В 2011 они вернулись домой и потом долго судились с фирмой за свою зарплату.
Я съехала от родителей в тои же году и с тех пор жила почти все время до 2016 отдельно.
Это был последний подъем. Больше папа не поднялся. С кредитом на Ниссан он, конечно, не справился, машину продал, на оставшиеся после закрытия кредита деньги купил два убитых фургончика, хотел подшаманить и продать, но что-то пошло не так, скинул потом их за бесценок.
Все, с 2011 года отец находился дома.
Оглядываясь назад, я понимаю, что у него скорее всего была депрессия. Он почти все время лежал, очень плохо за собой ухаживал (редко купался, брился), постель вообще по полгода не менял. В это время он подрабатывал что-то на 1С (ну как подрабатывал, потом мы посчитали, что тысяч 150 в месяц он имел, но маме ничего не давал), но у него вдруг открылся третий глаз, не иначе, и он стал заниматься наукой. Специализировался на электромагнитных полях. Его комната стала похожа на лабораторию, он тратил все свои деньги на аппаратуру, какие-то железки и прочие вещи, название которым я даже не знаю. Изобрел какой-то там аппарат, который помогает в реабилитации после инсульта, права на который просто так отдал москвичам, ибо злата больше не алкал. Я очень жалею, что я не интересовалась его жизнью с 2011 по 2016 годы и понятия не имею, над чем же конкретно он работал. Мы очень сильно поссорились в феврале 2011 года из-за мамы, я кинула ему ключи от своей машины в лицо, и до мая 2016 года практически не общались.
В 2014 году я познакомилась со своей сестрой - папиной старшей дочерью, она жила в Москве. Мы стали близко общаться. В 2015 году я переехала в Москву (не к ней, к мужчине) и мы стали еще теснее общаться. Никогда не возникало разговора о том, чтобы ей встретиться с папой.
В 2016 году я вернулась из Москвы и стала налаживать общение с отцом, несмотря на то, что мама изо всех сил этому мешала. Я стала спрашивать его о разных ситуациях, получать его версию происходившего, слушала его мнение, пыталась понять, чем он руководствовался, чтобы, наконец, составить свою картину нашей семьи. Мы по-прежнему, бывало, ругались, только я уже не стояла столбом, а давала отпор и, оказывается, встретив сопротивление, папа достаточно быстро успокаивался. Я не стала внезапно любить его, скорее наоборот - он мне очень мешал, я все думала, куда бы его сплавить, может, комнату в коммуналке купить, мечтала, что вот бы хорошо было, если бы он раз и исчез. Он меня крайне раздражал - его бытовое свинство достигло просто апогея, он курил в кухне, туалете и, по-моему, даже в своей спальне. Он все время ходил в халате, который не стирал несколько месяцев. За собой не убирал ни на кухне, ни, простите, в туалете. Мама как обычно добавляла масла в огонь, причитая, что он сидит на ее шее и ничего не делает даже по дому.
Вдруг летом сестра попросила закинуть удочку насчет встречи, которая и состоялась в августе 2016 года. Отец был на удивление рад увидеть дочь, с которой не общался и не стремился общаться 29 лет, и своего внука. Сестре было интересно увидеть отца, посмотреть на него, может, это помогло ей что-то понять о себе. Они очень похожи и внешне и по образу мышления, они немедленно нашли много общих тем, я даже удалилась - пусть посидят.
К этому времени папа не пил лекарства от СД уже 4 месяца... Лечился какими-то своими магнитными штуками.
26 октября 2016 года папу доставили на скорой в больницу с острым сердечным приступом. Я приехала, успела перекинуться с ним парой слов и его отвезли на стентирование, которого он, конечно же, не перенес. Все, как я представляла - раз, и нет. Он не жаловался сам никогда на здоровье, а мы и не интересовались. Сейчас мне за это стыдно.
Я не стала сообщать маме по телефону, приехала к ней на работу, чтобы проконтролировать реакцию, не хватало сиротой остаться одним днем. Первая ее реакция была - "Это я виновата!". Вот это очень хорошо характеризует мою маму. По ее мнению, мир крутится вокруг нее и все события происходят так или иначе с её участием.
Я организовала похороны полностью на деньги, которые были у отца в тот день в куртке - его забрала скорая из офиса, куда он пришел получить зарплату.
Я специально заказала индивидуальное отпевание, чтобы все желающие могли прийти и попрощаться в спокойной обстановке. После этого отца увезли на кремацию.
Во время прощания я плакала так, как не плакала еще ни разу в своей жизни - горько-горько. Плакала не о том, что папа умер, а о том, что при наличии его в моей жизни (период с 98 по 01 не будем считать), я была полностью лишена возможности узнать его. И уже никогда не узнаю. Горюя об этой утерянной возможности, необратимости, я потеряла сознание.