Кроме своих любимых ТОЗ-34Р и ИЖ-18Е, другого оружия я не знаю, поэтому разговор двух попутчиков в вагоне передаю отстранённо, как секретарь заседания кафедры. Оба выпускники Ярославского политехнического университета, оба работают – один на ЯМЗ, другой на ЯЭМЗ, теперь «ELDIN», и вдобавок участвует в деятельности клуба исторической реконструкции «Оружейная башня».
А разговор зашёл о винтовке С.И. Мосина, и я, воспитанный на восторженных рассуждениях о том, как знаменитый русский офицер создал оружие, подобного которому на было в армиях мира, услышал беспощадную критику не бойцов, а специалистов производства. Смысл критики был таков:
Казалось бы, «трёхлинейка» проста в производстве, ведь деталей мало, и это большой плюс. Но они все сложные и требуют продолжительных фрезеровальных работ. Из-за чего винтовка получается существенно дороже и сложнее в производстве, чем немецкий «маузер».
Само происхождение «трехлинейки» довольно замысловато и любопытно. Сначала в 1870 году во Франции была принята винтовка Гра – ровесника «берданки». Потом, в 1887 году ее сменила винтовка Лебеля, то есть к старой, доброй однозарядке Гра прилепили подствольный магазин, словно у помпового ружья. Леон Наган же взял уже хорошо отработанную систему Лебеля, сменил подствольный магазин на срединный и представил на конкурс в Санкт-Петербург. Мосин же, по сути, внес ряд правок в эту архаичную конструкцию. И не все из них были полезны. Например, обойма Нагана была более совершенна, чем Мосина.
Потом винтовку доработали, соединив изыскания и Нагана, и Мосина, и назвали винтовку «комиссионной», не упоминая отдельно фамилии конструкторов. И приняли на вооружение не потому, что она была хороша, а потому что Леон Наган передавал России технологии для ее производства. Станки, патенты, технологические карты и так далее – Россия получала готовое производство.
Советские историки рассказывали, что Мосина «обидели» крошечной премией, а винтовку «проклятый царский режим» именовал «трёхлинейная винтовка образца 1891 года», то есть имя изобретателя царские генералы просто решили забыть, и вернули его винтовке только в 1924 г.
Так на вооружение российской императорской армии попала магазинная винтовка, отвечающая технологическому уровню образца 1870-х годов. Но, к сожалению, у империи выбора особенного и не было. Ей требовалось не столько современное оружие, сколько технология его производства, ради чего Россия была готова мириться со всеми недостатками довольно бестолкового образца вооружения. Ну и нахваливать его, формируя легенду: надёжна, удобна, проста…
Вдобавок «мосинка» ориентирована на устаревший патрон с закраиной, которая усложняет производство, а также затрудняет применение патрона в пулеметах и самозарядных винтовках, которые приходят в Красную армию. Но перейти на новый патрон с конусностью гильзы в России, а затем в СССР было невозможно: царская Россия получила готовые линии по производству патронов из Франции – это было одно из условий производства новой винтовки. А СССР, когда начались масштабные работы по созданию нового оружия, по финансовым, техническим и экономическим причинам остановился на том, что было – для производства современной гильзы потребуется как минимум более совершенный станочный парк и инструментарий, а также новый уровень подготовки рабочих, всё это просто негде было взять.
Вывод: «мосинка» – отличное оружие для деревенского парня, который не встречал в своей жизни ничего сложнее телеги, в армии ему показали, как ухаживать и стрелять, и он навсегда полюбил это предельно простое оружие. А в Красной армии таких бойцов было большинство. Немцы, захватив в первые месяцы войны горы «трёхлинеек», вооружали ими исключительно полицаев, а вот трофейные самозарядки с удовольствием использовали сами.