив сосок из маленького ротика.
Спи, малыш. Пусть тебе сопутствует удача. Пусть тебе повезет.
Через день Алину выписали, и что там потом было в роддоме она никогда бы и не узнала, если бы …
окончание
***
С Вами была Яна Ярова. Подписывайтесь на мой канал. Читайте другие рассказы и истории, которые вполне имеют место быть.
Удачного дня!