— Бабушка! Бабушка! Беда!
— Ты чего орешь, оглашенная? — Яга подняла крючковатый нос от травинки.
— Вот ты, Василиса, хоть и премудрая, а дура дурой! Весь лес перебаломутила. Чего случилось-то?
Запыхавшаяся красавица прислонилась к березке и схватилась за грудь.
— Ой, беда, бабушка. В терема враги лютые врываются, все, конец тридесятому.
Яга причмокнула, посмотрела на Василису с одной стороны, потом с другой. Не в бреду-ли девка? Вроде здоровой кажется, а несёт откровенную чушь.
— По порядку давай, да без причитания, что за враги? Откуда взялись? И что с царём?
Василиса сползла по стволу на землю и зарыдала.
— Походу дело серьёзное, раз так убиваешься, сердешная. Только вот чем помочь не знаю. Пойдем в дом, я тебя чайку с ромашкой налью, а за столом расскажешь все.
Бабка помогла подняться красавице и повела ее к избе на ногах куриных.
Василиса собралась с мыслями и поведала Яге, что царь с дружиной в поход ушел, оставил за воеводу Емелю, а тот запил на радостях, да щукой своей волшебной закусил во хмелю. Про то, что защиты не осталось враз людская молва разнесла во все концы. Вот и слетелись стервятники. Убивают, грабят, да крестьян гонят в плен толпами.
— Да, девка, заплачешь тут, закручинишься. Царю хоть весточку послали?
— Хотели, да не вышло, всех голубей перебили, всех гонцов перевешали. — отвечала Василиса, отхлебывая чай с блюдечка.
Бабка крепко призадумалась. Такую беду нахрапом не решить, хитростью надо.
— Василиса, а вороги эти ко хмельному как?
— Положительно. Все запасы уже выхлебали.
— Хорошо. Вот что, я тебе бочку браги дам заговоренной. Они как выпьют ее — так по родине затоскуют, что сами по одному убегать начнут. Ты только каждому ковш поднеси, с поклоном подай, чтобы не пропустить никого.
— Здорово ты это бабушка придумала, я еще девкам скажу, чтобы страдания запели. От их вытья у любого сердце сожмется, вмиг все разбегутся по домам.
Сказано — сделано. Покатила Василиса бочку по тропинке, а Яга ей вслед платочком махнула, да и пошла дальше свои травинки с былинками собирать.
День прошел, ночь настала. Бабка уж седьмой сон смотрела, как в дверь застучали и девка какая-то криками истошными всех ворон в округе распугала.
— Бабушка, бабушка, беда!
— Кого там принесло на ночь глядя? — разворчалась Яга, поднимаясь с лавки. Отперла дверь, а там Несмеяна в истерике:
— Бабушка, помоги! Враги терема заняли, девок наших ноги мыть заставляют, а стариков вместо коней в телеги впрягают. — Выпалила и как заревет. Слезы из глаз во все стороны летят, губы дрожат, с носа капает.
— Вот же напасть, ты и раньше с придурью была, а теперь и вовсе свихнулась. Заходи, коль пришла. Я тебе настоя валерианы налью, ромашкой тут не обойдёшься.
После третьей рюмки поведала Несмеяна, что бочку у Василисы еще на опушке Емеля отнял, враз ее осушил и закручинился. Ходит по дворам, к березкам льнет, землю целует, а враги над ним потешаются.
Призадумалась бабка пуще прежнего. Последнюю ведь бочку Василисе отдала. Как теперь супостатов прогнать? Ну ничего, враг силён, но хитрость лучше всякой силы.
— Вот что, девка. Дам я тебе соловушку, так поет сладко, что заснет человек и не проснётся, пока льётся песня. Ты ее в клетке понесешь, а на месте выпустишь. Птаха, как волю почувствует, так и исполнит свою чудно-сонную. Все дозорные свалятся храпеть, тогда и перебьете ворогов своих. Только сами уши мхом заткните, иначе сон вас сморит.
— Хитро ты это, бабушка, придумала, спасибо. — буркнула Несмеяна, схватила клетку и пустилась в обратный путь. Яга же на лавку свою устроилась, чтобы сон седьмой досмотреть.
Первый лучик солнца легонько стукнул в окно к старухе, а вместе с ним и тяжёлое что-то о стекло бухнулось и пробило его насквозь. Бабка от неожиданности подскочила вместе с лавкой до потолка. Глядит, а на подоконнике царевна-Лягушка в своей жабьей коже.
— Ты чего хулиганишь, земноводная?
— Беда, бабушка. — молвила гостья человеческим голосом.
— Что опять не ладно с вашим королевством? Никакого покоя пожилому человеку! Говори быстрее и проваливай.
И поведала царевна, что не смогла донести соловушку Несмеяна. Встретил ее по пути тоскующий Емеля, захотел поцеловать пташку, а та издохла от перегара.
— Емеля этот ваш, хуже любого ворога! — заругалась Яга. — Это ж надо сколько бед от одного дурака! Да и царь хорош, нашел кого оставить за главного. Вот вернётся с похода, я ему покажу! — грозила кулаком бабка.
— Не ругайся, бабушка, лучше подскажи что делать?
Призадумалась Яга пуще прежнего.
****
Прыгает лягушка по лесной тропке, бутылек в лапке держит, а на встречу Емеля с похмелья.
— Что за бутылочка? Лекарство?
Не дождавшись ответа схватил зелье и выпил залпом. Лягушка аж глазки зажмурила.
В ту пору отряд вражеский аккурат к лесу направлялся. Его-то первым и увидел дурак после склянки. И так полюбились ему воины. И красивые они и пригожие. Побежал на встречу, на шею командиру кинулся: "Люблю" — говорит — "и точка".
Отшатнулся главарь от сумасшедшего, а отряд весь от смеха затрясса. И так долго потешались все над Емелей, что царь с дружиной вернуться успел с похода.
Богатыри, ясное дело, быстро с захватчиками справились. Ни одного супостата в королевстве ни осталось. А Емелю поймали и к бабке лечить поволокли, но это уже совсем другая история.
