"Когда человек стареет, он становится беззащитным. Он не уверен в своих правах, и даже если они есть, не имеет мужества ни постоять за них, ни осадить власть, как бы сильно он её ни презирал. Его сила уходит, ум понемногу теряет остроту, и человек устает бороться за то, что принадлежит ему по праву".
Энсон Ли из рассказа Клиффорда Саймака "Пенсионер" доживает свои последние дни на космической станции. Его жена Нэнси ушла из жизни уже здесь. От неё не осталось ни могилы, ни урны с прахом. Вместе со всеми остальными отходами жизнедеятельности станции её тело бросили в конвертер. Тут всё бросали в конвертер. Нужно было очень много энергии, чтобы поддерживать жизнедеятельность станции, поэтому всякий лишний предмет бросался в конвертер для переработки в энергию. Энсон был знаком с теорией, он и сам когда-то был химиком и знал, как материя превращается в энергию, а энергия в материю. Жизнь здесь была замкнутым циклом, настоящей безотходной технологией.
"Нэнси в воздухе, которым я дышу. Нэнси в моей одежде. Нэнси может быть в этом омлете."
Его будил один и тот же электронный оператор - невидимый соцработник. Он же предлагал ему завтрак, комплект одноразовой эко-одежды, настольные игры, укладывал его спать. Голос этот Энсон ненавидел. Вот и сейчас он спрашивал о чём-то.
Мистер Ли промолчал. Зачем утруждать себя ответом синтезированному голосу из процессора, туго набитого базами данных собеса и тупыми методичками по психологии?
Проанализировав нервное поведение пациента, соцработник принял меры по его стабилизации.
Из-за спины Энсона появилось и сжалось вокруг талии механическое щупальце, которое довольно бесцеремонно увлекло его в диагностическую камеру. Гибкие металлические шланги заскользили под одеждой, бережно, но крепко перетянув его тело. После чего Энсон был надёжно обездвижен. Холодная жидкость под давлением была впрыснута в вену. В его глазах всё поплыло.
- С вами всё в порядке, разбудил его вскоре твёрдый жёсткий голос. - Вы в гораздо лучшей форме, чем были вчера.
Да уж, в порядке. Настолько в порядке, что, ему после пробуждения сочли необходимым напомнить, кто он такой. В таком порядке, что ему вкололи н@рк○тик, чтобы поддержать иллюзию спокойствия.
Но зачем им такие хлопоты, чтобы как следует позаботиться о нём? Хотя, если подумать, это не так уж и хлопотно, как может показаться. Космическая станция в любом случае собирала и обрабатывала нужную ей научную информацию и наверняка выполняла другие задачи, о которых он и не подозревал. А если эти станции используются также для того, чтобы убрать с перенаселённой Земли пожилых людей, то такая "забота" стоит сущие гроши.
Энсон Ли вспомнил, как они с женой Нэнси решили сделать космическую станцию своим домом. Их уговорил на это один умный молодой человек с искренним голосом и убедительными интонациями, он очень осторожно излагал возможные выгоды после смены четой Ли места жительства. Пожалуй, сами они бы не решились, если бы их дом не был предназначен под снос, чтобы освободить место для строительства транспортной магистрали. После этого уже не имело значения, куда они отправятся или куда их отправят. "Вы покинете эту мировую крысиную гонку! Вы обретёте мир и комфорт, в которых проведёте оставшиеся вам годы, всё будет сделано для вас". Он говорил, что все их друзья уже умерли, и что уже утеряно многое из того, что было им дорого. Нет причин здесь оставаться. Их сын сможет приходить в центр управления полётом и видеть их очень часто, даже чаще, чем сейчас. Впрочем, он и так к ним не ходит.
Более того, супруги получат всё, в чём нуждаются. Пенсионерам не придётся самим готовить и убирать, вся домашняя работа будет выполняться автоматами. Больше не будет хлопот с докторами, ведь на борту имеется автоматическая диагностическая камера. У них будут любые записи с книгами и музыкой и их любимые телевизионные программы. И старики согласились на переезд.
И вот теперь, думал Энсон, здесь не осталось ничего, что могло скрасить его дни. А милосердные власти, ещё более ненавистные из-за своих потуг выглядеть милосердными, с едва скрываемым презрением к старику делали вид, что всё в порядке - милосердие в действии! Да и лишняя нагрузка с пенсионного фонда была частично снята. Не говоря уже об освободившемся жилом фонде. И экономии природных ресурсов.
Сверху снова раздался голос механической соцработницы, которая призывала его полюбоваться звёздами в иллюминаторе.
- Нет смысла смотреть в этот чёртов иллюминатор. Там нет ничего, чем можно любоваться.
- Вы ошибаетесь. - с нажимом продолжил голос. - Там, снаружи, прекрасные звёзды.
И он стал угрюмо смотреть на прекрасные звёзды.
Вот такой сегодня сюжет. А мне вдруг подумалось, что самое счастливое поколение - это люди успевшие уйти на Вечный Покой во времена, когда пенсию сто лет приносила один и тот же почтальон Галя, по вызову из поликлиники приходила бессменный участковый Марьиванна, в булочной полвека сидела кассиршей Люба, а в сберкассе со дня её открытия работала Ира из соседнего подъезда. Этих людей знала вся улица, а они знали всех, кто на ней проживал от рожденья и до тризны.
А ещё с торца дома, где была та самая булочная-кондитерская, рядом с телефонными будками висели киноафиши. И ходить за хлебом было весело, потому что, купив торт "Сказка", батон белого и половинку чёрного, можно было на сдачу взять бублик с маком, и неспешно поедая его, искать удобные сеансы на новый фильм. И никакой тебе заботы государства. И слава тебе, Господи!
Вот такие мысли у меня сегодня.
А какие у вас?