Наступил февраль – время начала ежегодного праздничного безумия, которое охватывает «кариока» (порт; carioca) - жителей Рио-де-Жанейро с 150-летним постоянством. Первые признаки надвигающейся бури начинают проявляться уже с конца года. Вся деловая, чиновничья и коммерческая активность постепенно снижает свои обороты. Если у кого-то на этот период приходится решение срочных вопросов, то ему следует о них забыть. Ответ будет стандартным: «После карнавала». Тогда, в начале декабря в окрестностях Рио прорвало дамбу, и последующие ливни могли двинуть грязекаменные потоки в сторону города. Прибывший на место катастрофы губернатор штата с сочувствием отнёсся к бедам местных жителей, пообещав им срочно приступить к ремонтным работам: «Сразу же, после карнавала», - добавил он.
Вообще, к подготовке к очередному празднику приступают сразу же после завершения предыдущего. Участниками карнавальной платформы, которые организуются в каждом районе города, начинает прорабатываться новый театрализованный сценарий её прохождения по закреплённому маршруту. Платформа «батериа» на Леблоне в составе нескольких грузовиков с оборудованными на них сценами для музыкантов и певцов, а также эскортом поклонников, шествует в непосредственной близости от генконсульства, оставляя на его стенах следы своего пребывания. Проход платформы проводится под один-два мотива, которые на время карнавала становятся её визитной карточкой. Все остальные мелодии являются, как правило, вариациями на эти основные темы. Главный кантор – певец осуществляет последовательное чередование этих напевов, что служит сигналом для групп подтанцовки, возглавляемых собственными руководителями, которые исполняют закреплённый за ними танцевальный ритм и одеваются в соответствующие костюмы. В соответствии с выбранной концепцией – темой праздника, в чью основу обычно закладываются знаковые события или персонажи из исторической и культурной жизни, у профессионалов заказываются соответствующая музыка, ритмические рисунки танцев, а также подбираются реквизиты и гардероб.
Платформы входят в разряд низшей лиги карнавала, которые оспаривают между собой первенство лишь в одном районе города. В высшей – соревнуются профессиональные региональные школы «самбо». Самая известная – победитель последних лет - «Бейжа Флор» набирает своих поклонников в северных районах города. Мои же собственные симпатии всегда находились на стороне «Портелы», вербующая адептов на западе, в районе Барра. За высшей лигой закреплены центральные улицы Рио и главная из них – авенида Жетулио Варгас, а также трассы, связывающие восточные и западные части города и, в частности, самые протяжённые транспортные артерии - Линия Амарела, Линия Вермелья и Авенида дас Америкас.
Карнавал – это праздник жителей фавел. Несмотря на то, что большая их половина управляется криминалом, везде действует подобие гражданской администрации, либо ему подконтрольная, либо нет. В любом случае, на период праздника все преступные разборки затихают, и устанавливается своего рода перемирие. Даже представители военной полиции в штатском могут относительно безопасно передвигаться по тем фавелам, куда в обычное время вход им заказан. Власть в городе переходит в руки «Короля Мома» - пожилого негра или мулата, известного своими прошлыми победами в высшей лиге. Его кандидатура согласовывается жителями фавел с официальными властями, и в назначенный день префект города передаёт в его руки символические ключи от города. Начинается карнавал.
Ещё задолго до официального начала празднества непрерывно проходят заседания руководства communidades (браз; «коммунидадес») – так называют свои поселения кариока, которые не любят слово фавелы. Их задача – справедливо распределить средства на проведение карнавала, которые поступают от администрации города и штата, а также коммерческих и криминальных структур. По получении денег, жители «коммунидадес», подчас месяцами сидевшие до этого без работы, лихорадочно принимаются за пошивы костюмов. Молодая часть населения приступает к подготовке танцевальных и песенных номеров. В ходе праздника также проводится неофициальные конкурса на название лучшего певца - «кантора» и танцовщицы – «раиньи», что сулит их победителям многомиллионные контракты на лучших мировых киностудиях и танцевальных конкурсах. Всего на проведение карнавала тратиться порядка одного миллиарда долларов и, несмотря на то, что прижимистый префект города Кривелла тогда сократил госдотации, все они были с лихвой компенсированы доходами от деятельности бизнесменов и реализации наркотиков.
Весь карнавал проводится в два этапа: на первом активно ведут себя любительские платформы, к участникам которых активно присматриваются профессионалы из высшей лиги. За несколько месяцев до начала праздника, на закреплённых точках начинаются пробные репетиции, где оттачивают своё мастерство группы местных специалистов, из которых потом формируются сборные. Для них отводятся специальные места, которые, как правило, затем становятся пунктами завершения платформами своих маршрутов по городу. На следующем этапе в дело вступают профессионалы, команды которых выходят уже на просторы центральных улиц. После их раздельного прохода специальное жюри определяют победителя конкурса школ самбо, а также остальных одиннадцать участников финального действия. Триумфатор должен доказать своё преимущество в последнем конкурсе – «дефиле победителей», которое проводится в ночь на последнее воскресение февраля на Самбодроме (ещё одно произведение О. Нимейера). Именно эта заключительная часть и известна миру под названием «Карнавал в Рио», где вместе сходятся все сильнейшие школы самбо, прошедшие долгий, малоизвестный широкой публике, утомительный предварительный отбор.
Карнавал правильно было бы сравнить с сатурналиями Древнего Рима. Веселятся рабы – прячутся патриции. Жители престижных районов Рио на период праздника стремятся покинуть город, предпочитая телевизор своему непосредственному участию в этой вакханалии. Возникновение карнавала, как и фавел, следует относить ко времени освобождения рабов в 1888 году, когда избавившиеся от личной зависимости люди толпами устремились в крупные города и, прежде всего, в столицу – Рио-де-Жанейро, где ими была создана собственная самобытная цивилизация, так и не соединившаяся с европейским миром. На иностранца карнавал вообще действует шокирующее. Трудно представить себе толпы из разгуливающих лишь в балетных юбочках бородатых мужиков, раскрашенных яркими красками девиц в едва различимой одежде, людей всех существующих рас и оттенков, напяливших на себя элементы костюмов вампиров, викингов, конкистадоров, униформ национальных вооружённых сил или же просто носящих прикреплённые к спине крылышки. В это время на улицах нет места случайным прохожим: либо ты сидишь дома, либо принимаешь участие в этом празднике молодости, красоты и веселья.
Начало карнавала
Впервые призывные звуки барабанного боя я услышал ещё в декабре, сразу после того, как местная иудейская община отпраздновала на конечном кусочке пляжа Леблон праздник «Ханука». Теперь на том же месте собиралась, выпрыгивающая из автобусов небольшая толпа, вынося с собой ящики с музыкальными инструментами и оборудованием, а также переносные холодильники с едой и напитками. Неторопливо разложив всё это на небольшой каменной террасе, расположенной под нависающей над пляжем горой «Два брата», активисты из находящейся неподалёку мирной фавелы «Видигал» начинают готовиться к запланированному мероприятию.
Подключаются и настраиваются микрофоны, в то время как основные действующие лица ведут между собой оживлённые беседы, бросая время от времени реплики в сторону технического персонала. Однако подготовка явно затягивалась, и я уже поневоле начинал сравнивать карнавал с зажигательным еврейским праздником, на который я попал в самый разгар веселья. Нараставшее раздражение вскоре было прервано звуками трещотки, которые являлись сигналом к началу праздника. Затем к ним присоединились ручные барабаны, и раздался усиленный микрофоном хриплый голос кантора, который, к моему удивлению, был представителем белой расы. Впрочем, он такой там был только один. Шум на мгновение смолк с тем, что раздаться вновь с оглушающей силой, причем в нём можно было уже различить звуки металлических тарелок. На этой волне к кантору подключились голоса его приятелей, которые без труда справились с шумовым сопровождением и приступили к исполнению основного мотива. Я стал внимательно вслушиваться в необычную голосовую связку нескольких мужских тембров, чем диапазон вряд ли превышал одну октаву. Мелодия звуков, то медленными, то ускоряющимися волнами лилась из микрофонов, поддерживаемая звенящим аккомпанементом. Голоса звучали то громче, то тише, подчас сбиваясь с ритма и, вновь возвращаясь к нему. В мелодии была едва узнаваема странная смесь из классики «боссановы»: «Девушка из Ипанемы» Тома Жобина и мотив Луиса Бонфы из фильма «Чёрный орфей». Однако на 90% это был яркий зовущий к себе мотив, без всякого сомнения, пришедший с бескрайных просторов Африки. Эта своеобразная музыка в форме постоянно повторяющегося речитатива, как ни странно, постепенно втягивала в себя и, я даже поймал себя на мысли, что она начинала мне нравиться.
Вдруг прожекторы осветили небольшую выложенную камнем площадку, на которой в два ряда располагались музыканты. Голоса канторов смолкли. Высокий негр поднял вверх длинную палку, которую он вертикально держал в левой руке. Раздался оглушающий шум, в непрерывности которого вскоре сформировалось постоянство ритма. Через несколько минут к музыкантам из толпы слушателей выпрыгнула высокая молодая негритянка в тёмном бюстгальтере и короткой жёлтой юбке. Её ноги, обутые в туфли на высоких каблуках, стали с мелкой быстротой перебирать в такт трещоткам. Одновременно она начала вращаться вокруг себя, руками совершая волнообразные движения, обращая их то к музыкантам, то к слушателям, как бы призывая присоединиться их к разворачивающемуся веселию.
Внезапно она исчезла, а на её место выскочила ещё одна чёрная девица в облегающем стройную фигуру сером платье. Ею были продемонстрированы все уже виденные пассы, но имелись и индивидуальные особенности: она двигалась по воображаемой сцене гораздо быстрее и заполняла собой всё крохотное пространство, которое разделяло музыкантов и зрителей. Когда танец закончился, первая роль снова перешла к канторам. Они исполняли уже другой мотив и, вероятно поэтому, лидерство перешло к невысокому пожилому негру, который пел практически в одиночку. Сменился также и ритм музыкального сопровождения: он стал гораздо мягче и тише. Послышались лиричные нотки, которые усиливались перемежающейся манерой исполнения, от завораживающего шепота, до внезапного крика. Мне захотелось посмотреть на то, как на всё это реагируют местные жители. Оглянувшись, я увидел сидящего в инвалидной коляске белого старика. Глаза его были широко раскрыты, и он, не отрываясь, смотрел на канторов. Ещё мгновение и, казалось, он встанет со своего колёсного кресла и присоединится к толпе пританцовывающих зрителей. Его душа рвалась туда, к утерянной навсегда мечте, а тело продолжало быть приковано к неизбежному…
Билеты на Самбодром я приобрёл ещё в октябре. Однако за несколько дней до «дефиле победителей» на Рио обрушился настоящий шторм. Игриво-спокойный океан внезапно решил показать свой скверный характер и ещё раз напомнить людям о том, насколько хрупок, созданный ими мир. Дорога, проходящая вдоль океана на участке «Леблон-Ипанема», была полностью залита водой, оказались снесёнными все хрупкие пляжные сооружения и автобусные остановки. Океан добрался до первого ряда выстроенных вдоль набережной домов и только там остановил свой гнев. Утолив ярость, он вернулся в своё лоно, хотя оттуда и на следующий день доносилась его ворчливое дыхание. Насколько кариоки заслужили прощение стихии, нам предстояло узнать уже этой ночью: если силы небесные решат наслать на нас дождь, то предстоящий праздник мог считаться проведённым удачно лишь наполовину.
Дорога к Самбодрому шла по-обычному для меня маршруту: озеро «Лагоа», тоннели «Ребусаш» и съезд с эстакады в сторону исторической части города. На оцеплённое сотрудниками военной полиции место консульский автобус прибыл в начале десятого. Несмотря на кажущийся хаос происходящего, тысячи снующих туда-сюда людей, огромный наплыв мелких воришек и безбилетников, на Самбодроме царил чётко установленный порядок. Никакой путаницы или недопонимания. Мы прошли сквозь периметр охраны, предъявили билеты и беспрепятственно проследовали на свои места. Немного подкрепившись в баре местной кашасой (тростниковая водка) с кусочком лайма и тоником, я вместе со своими сыновьями и в компании сослуживцев принялся ожидать начала праздника. В начале одиннадцатого где-то далеко послышался барабанный стук, наплывавший на нас волнами, с каждым разом усиливая своё звучание. Постепенно звуковая стена стала приближаться, послышались голоса распорядителей каждой их десяти заявленных платформ, которые были включены в своё выступление первой из проходящей по Самбодрому школы самбо. Предварительно нам был роздан буклет с текстами звучащих в различных вариациях песен. Пробежав глазами информацию по готовящемуся выступлению, я стал с интересом всматриваться в происходящее. Вскоре показалась когорта барабанщиков в ярко-зелёных одеяниях с накинутыми через левое плечо инструментами. Разделившись на две группы, они руками отбивали ритмичный такт, предварявший проход первой платформы. Вскоре показалась группа женщин в таких же синих одеждах, что и барабанщики. Впереди шёл ведущий – мужчина. Женщины кружились, понемногу продвигаясь вперёд. В руках у них были жёлтые цветы, которыми они приветствовали толпу. За ними следовала ещё одна группа более молодых женщин в откровенных одеяниях, состоящих из синего низа с фиолетовыми перьями и белого верха, которые вращали в своих руках кроваво-красные зонты. Гул нарастал, послышались звуки бубнов и треск трещоток. В усиленных микрофонами голосах канторов стали различаться обрывки слов. Подтянув к себе буклет, я стал следить за текстом.
Он относил читателя к временам установления в Бразилии независимости от своей метрополии в 1822 году. В частности, обыгрывалась фраза будущего императора Педро I, сказанная своему народу. Звучала она так: «Diga lhe que fico» (Скажите ему, что я остаюсь). Таким образом, он покидал своего отца, короля Португалии Жоау VI, изгнанного Наполеоном I из Лиссабона, и возвращавшемуся после поражения корсиканца при Ватерлоо в Португалию. По собственной инициативе Педро тогда заявил, что остаётся в стране, которую затем провозгласил независимой от своей собственной Родины. Впрочем, новоиспечённый бразильский император никогда не забывал о своих правах на португальский престол и после смерти отца попытался в них себя восстановить. Это спровоцировало политический кризис, который закончился изгнанием Педро I из страны и присяге бразильского истеблишмента его сыну – младенцу, оставленного в Бразилии под надзором регентского совета и провозглашённого затем императором под именем Педро II. В период его долгого и богатого событиями правления произошла самая кровопролитная в Южной Америка парагвайская война, когда усилиями трёх государств Бразилии, Аргентины и Уругвая государство Парагвай было превращено в безлюдную пустыню, в которой было поголовно уничтожено всё мужское население, а в последнем смертельном бою против бразильцев смогли принять участие только оставшиеся в живых дети.
Эта историческая канва, а также другие выбранные знаковые события из жизни императорской Бразилии закладывались лейтмотивом для каждой из десяти проходившей мимо меня карнавальных платформ. Причём обыгрываемый исторический факт зрителю предлагалось угадывать самому. Если гигантский тридцатиметровый надувной шар, сделанный в форме неуклюжего младенца с соской, которая периодически, то вставлялась, то вынималась у него изо рта, явно символизировал Педро II, то с остальным было всё несколько сложнее. Чуть менее понятной, но всё же угадываемой была платформа с изображением фигуры гигантского пятидесятиметрового Гулливера. По ней карабкались вверх и вниз одетые лилипутами люди, которые вероятно представляли собой императорских поданных. Режиссированную авторами парагвайскую войну можно было понять по эскорту девушек, одетых в военную форму второй трети 19 века и бутафорскими ружьями. Центральная платформа, которая двигалась, как и все другие, приводимая в движение мускульной силой, несла на себе огромного орла – символ императорской власти, голова которого могла поворачиваться из стороны в сторону. Над ним возвышалась небольшая площадка, где на заднем плане пел главный кантор и его помощники. Однако взгляд зрителей естественно был прикован к «раинье», одетой в наряд без верха с элементами сине-жёлтого императорского декора, на голову которой была одета огромная золотая треуголка. Женщина с умопомрачительными формами танцевала примерно такой же танец, что я видел на «леблонской» разминке, однако размер площадки не позволял танцовщице развернуться в полную силу. Символика остальных платформ так и не была мною разгадана. Помнится, что какие-то ассоциации были связаны с проходившими мимо толпами бородатых людей в смокингах и представленным на очередной платформе табуном лошадей, запряжённых в огромную карету. Можно было предположить, что тем самым выводился образ повзрослевшего Педро II, носившего окладистую бороду и любившего путешествия. Я даже попытался разглядеть в чём-либо намёки на его поездку инкогнито в Императорскую Россию, но так ничего и не заметил.
Проход одной школы самбы по Самбодрому занимал примерно сорок минут, и каждое представление было посвящено какой-то конкретной теме. Поэтому, если в обычном понимание карнавал в Рио видится как апофеоз бессмысленного и глупого веселья с демонстрацией женщинами своих природных прелестей, то это лишь глубокое заблуждение, связанное скорее с низким уровнем культурного развития зрителя. В основе представления всегда лежит любовь бразильцев к своей стране, её истории и культуре. Карнавал – это народный праздник упоения жизнью во всех её проявлениях, помноженный на глубину самоидентификации кариоков и всех бразильцев, как великой нации, способной представить миру неповторимое чудо самого великого праздника на Земле.
Рио-де-Жанейро! Сопричастному к этой сказке человеку никакого шанса пребывать в скучной и обыденной повседневности. В празднике вечного лета нет места для ежедневной рутины и пустых хлопот, которыми обыватель заполняет конечные дни своего бренного бытия. Успеть прожить и насладиться лучами жаркого солнца, пенистой волной океана, солёным ароматом воздуха и великолепием вида на грозные исполины выступающих из океана гор - все эти возможности находятся в доступной близости, и стоит только протянуть руку и получить то, что дано каждому по праву его рождения.