Предыдущая глава здесь
Глава 3
Спроси у неё. Просто спроси. Это быстро, как выстрел в висок — раз и всё, и не надо больше мучиться.
Андрей сидел в машине, глядя на эмблему на новом, ещё не потёртом руле. И эту машину он купил ради неё. Для себя ему ничего не надо. Так бы и ездил на старенькой Хонде и в отпуск бы лучше к родителям на дачу. Вера любит море, а ему больше лес нравится. Эти три года он жил для неё, её интересами и желаниями. Он и дальше бы так жил, если б не этот портрет. Зачем он пошёл к Денису? Почему надо было узнать именно сейчас? Всему своё время. Сколько это у них продолжается? Точно ещё до отпуска началось, поэтому она такая безразличная была. А может ещё раньше… Злость, обида, унижение смешались в гремучий, отравляющий коктейль. Вот так, одним ударом — хрясь и нет ни друга, ни жены.
Не планируя дальнейших действий, Андрей вышел из машины и поплёлся домой.
— Ты где был? Ты знаешь сколько времени?
Ну уж нет. Отвечать на вопросы он сейчас точно не будет.
Андрей обошёл Веру аккуратно, стараясь не коснуться её даже краешком одежды. Это получилось не специально, — тело само совершило манёвр, уловив чувство брезгливости, поднявшееся из глубин души.
Вера поняла, — Денис всё рассказал. Ну и ладно, так даже проще. Ей вообще всё равно. Женщина не удивилась своему равнодушию, — приближение болезненной апатии осталась незамеченным.
***
На следующий день, не сказав жене ни слова, Андрей переехал в гостиницу. Работа и на этот раз пыталась смягчить удар судьбы, но не тут то было. Смерть отца, принёсшая чувство горя и вины, не оставила такой разрухи в душе, как измена жены и предательство друга. Прошло три недели, — легче не стало. Промучившись трудным выбором пару дней, Андрей решил поговорить с Верой.
— Ничего я не хочу. И никто мне не нужен — ни он, ни ты. Сама себе я тоже не нужна.
Андрей не узнавал жену. Худая, с тёмными кругами вокруг совершенно пустых глаз, она сидела в уголке дивана, закутавшись в плед и мелко дрожала.
— Тебе нужно ко врачу.
— Ты не можешь знать, что мне нужно.
— Кто знает? Давай спросим у того, кто знает. — Андрей пожалел, что начал разговор. Он мучил Веру, это было очевидно.
Потрясённый и испуганный состоянием жены, мужчина метался разумом, хватаясь то за одну мысль, то за другую. Не придумав ничего путного, Андрей позвонил маме.
— Можно начать с консультации психолога, хотя, судя по тому, что ты рассказываешь… У нас в онкоцентре хороший психотерапевт, я поговорю.
В назначенное время Андрей привёз жену во врачу. Поговорив с пациенткой, доктор вышел в коридор к ожидающему мужу.
— Боюсь, что стадия медикаментозная. Беседами и работой в группе тут не поможешь. Запишитесь к психиатру.
Психиатр Андрею понравился ещё меньше.
— Понимаете, любезный, депрессия это не просто хандра или плохое настроение, это серьёзный диагноз. Будем подбирать препарат. Купите вот это и запишитесь ко мне на… — Немолодой, с огромных размеров животом доктор посадил на нос очки и повёл толстым пальцем по календарю. — …на двадцать второе.
Веру тошнило от первого препарата, тошнило от второго, а с третьего варианта рвало так, что кожа на лице покрылась мелкими красными точками, от порванных капилляров.
Ознакомившись со списком противопоказаний для лекарства, Андрей принял решение прекратить лечение.
Должен быть выход. Не может так быть, чтобы это не лечилось. В том, что лечить жену нужно, муж не сомневался. Серое безжизненное лицо, с ничего не выражающими глазами, перестало быть красивым. Недолго сомневаясь, Андрей позвонил Денису.
— Ну, я могу, конечно, попробовать, но не думаю, что она захочет меня видеть. Я — причина её стресса.
— Так в том и смысл! Клин клином. Стресс вогнал в депрессию, стресс и вытащит оттуда. — Прочитав про традиционные и нетрадиционные способы лечения всё, чем богат интернет, Андрей хватался за соломинку.
— Хорошо. А тебе самому то как от такого метода? Ведь мне придётся…
— Я люблю её. Понимаешь?
Денис отважился посмотреть другу в глаза. Вина потеснилась, почтительно уступив место уважению.
— Мне это напоминает «Рассекая волны» Ларса фон Триера. Смотрел? Там главную роль Эмили Уотсон играет. Ты это она — Бесс.
Андрей не обиделся на сравнение с женщиной. Не до этого. Сейчас главное — Вера, и метод спасения значения не имел.
Идея возврата любовной связи жены и друга с целью оздоровления провалилась, — Вера не захотела встретиться с Денисом.
***
— Мам, я не могу её надолго оставлять. Съездишь без меня, ладно?
Алла Борисовна поджала губы — ехать на дачу на электричке не хотелось.
— Почему бы и не оставить? Она что — лежачая?
— Она жить не хочет. Понимаешь?
— Ах жить не хочет! Да что вы говорите! — Проработав в онкологии больше двадцати лет, Алла Борисовна на понятия «жизнь» и «смерть» смотрела с особого ракурса.
— Так я знаю, что её вылечит. У нас в отделении сиделок и санитарок нехватка катастрофическая. Текучка сильная. Не выдерживают люди каждый день на смерть смотреть. Приводи депрессивную свою, — вылечим. Поработает немного среди тех, кто за жизнь борется — мысли о смерти, как рукой снимет.
Алла Борисовна помолчала, ожидая реакции сына.
— Андрюш, я серьёзно. В детское отделение, пожалуй, не стоит, это слишком жёстко. Начнём со взрослого и понаблюдаем динамику.
Вера, не сопротивлялась. Поработать в больнице — почему нет?
***
— Меня Александр зовут. А вас как?
— Вера.
— То что надо имя у вас. Любовь проходит, надежда угасает, остаётся только вера. Посидите со мной?
Новенькая санитарка, она же сиделка, знала, что если человек здесь лежит, значит у него четвёртая стадия и дома за ним ухаживать некому.
Вера подвинула табурет к кровати больного.
“Интересно, сколько ему лет”. Безволосая голова с не глубокими морщинами на лице тянула лет на сорок пять. Хотя, кто его знает… Сама Вера сейчас на свои двадцать шесть тоже не выглядела, — психический недуг заметно состарил девушку.
— Что вы читаете? — Вера не удивилась возникшему интересу, она его не заметила.
Александр показал обложку и, поняв, что девушке произведение не знакомо, начал рассказывать содержание книги. Испугавшись, что сейчас придётся сидеть и слушать долгий нудный пересказ, Вера встала, придумывая повод уйти, но тут же села обратно. Грамотная динамичная речь захватила с первой минуты.
Каждый день, выполнив свои санитарные обязанности, девушка спешила к Александру. Интересный собеседник умел не только захватывающе говорить, но и внимательно слушать. Оказалось, что Вера имеет своё мнение о самых разных предметах и событиях, чего раньше в себе не замечала.
Единственная тема, которой не касались больной и санитарка, была его болезнь. Это было неоговоренное табу.
Как-то Вера зашла к Александру в приёмные часы. К соседу по койке, пожилому мужчине пришла дочь с внуком. Двухлетнего мальчика заняли рисованием, пока мама разговаривала с дедушкой. Исчеркав фломастерами лист бумаги и тумбочку, мальчик потянулся к лысой голове деда.
— Сёма! Ты что! Нельзя на голове рисовать! — Возмущённая мать выдернула у ребёнка из рук фломастер. Мальчик заревел.
— Иди сюда, пацан. Рисуй на моей. — Александр одной рукой манил мальчика, а другой гладил себя по блестящей коже головы.
Глядя на зелёные, синие и красные иероглифы, неравномерно покрывающие голову мужчины, Вера смеялась до слёз, до икоты и кашля. Врачи, медсёстры и гуляющие по коридору больные приоткрывали по-очереди дверь, заглядывая в хохочущую на разные голоса палату.
Вера не вспоминала, смеялась ли она так раньше, ей было безразлично прошлое. Теперь девушка жила одним днём — сегодняшним.
***
— Андрей, мне нужны деньги.
“Сколько? Зачем? Ура! Ей что-то нужно!”
— У тебя есть карта, ты можешь тратить столько, сколько надо.
— Просто… Это не мне. Там есть один больной… Ему очень плохо, а условия в палате, да и вообще в больнице, ужасные. Народу много, дышать нечем.
Андрей не перебивал.
— В общем, я хочу перевести его в другую клинику. В частную. Это дорого.
Хаос из мыслей и ощущений наполнил сознание и душу человека. Он искал в нём ревность и не нашёл. Возможно, она замаскировалась под обиду или грусть? Нет. Не было её. Ладно, он проанализирует этот нонсенс позже, а теперь надо заняться делами Веры.
В самые короткие сроки Александр был переведён в дорогую клинику, с высокооплачиваемым лечением, обслуживанием и вниманием персонала. Вера уволилась из онкоцентра и устроилась сиделкой к одному единственному больному.
Теперь она могла быть рядом с ним постоянно. Не было потребности в разговорах, девушке достаточно было осознавать, что она нужна этому человеку. Да и говорить Александру было всё сложнее.
***
Вера изменилась. Они с Андреем по-прежнему жили в одной квартире и даже стали нормально общаться, но это была другая женщина, не его. Светлый солнечный зайчик исчез за дождливым стеклом.
Поняв однажды, что жена полностью выздоровела, Андрей предложил ей развод. Квартира в противоположной части города была куплена для Веры заранее.
— Перестань. Ты ни в чём не виновата. Мы жили как могли, любили как умели. Кого тут винить? — Андрей сдержал порыв обнять любимую женщину. — Подвезти тебя к клинике?
***
Александр умер через месяц после перевода в новую больницу, не дожив до тридцатипятилетия два дня. Родственников у него не было, похоронами занималась Вера. Андрей счёл нужным приехать на кладбище, Денис увязался с ним.
Коллеги и друзья покойного с удивлением наблюдали незнакомую девушку, безутешно рыдающую у гроба. Раньше её никто не видел.
Андрей терпел сколько мог. Презрев здравый смысл, мужчина сделал шаг по направлению к Вере. Решительная рука схватила его сзади за брючный ремень и с силой дёрнула назад.
— Пошли отсюда. Оставь её. — Денис тянул слабо сопротивляющегося друга к машине.
— На, держи. Я поведу. — В руках у Андрея оказалась уже открытая бутылка коньяка. Он послушно сел на пассажирское сидение, отхлебнул из бутылки и включил радио. Мощные динамики заполнили салон душевными переживаниями Константина Никольского:
«Мой друг художник и поэт в дождливый вечер на стекле
Мою любовь нарисовал, открыв мне чудо на земле…»
Плотный напористый дождь ливанул, едва Никольский допел первую строчку.
— Она там без зонта! Разворачивайся!
Денис продолжал давить на газ, аккуратно ведя машину по мокрой дороге.
— Возвращаемся, я сказал! — Андрей схватил руль и дёрнул его влево.
“... Дождливой скуки тусклый свет, и вот любовь сменила цвет…”
Машину завертело. Пытаясь справиться с заносом, Денис одной рукой крутил руль, другой отбивался от безумных попыток Андрея вернуться к своей любви.
Потеряв контроль над автомобилем, водитель на секунду отпустил руль, продолжая при этом следить за дорогой и хорошенько, не прицеливаясь врезал буйному пассажиру по лицу.
“...И капли грустного дождя струиться будут по стеклу
Моя любовь неслышно плачет уходя…”
Резкое движение руля, — машину ещё раз крутануло и на полной скорости швырнуло в бетонный отбойник.
Отработав свою задачу, подушки безопасности спасли две непристёгнутые жизни. Уткнувшись в нейлон подушки, Андрей беззвучно плакал.
Мучительно, как горную реку вброд, человек возвращался к себе.
“... А может быть, разбить окно и окунуться в мир иной,
Где солнечный рисуя свет живёт художник и поэт”.
Денис нащупал под ногами бутылку и вышел с ней под ливень, удивляясь сколько всего может произойти за одну песню.
Конец рассказа