Пустота

Every saint has a past, every sinner has a future.

Oscar Wilde.

Пролог

Я веду этот дневник, чтобы не сойти с ума. Когда-то давно жизнь казалась невыносимой. Сейчас я хочу записать каждое её мгновение, чтобы ничего не забыть. К сожалению, наша память недолговечна: я начинаю забывать золотистый аромат волос матери, заливистый смех друзей, поцелуи любимой женщины и даже глаза своей дочери. Возможно, моя жизнь была не так плоха, как мне казалось в тот самый момент — за секунду до шага в пустоту. Темнота поглощает все мои чувства и тревоги, я даже почти забыл, зачем убил себя и как оказался в этом унылом месте. Да, признаваться в самоубийстве неприятно, но скрывать мне нечего. Я убил себя и, положа руку на сердце, сделал бы это снова. Таким, как я, нет места на планете; я освободил его для кого-то более достойного. С другой стороны, имей я хоть малейшее представление о том, что будет со мной после смерти, держался бы за жизнь до последнего. Я не знал, что такое настоящее отчаяние, пока не умер. И хоть жизнь редко приносила мне удовольствие, смерть мои ожидания совершенно не оправдала. Суицидальные настроения были со мной всю мою сознательную жизнь. Очередная невзгода возвращала меня к излюбленным вопросам: а зачем я, собственно, существую? Станет ли мир лучше без меня? Мой последний психотерапевт советовал бороться с экзистенциальной пустотой путем сублимации. Но я был слишком зауряден для творчества. По крайней мере, так мне говорила мама. А родителям с высоты опыта всегда виднее, не так ли? Глупо винить человека в том, что он говорит тебе правду. Даже, если она жестокая.

Начиная с 14 лет, я регулярно посещал различных психотерапевтов, но сколько бы я ни говорил с ними, ничего не менялось. Мой последний специалист оставила самые неизгладимые впечатления. Эта рыжеволосая бестия явно хорошо знала своё дело, но души у неё не было, я уверен. Аделаида и манила, и отталкивала одновременно. В душе я ненавидел её, но по загадочной причине так и не смог уйти к кому-то другому. Мы достигали катарсиса на каждом приёме: я плакал, пока она давила на мои болевые точки и заставляла проговаривать самые тяжелые воспоминания, но легче от этого не становилось. Мне казалось, что ей доставляют удовольствие мои страдания. Почему-то эта мысль доставляла удовольствие и мне. Иногда казалось, что с пустотой удалось справиться, но моя склонность к рефлексии всегда всё портила. Сколько книг было прочитано, сколько медитаций проведено, но мой мозг непобедим. Я знаю, ведь я перепробовал всё. Чем больше расширял своё сознание, тем глубже становилась чёрная дыра в моём сердце. Мне здесь не место, я зря появился на свет. Я не хочу жить. Я хочу изобрести машину времени для того, чтобы вернуться в январь 1988 года и напомнить своей матери о несомненной пользе контрацепции. Но изменить прошлое невозможно. О чём речь, когда даже на свое настоящее я не могу оказать должного влияния.

Последние месяцы жизни я посещал еще и психиатра. Аделаида настояла на приёме таблеток: из-за повышенной тревожности я потерял сон и аппетит. Моё физическое состояние четко отображало душевное: меня лихорадило, сердце билось невпопад. Тело будто жалело, что ему досталось такое депрессивное и бесполезное сознание. Я пошёл к психиатру в надежде на спасение. Я был похож на утопленника, хватающегося за последнюю соломинку. Ею стали Алпразолам и Эсциталопрам. Мозгоправ прописал мне их, добавив, что в моём конкретном случае, если не поможет это, то не поможет уже ничего. Привет с того света, док! Спасибо за рецепт. Он, кстати, не помог.

Все случилось прохладной осенней ночью 2021 года. Мне только-только исполнилось 33. Я достиг возраста Христа, более символичного времени для смерти не найти. Я прокручивал в голове своё самоубийство тысячи раз, перебирая все возможные варианты. Я долго думал, как именно стоит уйти из жизни: перерезать вены, повеситься, наглотаться таблеток или спрыгнуть с высотки? Первое слишком грязно, к тому же, я ненавижу вид крови. От второго бросает в дрожь, а третье как-то слишком по-женски. Я остановился на четвертом варианте. Полет – это так символично, так прекрасно. Если уж умирать, то с ветром в волосах. К тому же, высота всегда манила меня к себе. С ней мы были на «ты».

Я забрался на крышу высотки бизнес-центра, в котором работала моя дорогая Аделаида. Это здание подходит, как нельзя лучше: оно построено в неосталинском стиле из железобетона и стекла. Образ строения наследует традицию знаменитых сталинских высоток, но если на их шпилях установлены звезды, то на свидетеле моей кончины ничего нет. Его вершина оставляет некое чувство незавершённости. Точно так же, как и моя жизнь. Многие москвичи считают расположение здания совершенно неуместным, а его архитектуру унылой и неадекватной. Чуете, к чему я клоню? У нас с этим зданием слишком много общего.

Проникнуть на крышу было не так сложно, как я думал. После очередного сеанса психотерапии я спрятался на лестнице и пробрался на самый верх. По счастливой случайности, дверь на крышу была не заперта. Это ли не проявление божественной воли? Значит, я всё делаю правильно и мне действительно не стоит жить? Откровенно говоря, я никогда не верил в Бога, не верю в него и сейчас. Но перед смертью волей-неволей задумываешься о популярных стереотипах. Бог в их числе. Если он и есть, то это он оставил дверь на крышу открытой. Бог хочет, чтобы я умер. А кто я такой, чтобы противоречить божественному замыслу?

Я не стал забираться на самый шпиль, ведь ввиду особенностей строения здания, прыжок оттуда не сулит мне ничего, кроме переломов и болезненных конвульсий, за которыми смерть может и не последовать. Я выбрался на крышу самого нижнего яруса. Кажется, там около 13 этажей. Полет мой будет краток и стремителен. Я захотел продлить предвкушение волшебного мига и взглянул на Москву. На лучший город земли. Он хорош для жизни и прекрасен для смерти. С крыши видно, как вдали весь город устремляется в лесные дали, а оттуда за край света. Под тобой люди, вечно спешащие куда-то, а над головой свежий ветер. Сомнениям принятое решение не подлежит. Сегодня несколько туманно, но в голове моей ясно, как никогда. Я не могу отменить сам факт своего рождения, но в моих руках прервать эту жалкую жизнь. Наконец что-то будет подвластно моей воле. Одно ожидание момента смерти делает меня счастливым. Я подошел к краю крыши и прислушался к звукам ночного города: графитовые сигналы машин заглушали промозглый ветер, шептавший мне, чтобы я остался жить. Но я уже знаю, как отличать галлюцинации от реальности: всё, что не поддаётся логике – является плодом моего воображения. Ветер не умеет разговаривать, у него нет речевого аппарата, ветер бестелесен, а, значит, нем. Но откуда растут ноги этих фантазий? Неужели какая-то маленькая часть меня хочет жить? Скорее всего, это обычный инстинкт самосохранения. Тело напрямую заинтересовано в том, чтобы я и дальше удовлетворял его естественные потребности. Вот мозг и посылает эти нелепые мистические сигналы. Я на это не куплюсь. Слишком долго я строил иллюзии, от которых до конца так и не смог избавиться. Которые и привели меня сюда. Согласно статистике Всемирной организации здравоохранения, каждые сорок секунд кто-то из жителей Земли кончает жизнь самоубийством. Вдумайтесь: сознательный отказ жить – одна из самых частых причин смерти среди молодых людей. Чаще гибнут лишь в автомобильных авариях. Любопытно еще и то, что, например, в России мужчины убивают себя в семь раз чаще женщин. Если брать в расчет только мужские суициды, то моя страна – абсолютный мировой лидер. Как истинный патриот, я несколько горд своим маленьким вкладом в статистику. Приятно, когда родина хоть в чем-то лидирует. И еще приятнее, когда ты лично этому поспособствовал. Уже минут 20 я стою на краю и переминаюсь с ноги на ногу, разговаривая сам с собой. Мне страшно, что я разобьюсь не на смерть и моё существование продолжится в ещё более печальном варианте: где-то в дешёвой поликлинике я буду пускать слюни и до конца дней жалеть, что не перерезал себе горло в ванной какого-нибудь отеля. Душа жаждет полета, она его получит. Хватит оттягивать неизбежное, возьми себя в руки и прыгни с чертовой крыши!

Я подхожу к самому краю и сомневаюсь: прыгать солдатиком или рыбкой? Второе, конечно, страшнее, но так увеличиваются шансы на мгновенную смерть. Я поднимаю руки, закрываю глаза, делаю глубокий вдох и представляю, что я — олимпийский чемпион по прыжкам в воду. Идёт мировой чемпионат, тренер напряженно следит за каждым движением, толпа замерла в ожидании моего триумфа. Я не могу их подвести. Только не здесь, только не сейчас. Я вытянулся, как струна и прыгнул в пустоту под оглушающие овации публики. «Браво!», – ревёт толпа, аплодируя моей внутренней экспансии. Периферическим зрением я вдруг вижу, как в темноте вырисовывается любопытная сцена: сморщенный розовый младенец громко кричит, пока акушерка твердой рукой хлопает по красной заднице. Неужели это я? Пугающее зрелище, мы приходим в жизнь такими беспомощными. Пролетаю мимо окна, где появляется другое воспоминание: мне около десяти лет, я сижу в самодельном домике в углу своей комнаты и читаю Дон Кихота. Здесь хотелось задержаться, но перед глазами всплыла ночь, когда мы с однокурсниками устроили вечеринку в честь получения диплома. Я запиваю вино пивом и ещё не знаю, что такое похмелье. Пьяные лица друзей растворились в круговороте жизни, когда ветер отнёс меня на кованую скамейку в парк, где я впервые поцеловал Лилю. На ней пудровая блузка с кружевами и синие джинсы по фигуре. Как она прекрасна! Я мечтаю навечно застрять в этом поцелуе, хочу попасть во временную петлю, замкнутую на касании наших губ. Но образы уже померкли и теперь я вижу мать: она улыбается и машет мне рукой. С каждым взмахом её хрупкая фигурка становится всё меньше и меньше. Мама удаляется от меня, отдавая меня черноте. Глухой удар вывел меня из забытья. У вас когда-нибудь ломались все кости сразу? Ощущение не из приятных. Не стань я трупом через секунду после этого, завыл бы волком на всю столицу. Боль длилась лишь мгновение, но воспоминание о ней и сейчас приносит некоторый дискомфорт. Я столкнулся с асфальтом, но он остановил лишь моё тело, превратив его в мешок костей. А падение, как ни странно, не прекратилось. Теперь я будто бы лечу к ядру земли, но планета не полая, так где же я? Неужели это и есть дорога в ад – одно лишь бесконечное падение куда-то вниз? Я ошибался, полагая, что полёт будет быстрым, он длится уже целую вечность. А то и две. По крайней мере, намного дольше, чем хотелось бы. В момент, когда я уже окончательно смирился с новой формой своего существования, падение прекратилось, я застыл в черноте. Корабль воспоминаний славно прокатил меня по вехам моего прошлого. Волны ностальгии поймали меня на мысли, что, возможно, я зря покончил с собой. Но не стоит слишком серьезно относиться к сиюминутным слабостям. Время остановилось, его больше не существует. Я словно попал за горизонт событий черной дыры, где господствует величественное Ничто. Но почему тогда я продолжаю существовать? Я хотел стереть себя с лица земли, но вышло так, что исчезло все, кроме моего сознания. Затаившись, я ждал хоть каких-либо изменений. Где же падшие ангелы, провожающие души грешников прямиком в царство Аида? На другие исходы я не рассчитывал, так как все религии единогласны в отношении самоубийц – душам, не оценившим прекрасный дар жизни не место в райских садах Эдема. Их удел – пучина ада. Я не возражаю и готов опуститься на дно дна. Но где же хоть кто-нибудь? Если не ангелы, то хотя бы другие грешники? Или раз мне было одиноко при жизни, то будет одиноко после смерти? Это и есть мое наказание: разговаривать с самим собой в кромешной темноте, не имея ничего, даже собственного тела? Вполне логично, что спустя определённое время я сойду с ума. Однажды я забуду, как разговаривать, как членораздельно мыслить. И моё существование сведется к животноподобному мычанию. Позднее я перестану понимать сам себя и прекращу издавать звуки. Все стихнет и мой мир умолкнет навсегда. Но я всё ещё буду здесь, я никуда не исчезну. Воистину, наказание лучше придумать сложно.

Я оказался в каком-то подобие мрачной игры Limbo. Протагонистом является маленький мальчик, ищущий свою сестру в мире, напоминающим католический лимб. Оформление выполнено в монохроматических черно-белых цветах в стиле минимализм. Создатель моего мира пошёл ещё дальше: он просто упразднил белый цвет, избавив себя от необходимости прорисовывать хоть какие-то детали. По правилам любой компьютерной игры: если ничего не происходит, надо начать двигаться. Иду в черноту и думаю о том, что меня ждет. Может, здесь, на дне мироздания где-то валяется смысл моего существования? Экзистенциалисты бы явно оценили моё нынешнее положение вещей. Я покинул бытие в надежде найти ответы на внутренние вопросы, но обнаружил лишь пустоту, которой я сам и являюсь. Мы живем в мире стереотипных фантазий, укутываясь в самообман, как в пуховое одеяло. Мы верим, что наше существование что-то значит, что человечество появилось не просто так. Мы поглощены иллюзией собственной индивидуальности, мы даже придумали Бога, чтобы наша теория подкреплялась мистической составляющей. Веди себя хорошо, и обязательно попадешь в рай после смерти. За добрые поступки тебе воздастся, за плохие будешь держать ответ в котлах Люцифера. Не поддавайся порокам и возрадуйся, иначе погрязнешь в пучине страстей. К чему все эти разглагольствования, если после смерти вообще ничего не происходит? Где все эти красочные миры, о которых пишут в книгах и говорят в храмах? Человеческая фантазия явно более изобретательна, чем скучная правда жизни и смерти. Иронично, что даже в смерти ожидание и реальность не совпали. Я надеялся, что будет как-то поинтереснее. Но смерть еще скучнее, чем жизнь. Я – маленький человек, затерявшийся во внутримирном существовании среди заблуждений и бесплотных надежд. Я окунулся в абсурд самого черного цвета и растворился в нём. В жизни нет смысла, нет его и в смерти. Ты существуешь просто так, для забавы бытия. Когда я продвинулся вперёд почти настолько же, насколько пролетел вниз, ясно увидел будущее – его нет. Ничто – мой новый крест. Ждать больше нечего. Где умирает надежда, там начинается пустота. Кажется, это сказал Да Винчи. Но тут, словно наперекор моему принятию, пространство бросило якорь спасения: вдалеке замерцало какое-то фрагментарное сияние. Я ускорился и полетел, как мотылёк на огонь…