Невозможно было, переодевая малыша, купая, или во время кормления, никак к нему не обращаться. То есть, поначалу Егор спокойно обходился без всяких обращений. Но вскоре понял, что надо что-то придумать. И для себя решил: «Буду пока звать тебя Мишкой. Михаилом. А потом мама поправится – и пусть сама решает, кто ты».
***
Окончание. Часть 1 здесь; Часть 2 здесь; Часть 3 здесь; Часть 4 здесь
На следующее утро Егор на свой страх и риск попросил Марию Ивановну посидеть с Мишкой. Он решил съездить в больницу, навестить Олесю, пока есть с кем оставить ребенка.
- Привет. Как ты? – спросил Егор, присаживаясь рядом с кроватью.
Олеся выглядела чуть лучше, чем когда он в прошлый раз видел ее через стеклянную стену.
Она на секунду прикрыла глаза – мол, все в порядке. Егор заметил, что она хочет пошевелить рукой, но не может. Тогда он взял сам ее руку в свою. А потом сидел и рассказывал, как там ребенок. Что Олеся может не волноваться, у них все хорошо. Мишка сыт, здоров и доволен жизнью.
Егор заметил, что Олеся приоткрыла глаза, взгляд был удивленный.
- Да, Мишка. Ну, это я его пока так назвал. Должно же у ребенка быть какое-то имя, правда? Не могу же я его все время звать «эй, ты?» или «мальчик». А потом ты поправишься, вернешься домой и назовешь его сама как захочешь.
Олеся покачала головой.
- Что, оставляем «Мишку»? – понял Егор.
В ответ Олеся слабо кивнула.
- Ты извини, я бы с тобой еще долго сидел. Но там Миша… один. С твоей матерью. Надо идти.
По дороге Егор заехал еще в одно место. В ЗАГС. Сколько можно ребенку жить без документов. И медсестра из поликлиники при каждом визите напоминала – «сделайте уже полис, папаша».
Егора признали отцом автоматически, без всяких доказываний, поскольку ребенок родился всего через полгода после развода. Против имени Олеся не возражала, как выяснилось в больнице. Что ж, если она будет возражать против Егора-отца – пусть попробует.
Егор вернулся домой как раз вовремя. Мария Ивановна благополучно спала, а Мишутка лежал в грязном памперсе и от рева уже охрип. Бабушке же все было нипочем, она храпела как трактор.
Когда она проснулась, Егор поставил перед ней сумку с ее вещами:
- Спасибо, что помогли. Дальше мы сами. – И заказал ей такси до вокзала.
***
Спустя неделю состояние Олеси настолько улучшилось, что ей разрешили звонить. Начались ежевечерние звонки по видеосвязи. Олеся набирала номер, Егор ставил телефон рядом, и она смотрела, как он кормил Мишку. Или купал. Или переодевал.
Потом ребенок засыпал, а они продолжали разговаривать. Егор рассказывал, как по ночам укладывает ребенка спать с помощью колыбельных, и даже спел ей парочку. Олеся долго смеялась. Егору нравилось, что она опять стала улыбаться. И вообще, Олеся теперь была похожа на ту себя, десятилетней давности. Легкую, веселую, с лучистыми глазами. Такую Олесю, которую он любил.
Она теперь выглядела гораздо лучше, и уже лежала в обычной палате, а не в реанимации. Ей обещали, что дней через десять ее выпишут.
Когда Егор услышал про десять дней, он вдруг почувствовал какую-то тревогу. Казалось бы – нужно радоваться. Но нет, ему стало не по себе. И почти сразу он понял причину. Ему не хотелось лишаться ребенка. Да и Олеси тоже. Впервые за долгие годы, находясь с Олесей по разные стороны экрана, он вдруг почувствовал, что они – семья. И это ощущение было самым необычным и удивительным из всего, что с ним происходило в жизни в последнее время.
Забирать Олесю из больницы Егор поехал вместе с Мишуткой. Укладывая ребенка в автолюльку он с усмешкой вспомнил, каким корявым был еще недавно. Не мог даже эту самую люльку разместить нормально в машине. Не говоря уже о том, чтобы самостоятельно справляться с новорожденным младенцем.
А теперь у Егора так ловко все получалось, словно он занимался этим всю жизнь. Стоя на светофоре, он обернулся на заднее сиденье. Мишка сладко спал. «Это мой сын» - подумал Егор и тронулся на зеленый.
Всю обратную дорогу Егор молчал. Он не хотел мешать Олесе, которая полностью с головой ушла в ребенка. Которого видела вживую впервые за долгое время. Егор видел, как она счастлива. И с одной стороны, он тоже был счастлив. Ему нравилось видеть Олесю такой. Но с другой стороны, он понимал, что теперь придется что-то решать. Олеся возвращается домой, значит, ему нужно будет уходить? Но за этот месяц Егор так привык к Мишке – как же теперь без него?
В квартиру Егор зашел уже мрачнее тучи, пребывая в своих невеселых мыслях. Он не мог представить, как теперь будет жить без ребенка. Да и без Олеси тоже.
Пока Олеся занималась сыном, Егор пошел на кухню и поставил чайник. А сам сел за стол, уставился куда-то в одну точку и задумался. «Ты помог, но теперь все хорошо, больше твоя помощь не нужна, они теперь справятся без тебя».
- Егор! Ты слышишь?
Он очнулся оттого, что Олеся уже на кухне, зовет его, а он не замечает.
- Егор, все в порядке? – спросила Олеся, выключая чайник и доставая чашки. – Мишка спит. Слушай, а где документы? В больнице должны были дать, чтобы зарегистрировать ребенка в ЗАГСе. Хочу сходить, пока ты здесь.
- Я уже все сделал сам. Свидетельство о рождении лежит в шкафу, в папке с остальными документами. Ну, помнишь, синяя такая.
Олеся сходила за папкой. А Егор мысленно приготовился к скандалу. Но она, внимательно изучив свидетельство о рождении Миши, только спросила:
- Зачем?
- А что еще оставалось? Из поликлиники требовали оформить полис на ребенка. Ты была в больнице, что я должен был делать?
- Но ты же понимаешь, что это не твой ребенок? – дрогнул Олесин голос. – Что он тебе чужой.
- Ты о чем? Видишь – в свидетельстве черным по белому написано: Жуков Михаил Егорович. Мать: Жукова Олеся Владимировна. Отец: Жуков Егор Васильевич.
Егор отошел к окну. На улице ярко светило солнце, и на лавке у подъезда сидели подростки, побросав куртки на школьные рюкзаки и подставляя лица солнечным лучам. Хотел бы он, чтобы и в его жизни все было так же просто и понятно.
- Я не хочу тебе его навязывать, Егор. Это нечестно. – ответила Олеся.
- А честно отнимать его у меня теперь, когда я к нему привык? Да он даже больше мой, чем твой. Например, ты знаешь, какая у Мишки любимая игрушка? А под какую песню он любит засыпать? А где лучше всего с ним гулять? Или что делать, когда у него колики и он орет по часу?
Егор резко обернулся. Олеся стояла совсем рядом. Он увидел, что она плачет и стал вытирать ей слезы.
- Ну все, извини… Не плачь. Не хочешь – сходим в ЗАГС, все перепишем, поменяем. Только не плачь. Я просто делал так, как будет лучше для всех. Ну что ты? – он говорил первое, что приходило в голову, лишь бы она успокоилась.
Олеся продолжала плакать, а Егор обнял ее. И почувствовал, что сейчас поцелует. Но тут раздался Мишкин плач. Олеся, на ходу вытирая слезы, убежала к ребенку.
Вскоре она вернулась с Мишуткой. Он был сердитый, потому что хотел есть. А Олеся приговаривала, обращаясь к ребенку:
- Бедный Мишка. Лежит там голодный, пока мама с папой разбираются, кто кого больше любит и кто кому родной. Ну, ничего, мы сейчас попросим папу, чтобы сделал нам смесь. Да, папа? – последние слова Олеся сказала уже Егору.
Егор кивнул и открыл шкафчик с банкой детского питания. При этом он отвернулся так, чтобы не видно было, как он улыбается.
***
Ночью, едва услышав, как Мишка заплакал, Егор по привычке вскочил к нему. Но Олеся его опередила.
- Спи, я сама, - она поцеловала Егора и встала с постели.
Он хотел было возразить, но тут же провалился обратно в сон. Ему снилось что-то хорошее. Как они втроем – он, Олеся и Мишутка гуляют по зеленому лугу. Ребенок подпрыгивает и раскачивается, держась за руки мамы и папы.
Проснулся Егор счастливым. Было еще шесть утра. Мишка спал. Олеся тоже спала, ее волосы щекотали Егору щеку. Егор аккуратно, чтобы не разбудить Олесю, взял с прикроватной полки телефон и забил в поисковике: «Регистрация брака. Найти реквизиты госпошлины».
(с) Канал «Музыка слов»
Читайте также: