5 февраля 1812 года – родился Жорж Шарль Дантес (барон д’Антес),
человек, проживший долгую жизнь с оставшимися без ответов вопросами
1.
Да-да, тот самый… От руки которого пал Пушкин.
Я понимаю, что данной публикацией подставляюсь по шквал возмущения. Однако поделюсь своими сомнениями.
Но для начала – предельно коротко его биография.
Жорж Шарль Дантес происходил из древнего рода, по всей видимости, изначально шведского. Состоятельная фамилия – его предки владели в Эльзасе, где и проживали, металлургическими заводами и серебряными рудниками. А баронский титул и поместье к нему они попросту купили – в Западной Европе это практиковалось. Справедливости ради следует отметить, что семья пользовалась уважением в обществе, её представители занимали высокие выборные места, в частности, служили бургомистрами и заседали в местном сенате.
Сам Жорж получил два неоконченных образования – в парижском Бурбонском лицее, а также в Сен-Сирской военной школе. После Июньской революции, столь замечательно описанной Виктором Гюго, отказался признавать Луи-Филиппа, перебрался в Вандею, откуда отправился (через Германию) в Россию – навстречу своей столь неоднозначной судьбе.
Как утверждают, он кому-то позднее проговорился, что мечтает о том, чтобы стать российским генерал-фельдмаршалом – правда это или приписывали ему, однако, будучи французом, Дантес не мог не слышать заповедь своего знаменитого земляка про маршальский жезл, поджидающий своего часа в ранце каждого солдата. Любой молодой человек, поступая на военную службу, в глубине души не может не мечтать о больших звёздах на погонах без просветов – иначе нечего и огород городить.
…Современники свидетельствуют, что Жорж Дантес обладал таким врождённым свойством – всем нравиться, всех очаровывать. И он этим своим даром активно пользовался. Молодой француз, обосновавшись в Санкт-Петербурге, настолько обаял всех и вся, что ему прощалось многое: фанфаронство, хвастовство на ниве любовных похождений, дерзости, которые он позволял себе в обществе… Ему списывалось слишком многое.
Право, я бы не стал отклоняться от повествования в область слухов и домыслов, однако при жизнеописании данного персонажа без этого никак не обойтись.
Мы, люди старшего поколения, воспитанные пуританскими до ханжества советскими СМИ, в том числе (в первую очередь) телевидением, негодуем, когда видим на экране, с каким удовольствием все кому не лень спешит продемонстрировать нам своё грязное (хотя нередко и баснословно дорогущее) бельё. Параллельно интеллигенция т.н. «демократического крыла» рассказывает нам о высокой нравственности российского дворянства и благостной богобоязни простого мужика, которых уничтожили или сбили с пути истинного неведомо откуда взявшиеся большевики.
Но вот если почитать сохранившиеся документальные свидетельства современников людей, о которых идёт речь в предлагаемой публикации. Дневники, письма, воспоминания… Там – такие откровения, что и в нынешних шоу не всегда услышишь.
С чего бы это некий голландский дипломат Луи Геккерн, о нетрадиционной ориентации которого прямо и недвусмысленно писали все современники, решил усыновить великовозрастного красавца, которого случайно встретил в пути и вдруг решил ему покровительствовать?.. Ну что ни говори, а ничего, кроме скабрёзного, не вырисовывается.
Подробности любовных романов и интимных похождений всех участников приведшего к трагедии конфликта широко обсуждались в обществе. И вот ведь что удивительно: они смаковались, но особо и не осуждались – очевидно, общество относилось к ним по принципу Карлсона: «Пустяки, дело житейское»… Пикантных историй в «высшем свете» случалось немало – главное, чтобы они не выходили за рамки видимого приличия.
Ну и коль речь зашла, насчёт гомосексуализма. Конечно же, обществом эта забава не приветствовалась. Однако так чтобы активно, так и не осуждалась. Её скорее старались не замечать. Любой человек, который интересуется историей российской знати и интеллигенции XIX столетия, встречает подтверждающих данное утверждение примеров сколько угодно.
Недавно в одной публикации прочитал, что данное отклонение от нормы чаще встречалось как раз в среде кавалергардов… В отличие, скажем, от гусар, куда предпочитали поступать любители прекрасного пола. Сплетни?.. Может, и так, но вот поди ж ты: Дантес по личной рекомендации императрицы Александры Фёдоровны в 1834 году поступил именно в кавалергарды.
Впрочем, Дантес слыл всё же дамским угодником. За исключением Геккерна, людская молва его ни с кем другим не связывала узами порока.
Право, я бы предпочёл данной темы вообще не касаться: каждый имеет право заниматься интимными утехами по своему разумению, лишь бы по обоюдному согласию. Однако без данного вынужденного отвлечения и рассказ получился бы неполным, и некоторые последующие события оставили бы ещё больше непонятного.
…Итак, Дантес приехал в Россию с рекомендательным письмом императору Николаю Павловичу от мятежной и любвеобильной герцогини Каролины Беррийской, склонной к авантюрам с молодыми мужчинами. Уж что их связывало, неведомо, но ведь по какой-то причине замолвила она словечка за юного красавца, отправляя его всё ж таки за границу. Благодаря этой рекомендации, а также благосклонности того же вышеназванного Луи Геккерна, Дантес легко вписался в высшее общество Санкт-Петербурга. Где и занялся коллекционированием любовных похождений. Причём, современники утверждают, что петербургские знатные дамы буквально «вырывали его друг у друга».
2.
Это Дантес. Теперь Пушкин. К слову, сохранились свидетельства, что некоторое время по появлении француза «в обществе» Александр Сергеевич относился к нему вполне с симпатией. Ну а потом вмешалась ревность – чувство, способное отравить любую дружбу, не говоря уже о лёгкой симпатии.
Так вот, похождения Александра Сергеевича на любовном поприще для «света» секретом не являлись. Я вообще поражаюсь, насколько «не являлись секретом» любовные похождения известных лиц той поры.
…Друзья мои, я не знаю, многие ли мужчины составляют список женщин, интимной благосклонностью которых они попользовались. Наверное, к этому факту следует относиться нейтрально – как говорится, каждый сходит с ума по-своему. Однако совсем иное дело, если этот список становится достоянием общественности – вот тут уже речь идёт об элементарной порядочности мужчины. Это и сегодня, при совершенной распущенности нравов, смотрится некрасиво, а уж в описываемые времена – как-то и вовсе не вписывается в представлении о чести.
Между тем, как известно, свой «донжуанский список» Пушкин составил самолично, да ещё в двух вариантах, и он достоянием гласности стал – бахвал сам записал его в альбом Елизаветы Ушаковой. Быть может, не с каждой из названных женщин он состоял в интимной связи, но тень-то набрасывал – вспомним известную мораль про украденную шинель!
Как тут ни вспомнить знаменитую сцену из «Летучей мыши», когда герой Соломина возмущается, что не мог предположить, что в то время, как он ухаживает за чужими жёнами, кто-то может ухаживать и за его супругой. Такова человеческая натура, таковы ревнивцы!..
Закон бумеранга хотя и действует выборочно, однако в целом никто отменить его не в силах: рано или поздно, «ответка» может прилететь. Пушкин имел сколько-то «связей», это не являлось секретом… Вот и получилось, что в конце концов Пушкин наступил на грабли, которые сам же обильно расставлял повсюду – рано или поздно кто-то из оскорблённых его вполне мог вызвать. Вспомним хотя бы крайне некрасивую историю с четой Воронцовых, вполне мог ведь Михаил Сергеевич призвать наглеца к ответу…
Впрочем, тётушка История с частицей «бы» не знакома. Что было бы, если бы, то неведомо.
А вот что ведомо. Формально считается, что поводом для дуэли стал шутовской диплом, который получил сам Пушкин, и в котором сообщалось, что он принят в общество рогоносцев. История широко известна и описана, чтобы повторять её в очередной раз. Главное в ней то, что Александр Сергеевич тут же решил, что повинен в этом, образно говоря, рекомендацию ему обеспечил именно Дантес.
Почему?.. Дело в том, что всезнающий «свет» уже обсуждал весть о том, что красавица Наталья Пушкина провела некоторое время наедине с галантным Жоржем Дантесом, известным своими успехами на ниве соблазнений. Чтобы кто держал свечку, такого не случилось, но факт свидания не вызывал сомнения. Встречу организовала Идалия Полетика – светская дама, которая (по доподлинно неведомой причине) с лютой неприязнью относилась к Пушкину, а потому с превеликим удовольствием поучаствовала в компрометирующей его интриге, равно как и поспособствовала распространению информации о ней. Те же великосветские кумушки приписывали и самой Идалии Григорьевне интрижку с Дантесом, но она, если и имела место, на развитие ситуации не повлияла.
Искренне ли Дантес воспылал страстью к жене знаменитого русского писателя, или для коллекции, неведомо. Но уж провоцировать дуэль никак не имел намерения – хотя бы уже из-за непредсказуемости последствий.
Прежде всего, за Пушкиным числилось уже почти три десятка вызовов на поединок. Правда, до реального выхода к барьеру дело доходило всего четыре раза – в остальных случаях друзья уговаривали поссорившихся примириться (как, например, при обиде Кюхельбекера за слова «…и кюхельбекерно, и тошно»). Однако когда поединок всё же происходил, Пушкин никогда не стрелял первым – он вообще не стрелял, дождавшись, тем не менее, выстрела соперника.
Следует подчеркнуть, что стрелял Пушкин прекрасно. Дантес не мог не знать об этом – между оскорбительным письмом и собственно дуэлью пролёг почти год, так что он вполне мог навести справки по интересующему вопросу.
Конечно, можно сказать, что условия, предписанные Дуэльным кодексом того времени нивелировал мастерство стрелка, в значительной степени уравнивая шансы опытного бретёра и новичка; об этом хотелось бы поговорить обстоятельнее, но публикация, и без того пространная, разрастётся ещё больше. Тем не менее, опыт и мастерство оставались на стороне Пушкина, равно как и его оскорблённое мужское самолюбие…
Что касается Дантеса, он до того не участвовал ни в одной дуэли. К тому же он знал (не мог не знать) о том, насколько строгие законы существуют в России против дуэлянтов – кара предусматривалась вплоть до повешения. Понятно, что до этой крайности если дело и доходило, то нечасто; но вообще без последствий дело не оставалось никогда – например, могли отправить на Кавказскую войну, куда французу никак не хотелось. Так что при любом исходе поединка последствия для иностранца на русской службе могли стать печальными; и при этом вряд ли он мог быть уверен, что его смогут «отмазать», при его репутации соблазнителя, и при наличии 44 взысканий за три года службы.
Право, при этих исходных данных вмешательство Геккерна и попытка его уладить конфликт миром представляется вполне объяснимым. И только оскорбительное письмо, которое позднее отправил сам Пушкин, сделало дуэль неизбежной. У Дантеса не оставалось выбора – отказ от поединка не вязался с представлениями общества о праве дворянина на защиту чести.
…Хочу сказать и подчеркнуть главное.
Мне лично Жорж Дантес несимпатичен как человек. Но если постараться взглянуть на данную конкретную ситуацию непредвзято…
Иностранец приезжает на службу в Россию. Один из очень многих!.. Смазливый и обаятельный, пользуется успехом у женщин, ну, и воплощает этот успех в интимные похождения. В поле его вожделения попадает очередная красавица, с которой его сводит временная пассия. Ну так почему бы и не попользоваться возможностью, перелистнуть её, и отправиться на покорение новых вершин!.. Ему не нужны скандалы, пасквили, дуэли… Он хочет шагать по жизни, получать от неё удовольствие, перекочёвывая из алькова в будуар…
Ему плевать на то, что Пушкин для России – «наше всё»! В Пушкина стрелял оскорблённый им кавалергард, но не царизм его руками.
И когда у Чёрной речки к барьеру вышли двое мужчин, каждый из них считал себя оскорблённым противником. Тут уже снисхождения к сопернику возникнуть не могло – кому-то предстояло непременно стать жертвой рокового выстрела. Как мы знаем, не повезло Пушкину…
Не уйти от вопроса: а была ли на Дантесе кольчуга?.. Я не знаю. И никто не знает. И никто никогда не узнает. Если только кто-то из учёных будущего не изобретёт некий хроновизор, который позволит увидеть, как француз облачался перед тем, как отправиться на Чёрную речку.
(Окончание следует)