Интервью не давать Глава 4.
Курман Курбанов
Курман идет в группе третьим - посередине. И не потому, что он послабее других - он родился в горах, с молоком матери впитал своенравные правила и законы горцев. Курбанов опытен и силен - не раз приходилось ему выручать ребят на спасательных работах. В связке Семенова Курман - самая ценная жемчужина в нынешней ситуации. Курман не только понимает лучше других, что происходит вокруг, но и чувствует то, что не поддается восприятию даже опытных альпинистов. У Курмана есть еще одно преимущество: ему быстрее и проще передавать сигналы и команды по цепочке.
Вообще-то Курман не считает альпинизм профессией. Или спортом. Это для него просто прогулка чудаков с целью пощекотать себе нервы. Ведь жизнь и так, то и дело щекочет нервы! Но тех, кто умеет ходить в горах, Курбанов, конечно, уважает. До сих пор с восхищением вспоминает он знаменитую пробежку местного шофера Далаева по пиле Джугутурлучата.
Какие - то браконьеры подранили тура. Заметил тура Далаев в бинокль. По всем приметам, животному долго не жить. Зачем пропадать мясу! Надел он тогда резиновые сапоги и бегом. Но тур показал свою прыть. Взобрался на пилу отрога - там альпинисты обычно в связке - одна нога над одной пропастью, другая - над другой - так остер и узок этот путь высшей категории трудности. Тур словно знал про это и повел Далаева тропой, можно сказать, смерти. Место это хорошо видно из Домбайской долины. Потому так быстро собрался народ поглазеть на необыкновенное чудо. По страшному месту не полз, не шел, а бежал человек.
Потом Курман спросил у Далаева - как же тот сумел благополучно вернуться домой. Тот ответил откровенно и просто:
- Много сил, понимаешь, отдал. Если бы не нагнал тура и не напился его крови, то назад не вернулся бы!
Но Далаев - горец! Он знает все опасности гор. У Далаева на них, так сказать, иммунитет - сильное тело, мощные легкие, тончайшая ориентация движений, четкое восприятие своих возможностей...
Словом, Далаев живет своей обычной жизнью. Но у Курмана есть друг - житель Краснодара. Не горец. Но чем-то напоминает Далаева. Правда, это человек иного круга. Научный работник. Общительный, веселый, большой шутник, щедрый душою - Вадим Кривомазов. И внешность его как бы утверждало кривомазовскую суть. Он был огромен - двухметрового роста, весь обвит мышцами, соткан из быстрых движений. И прозвище имел Слоник.
Появляется он в Домбае под рев сирены на своем ободранном, но юрком “Москвиче”.
Заезжал прямо к Курману и докладывал в шуточной манере.
- Герцог Буульгенский прибыл проверять свои владения. (Ему очень нравились вершины Буульгена и окрестности этой горы).
- Ты надолго, Вадим?
- Ночью уеду. Моя светлость душою занедужила, а завтра паршивое совещание.
- Стоило было гнать машину!
- Да мне несколько глотков домбайского озона - уже лекарства: можно будет завтра сражаться с ветряными мельницами... Давай махнем к Клухорскому перевалу...
Кстати, великой мечтой Вадима стало осуществление автопроезда на “Москвиче” из Домбая в Сухуми через Клухорский перевал. Если учесть разрушения Военно-Сухумской дороги, идея эта была безумием. Но однажды Вадим с помощью тросов и лебедки все же дотащил свою машину почти до перевала. На обратном пути кто-то из встречной группы туристов изумленно спросил:
- Вы из Сухуми?!
- Как видите! - весело и невозмутимо ответил Вадим.
За этот подвиг домбайские друзья присвоили ему шуточное звание "Автоальпинист номер один".
Однажды Вадим поставил рекорд скорости на горном серпантине, решил проблемы резких поворотов хождением на двух колесах. Все бы спокойно обошлось, если бы, как на грех, за одним из поворотов дороги не оказался автобус. Водитель, увидев “Москвич”, мчавшийся на него со стокилометровой скоростью, растерялся и остановил свою машину, вместо того, чтобы прижать ее к склону. Остановил прямо на середине дороги. Но Вадим на полном ходу объехал автобус... на двух колесах - правая часть машины благополучно пролетела над пропастью.
Даже хладнокровный Курман не выдержал:
- Ну, ты даешь, - спазматически выдохнул он, когда пришел в себя. - Мы могли бы врезаться или упасть...
Вадим хохотнул и с пафосом ответил:
- Ошибаетесь, сэр! Между нами и автобусом еще оставалось расстояние в лезвие английской бритвы!
В этот момент Курбанов окончательно понял, что имеет дело с ныне реликтовой штукой. В Вадиме бурлила потребность ощутить опасность риска, остроту опасности. Такое испытывают парашютисты. Но у них больше гарантий на жизнь, чем у взбалмошного автоальпиниста...
Может быть, и Губанов такой. Любит остроту риска. Знал же, что пришло время лавин, а пошел!..
Курман чертыхнулся - ну и лезут же в голову такие мысли. Губанова он знает несколько лет. Веселый, озорной, быстрый, ловкий, хороший товарищ. Но если Вадим - фаталист - автоальпинист, а Далаев горный виртуоз от Бога, то Губанов, по мнению Курмана - обычный, старательный, знающий свое дело работник. Произошла какая-то случайность, и Юрку надо спасать, если он, конечно, еще жив. Серовато станет в Домбае без Юрки!..
Стоп! Что-то внутри Курмана настораживается, нарастает тревога. В разрыве снежного облака виден скальный карниз - прямо над головой. А ниже - гнейсовая ниша. Карниз вспух огромным снежным волдырем. Курман окликает Халида, тычет ледорубом в сторону ниши. Семенов моментально реагирует сзади общей командой. Группа вползает в скалистую морщину, прикрытую каменным зонтиком. И вовремя! Тугой удар воздушной подушки прижимает спасателей к склону. В глаза бьет снежный вихрь. Но опоздала лавина. Курман перехитрил ее, заметил прыжок снежной беды вовремя...
* * *
В комнатке КСП Поляков, дежуривший у старенькой рации, которая упрямо молчит, слышит очередной лавинный грохот. Какой раз по счету? Дай бог, чтобы не зацепила она спасателей. Дошли бы они скорее! Поляков уверен - Юрка жив. Поляков слишком хорошо знает этого парня...