Предыдущая часть
Ближе к полудню следующего дня майор Бекманн подъехал к турецкому посту в Амисе. Его поприветствовал тот же лейтенант.
- Как дела, мелайзим? – весело спросил Бекманн, придерживая кобылу.
- Пока все спокойно, господин майор. Ждем гостей! А вы где-то целую ночь проводили время? – турок подмигнул.
- О да, по другую сторону линии у меня есть небольшой должок. Решил напоследок получить удовольствие.
- Завидую вам, господин майор. А я без смены вынужден стоять. Я, кстати, передал по линии о вашей просьбе. Так, что, если бы вы въехали с другой стороны, то препятствий бы никто чинить не стал.
- У вас все впереди, мелайзим. Скоро полдень. Много женщин пойдет на обеденный перерыв.
- К сожалению, я только могу глазами облизываться.
- Еще наверстаете свое! – Бекманн легко ударил пятками под бока лошадь и отпустил повод.
В двух километрах от этого места, в то же время, к оборонительной линии подъехал еще один немецкий офицер в сопровождении кавалериста. Представился:
- Майор Бекманн! Я просил, чтобы предупредили о моем появлении!
- Да-да, господин майор. – поднимая шлагбаум, отозвался турецкий офицер. – Только не сказали, что вы не один. Ну это сплошь и рядом, подобные неточности.
- Одному ночевать по другую сторону фронта как-то не очень уютно! – Вихляев нашел в себе силы улыбнуться и пошутить.
Свистунов чуть сзади сидел влитой бронзой, боясь лишний раз пошевелиться.
- Вы разве ночевали один? – турок заулыбался во весь молодой рот.
- И он тоже! – кивнул Вихляев на Свистунова, который резко выпучил глаза и громко икнул.
- Проезжайте, господин майор.
Вихляев и Свистунов пустили коней легким аллюром, пытаясь побыстрее растворится в городской сутолоке.
Никто из турок не обратил внимания на то, как с другого берега реки Ирис отчалили лодки. Выгребли на середину и замерли. В лодках сидели скрюченные рыбаки. Такие же рыбаки появились на реке Халис. Внешне выглядело настолько мирно и спокойно, что турки ни о чем и заподозрить не могли. Так же никто из них не обратил внимания на увеличившееся количество женщин, возвращавшихся с обеденного перерыва.
Шестьдесят греческих старост вошли в западную часть города в сопровождении сотни мускулистых крестьян, которые тихо растворились между домами, не доходя до оборонительной линии. Через нее старосты прошли уже одни.
В полдень Ахмет Челик нашел истерзанное тело Марии. Вынул из ее руки револьвер и поднес к своему виску. Не хватило сил надавить на курок. Пальцы ходили ходуном и не слушались. На какое-то время он даже потерял сознание. Провалился во тьму прямо рядом, опустившись в снег. И вдруг снег стал солью.
…Возьми ключ, - услышал он ее голос, возьми на память. Теперь и ты умеешь отпирать любые засовы…Соль скрипела под ногами, выедала глаза. Из-за белого холма появилась беременная женщина и подошла к стоящей на краю реки Марии. Они обнялись…Любовь – это подарок Бога, Ахмет. Вспоминай нашу любовь. Он ведь не спрашивает у нас, когда одаривает ею. Можно прожить большую жизнь, как один день, а можно один день – как целую жизнь. Это Его промысел. Никто не может вмешаться в планы Бога. Ты получил опыт. Я получила смерть. Каждый получил от него что-то свое. Но даже смерть – это тоже опыт. Наши дороги пересеклись на какое-то время и разминулись. Так бывает. Будь счастлив, Ахмет.
Будь счастлив! – повторила беременная девушка…Я не смогу без тебя, Мария. Жди меня!...Не смей, капитан Челик! Не тебе решать. Легче всего засадить себе пулю в голову. Но с чего ты думаешь, что так встретишься со мной! Там, в Амисе, люди, которые будут биться сегодня за правду. И ты их бросишь? Видишь, ты поднес револьвер, но пальцы не слушаются. Это знак того, что ты не завершил земные дела. А здесь нет ничего интересного. Я тебя очень люблю…
Капитан выдернул себя из оцепенения.
Как в его ладони оказался зеленый камешек?
Он похоронил отца и дочь в одной могиле. Насыпал холм и водрузил крест. Вошел в дом, где постель еще хранила ее тепло и ее запах. Долго сидел, вжимая лицо в простыни. Давя ими рвущийся из груди вопль.
Он вернется сюда. Обязательно вернется. И будет жить остаток своих дней отшельником в этой рыбацкой хижине. Но после того, как найдет тех, кто это сделал!
С приближением сумерек в городе по приказу Шахина зажгли все имеющиеся в наличии фонари. Масла не жалели. Такого освещения Амис не видел с тех пор, как город навестил султан Мехмед 5. Повсюду сновали возбужденные люди, передвигались воинские подразделения и отряды местной жандармерии. Не умолкали торговцы. Глухо стучало серебро дорогих подносов, чайников, замысловатых блюд. Человеческие голоса тонули подчас в топоте тысяч шагов. Визгливо кричали нагруженные ослы. Город находился в небывалом движении. К «Водопаду Девственниц» потянулись поезда дорогих гостей. Близилось время начала пира.
Рыбацкие лодки на Ирис и Халис тоже пришли в движение. Бесшумно гребя веслами, под покровом темноты направились к городскому берегу.
Отряд, которым командовал сам Василеос, вошел в город и приготовился ударить в условно слабое место противника. Турки должны подумать, что партизаны клюнули на их крючок. Переодетых турок в западной части вычислить было не сложно, и партизаны вырезали их ножами без единого выстрела. Теперь замереть, собирая все силы в кулак. И ударить по специальному знаку одновременно.
У входа «Водопада Девственниц» сержант Бурхан Кучук проверял каждого гостя. Если не знал в лицо, спрашивал документы и внимательным образом задерживался на каждой строчке. Кого знал, производил досмотр на предмет оружия и запускал внутрь. Сам ресторан вмещал около трехсот гостей и был самым крупным заведением Амиса. Когда носилки санджак-бея выплыли из темноты, освещенные тридцатью факелами, у входа в ресторан еще неуверенно толпились старосты. Их оставалось не более десятка. Сержант недовольно раздул усы – он рассчитывал запустить греков до появления губернатора Самсуна.
- А, ну посторонись, бездельники! – зарычал он.
Старосты учтиво разошлись по сторонам. Носилки поравнялись с сержантом и замерли на весу. Кучуку что-то говорили из носилок, он в ответ мелко тряс головой, то и дело проводя рукой по мокрым усам.
- Вы помните, этот сержант знает меня, как Бекманна, но вас, черт подери знает Шахин, как того же человека. – Бекманн шептал в самое ухо Панайотиса.
- Да. – кивнул доктор и вопросительно посмотрел на майора.
Они стояли за стволом вековой липы в пятидесяти шагах от ресторана. Рядом истуканами застыли Панделис и Иван.
- Нужно его отвлечь. Далма уже там, пир вот-вот начнется. Шахин наверняка ждет вас. Ему надо обозначить всем гостям присутствие иностранного офицера. Совсем не идти нельзя. Вот что. Я сейчас пойду туда, разговорю его. В это время Панделис выстрелит в воздух. Я постараюсь вместе с ним пойти на шум выстрела, а вы в это время спешите к ресторану. И постарайтесь проскочить по документам.
- Понял.
- Ну тогда.. – Бекманн вышел из-за липы бодрой походкой и, широко улыбаясь, направился к сержанту.
Тот тоже увидел майора и поприветствовал издали. Несколько секунд и вот уже Бекманн по-свойски протягивает руку для рукопожатия. Для турка протянутая рука иностранца означала, что к нему проявлено невероятное уважение. Сержант довольно огляделся по сторонам – видят ли подчиненные: каков его статус? Он потряс руку майора, часто и мелко кланяясь.
- А где ваши пехотинцы, господин майор? – сержант освободил руку и вытер вспотевшие усы.
- Я слышал, что нужно прийти без охраны и без оружия. А вы разве видели меня в сопровождении солдат?
- Нет. Но знаю, что офицеру вашего чина положено иметь двух охранников. Ну и ладно. Проходите. Пора начинать.
Сухой, колючий звук выстрела заставил сержанта вздрогнуть.
- Шайтан бы их всех!
- Давайте посмотрим! – Бекманн рванулся на звук. – Эх, жаль оружие оставил.
- Стойте. Куда вы, господин майор! Без вас управятся. У меня есть для этого люди. – Но видя, что немец не обращает никакого внимания на его крики, сержант сам побежал следом. Оставлять майора под присмотром нерадивых жандармов равносильно, что совсем бросить одного.
Продолджение