Елисей ненавидел родителей за две вещи: за своё дурацкое имя и за то, что решили переехать, а ему не сказали. И если с именем они накосячили не сейчас, и предъявлять было уже глупо, то переезд — это было просто подло. А если не переехали, то зачем менять замок?
Елисей ещё раз попробовал открыть дверь своим ключом, но ничего не вышло. Ключ даже не вставлялся. Вот как так? Он зачем-то подёргал ручку двери, постоял немного на площадке, размышляя, что теперь делать, и вышел во двор. Странное было чувство. Что идти некуда и миру он совсем не нужен. Забавно. Впрочем, можно было поехать к Игорьку, он жил в соседнем районе, но там эти новостройки… Всё одинаковое, а вечером вообще заблудиться можно.
Елисей выдохнул и понаблюдал за паром, который сворачивался смешным облачком и пропадал. К вечеру похолодало, и надо было что-то придумывать, не на улице же ночевать. Разноцветные тёплые глаза окон одно за другим вспыхивали в сумраке, который наползал на город так стремительно, как бывает только поздней осенью. Елисей поёжился, закутался в легкую куртку, ещё немного постоял у подъезда и медленно пошёл по улице. Куда они могли уехать? Почему бросили его?
Днём он возвращался в город радостно, потому что соскучился. Представлял, как сделает сюрприз, потихоньку откроет дверь и крикнет: «Мам! Пап! Я дома! Не ждали?!» Ехал в электричке, бегал от контролеров вместе с веселой толпой безбилетников. Потом их все-таки ссадили за две станции до города и пришлось идти на автобус. Денег в карманах не было, прикинуться сиротой не вышло, и злой водитель пазика почти уже выкинул его на улицу, но кто-то из пассажиров заплатил за билет для Елисея. Это было неожиданно и снова наполнило хорошим настроением. Елисей ехал и радостно и благодарно поглядывал на женщину, купившую ему билет.
— Спасибо, — сказал выходя, — большое вам спасибо!
Женщина кивнула, сделала какой-то неопределенный жест рукой, мол, не стоит благодарности, и ушла. А он побежал с автостанции домой. Наверное, можно было доехать, но автостанцию перенесли в какое-то странное место. Он был здесь всего дважды ещё в пятом классе и не помнил маршрутов автобусов, отсюда идущих. Впрочем, пешком он прекрасно дошёл до дома часа за полтора. Чтобы поцеловать дверь и уйти, как любила говорить тётя Маша, мамина хорошая подруга. Она, кстати, где-то рядом живёт… в соседнем доме?
Через полчаса блужданий под окнами соседних домов Елисей проклял свою привычку пропускать мимо ушей разную бесполезную, как он раньше считал, информацию. Он не помнил адреса маминой подруги, не помнил, где живёт Валька Котов, приятель по секции самбо, и сейчас в темноте не смог бы отыскать даже гаража дяди Игоря. Впрочем, гараж всё равно наверняка закрыт и там нет никого на ночь глядя. Чёрт, чёрт, чёрт, что же делать?
Елисей уже порядком замерз, когда увидел парившие в слабом свете фонаря трубы теплотрассы. Это была хорошая мысль. Он погрел ладони, гладя шершавый лишай облезающего утеплителя, потом пошёл вдоль труб, разглядел, куда они уходят. Кирпичный сарайчик с приоткрытой дверью показался неприятным, но это было лучше, чем подвал.
Елисей не любил крыс и боялся, как и Козлик из «Незнайки на луне», что они прокрадутся и укусят его в шею. Мама долго смеялась над его страхами и объясняла, что крысы сами боятся людей, но он не поверил и ещё долго ему снились большие серые твари, крадущиеся к нему в темноте и целящиеся куснуть в шею.
Сарайчик походил на теплопункт-разветвитель, за дверью оказалось сухо, тепло, хотя и жутко пахло кошачьим ссаньём. Впрочем, не только кошачьим, подумал он, забираясь на сдвоенный трубопровод. Было жёстко, но тепло, и сразу потянуло в сон.
— Из дома, что ли, сбежал? – спросил кто-то из темноты.
Елисей почувствовал, как сердце провалилось в живот и холодный пот выступил на лбу. Не удрал сразу только потому, что снаружи было холодно, а голос оказался не очень страшным.
— Предки уехали куда-то, — сказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал, — ключ не подходит, замок поменяли.
— Предки – они такие, — спокойно и со вздохом подтвердил голос из темноты, и тут же закашлялся, заперхал так заливисто-надрывно, что Елисею стало его жалко. Захотелось сразу спросить, чем помочь, но он постеснялся. А сосед по теплотрассе прокашлялся наконец и спросил уже по-доброму:
— Звать то тебя как?
— Елисеем.
— Ого! Царевич?
— Королевич, — сердито поправил Елисей и отвернулся. Шутка эта уже надоела ему настолько, что и говорить не хотелось. Они помолчали под отдалённый собачий лай и совсем далёкую сирену скорой, которая быстро затихла.
— А ты кто? И почему здесь? – спросил Елисей в темноту.
— А я живу здесь.
— Бомж что ли?
— Ну, что-то вроде того. Был домовой раньше, а сейчас вообще не пойми кто.
— Домовых не бывает, — сказал Елисей недоверчиво, — я ж не маленький, в сказки не верю.
— Может, и не бывает, — согласился голос из темноты, — всё равно никто не верит, поэтому какая разница?
— И как ощущения?
— Какие?
— Ну, бомжом быть… Тоскливо, наверное, не иметь дома?
— Ну… — голос в темноте помолчал, — ты вот тоже, получается, бомж, как ощущения?
— Не знаю, — признался Елисей, закрывая глаза и чувствуя, что тепло, наконец проникло внутрь, — странно как-то. Со мной впервые так. Будто жизнь… не знаю, полюса поменяла. Где был плюс – стал минус…
— Мета-а-а-афора-а, — протянул голос из темноты и снова закхекал, зашёлся сухим раскатистым кашлем. Прокашлявшись, сказал хрипло:
— Ты не бойся, завтра всё образуется. Все найдутся и полюса вернутся на место. Только про меня не болтай, а то и отсюда выгонят. А я за это чуток помогу тебе. Я же помню тебя, ты из семидесятой квартиры, давно тебя не видел…
— Да я уезжал, — сказал Елисей, чувствуя, что проваливается в сон и пытаясь выкарабкаться. Ответа он не запомнил или не услышал. Уже спал, замерев в неудобной позе, укутанный волнами тепла, исходившего от труб, и уже привыкший ко всем запахам.
С утра выходить из теплопункта не хотелось. Елисей неловко сел на трубе и некоторое время ждал, пока занемевшие руки и ноги не начнут шевелиться. Хотелось есть, и он помнил, что вчера как-то обошёлся без еды, так был удивлен и возмущен отсутствием родителей.
Сейчас мысли путались, крутилось в голове что-то про дорогу и ключи. Он залез в карман и вынул ключи. Обычная связка, верхний плоский ключ, красноватый, как медный. Нижний длинный с зазубренными бородками, смешной брелок, незнакомый. Стеклянный шарик и в нем то ли паучок, то ли жучок. На отдельном кольце ещё один ключ, но от какого замка, Елисей помнил смутно.
Слез с трубы, распахнул дверь. В помещении стало светлее, и он разглядел, что две трубы уходят в землю, ещё две разветвляются и расходятся в стены. А ещё он увидел, что в помещении никого нет кроме него, а в углу валяются пустые бутылки и драная ушанка из искусственного меха.
«Приснится же такое», — подумал он, но мысли были тугие, как резина и он замер, пытаясь прислушаться к своим ощущениям. Стало страшно, к горлу подвалила тошнота и он выбежал на улицу, хватая холодный воздух ртом и чувствуя, что сердце заходится в груди, трепещет, как бабочка в горсти.
До своего подъезда он почти бежал, сжимая ключи в кулаке и повторяя про себя «пусть всё будет как раньше! Пусть всё будет как раньше! Пусть никто не переехал! Пусть ключ подойдёт…»
У подъезда стоял какой дядька в оранжевой куртке. Лицо незнакомое, но сразу заулыбался, увидев Елисея.
— Ну слава богу! А то обыскались. А я уже час тут кругами хожу, думаю, неужели нашли? Соседи вчера видели…
— Кого нашли? – подозрительно спросил Елисей, отступая, и чувствуя слабость, наваливающуюся под коленки. Пришлось сесть на скамейку и отдышаться. Дядька в это время достал из кармана телефон, сфотографировал Елисея, что-то понажимал и радостно сказал:
— Алло, это Дмитрий… Нашёл кажется, да… по старому адресу… фотку я скинул… а, ну подъезжайте, если рядом!
Елисей обрадованно засопел и хотел встать, но получилось плохо, а этот Дмитрий подскочил, присел рядом и заботливо сказал:
— Всё хорошо, не надо волноваться. Всё уже закончилось, сейчас ваши подъедут…
Воздух густел прямо на глазах, дышать становилось всё труднее, Елисей прижал руку к груди, пытаясь продавить тяжесть, поднялся, краем глаза ловя мерцающие искорки, сразу тающие в утренней прозрачности.
— Дедушка! – услышал он звонкий детский голос за спиной.
Обернулся и увидел, как к нему по дорожке от припаркованной машины бежит совершенно незнакомая девочка в красной шапке с кисточкой. Хотя почему же незнакомая? Это же Варюха, солнце конопатое…
Стеклянный пузырь лопнул, холодный воздух хлестнул по глазам, резанул легкие и словно сдул ватную неподвижность с мыслей. За внучкой бежала Светка, его старшая, в расстегнутом пальто, наспех завязанном шарфе и этих ее дурацких итальянских сапогах, которые его так раздражали своей длиной и неприличным видом. А Варька уже хлопнулась о его куртку, вцепилась намертво, обнимая, и, задыхаясь, сказала поспешно:
— Всё, деда Елисей, я тебя нашла!
Все суетились, что-то одновременно говорили, из подъезда выбежали какие-то женщины, Дмитрий в оранжевой куртке с надписью «ПСО» что-то спрашивал у Светки, та плакала и что-то объясняла про переезд и про больницу. Варюха держала его за рукав, тихонько дергала и что-то пела.
Елисей смотрел на каморку теплопункта. Дверь была закрыта и на ней отблёскивал в холодном октябрьском солнце висячий замок. Луч так интересно светил, что боковая его пластинка то вспыхивала яркой искрой, то пропадала. Словно говорила: «Все найдутся и полюса вернутся на место! Только про меня не болтай!».
— Не буду! – сказал Елисей.
— И не надо! – сказала Варя, хитро глядя на деда, — а то мы и так два дня тебя искали!
#смотритель_маяка #маяк #человек_с_фонарем #слова #огнетексты #свет #почтикнига #параллель
Все истории автора - Смотритель маяка