Американская империя опиралась на господство войны и финансов, но природа экономической войны меняется в эпоху цифровых технологий. Идеи приходят из истории, из человеческого опыта, отфильтрованного посредством чтения, рассуждений и самоанализа. Но ощущение на нашей коже, в нашей плоти заставляет нас больше верить во что-то иное. Ведь именно это объяснил Полибий два тысячелетия назад, предостерегая нас от историков, затворившихся в библиотеках.
Кроме того, рассуждения двух генералов, одного китайца и одного итальянца, Цяо Ляна, бывшего начальника отдела образования Университета обороны в Китае, и Фабио Мини, бывшего командующего НАТО в Косово, похоже, также вытекают из того, через что они прошли. Книга, в которой собраны рассуждения, почти виртуальный диалог между ними, называется L'arco dell'impero , недавно выпущенная LEG.
В книге Цяо раскрывает сложную сеть связей, которые кажутся неразрывными между войной и финансовой системой в структуре новой американской «империи». Его анализ основан на конкретном опыте. В период с 1997 по 1998 год, когда Китай только что восстановил контроль над Гонконгом, местом расположения крупнейшей в Азии фондовой биржи, континент потряс огромный финансовый кризис. Это началось в Бангкоке, практически за несколько часов до церемонии передачи власти Китаю 1 июля 1997 года. С тех пор в течение нескольких месяцев одна за другой несколько азиатских стран попадали в финансовые неурядицы. Фондовые биржи рухнули, общества погрузились в хаос, а политика была подорвана. Многие правительства в регионе потерпели неудачу, в том числе, казалось бы, железная диктатура Индонезии.
За несколько месяцев финансы Уолл-стрит изменили политический ландшафт региона без войны или массового кровопролития. Китай был пощажен, потому что у него не было и нет полностью конвертируемой валюты, а также потому, что гонконгский доллар, возможный троянский конь, был защищен твердой привязкой к доллару США и значительными резервами Китая. В Пекине это событие вызвало шок, заставив политиков оглянуться назад. Как раз в 1993 году подобные финансовые потрясения разрушили европейскую валютную систему, соглашение о полуфиксированных обменных курсах между основными валютами континента. В Китае, где объективом для наблюдения за всем являются политика и стратегия, они увидели связь между двумя событиями: Америка хотела сократить двух потенциальных соперников, сначала Европу, а затем Азию.
Американское вмешательство в войну на территории бывшей Югославии в 1990-е годы также интерпретировалось в Пекине соответствующим образом. Это была попытка Америки подорвать политическое единство, которое должно было возникнуть в Европе после введения евро 1 января 1999 года. Война в Ираке 2003 года аналогичным образом интерпретировалась в Китае как попытка взять под контроль нефть, следовательно, нефтедоллары и завершить глобальное господство Америки в финансах и войне.
Объяснение может показаться фантастическим, детищем лаборатории фейковых новостей, пытающейся найти заговоры во всем и для всего. Это кажется наследником теорий заговора 19-го века, которые видели планы масонов или евреев для капиталистического господства или социалистической революции. Но нет никаких намеков на то, что великий старик дергает за ниточки, или на спланированную, явную рациональную преднамеренность кризиса 1997–1998 годов. Скорее, Цяо видит глубокую связь в измерении экономической войны, которое отличается от древних и традиционных измерений экономической войны. То есть «война», или преследование государством политических целей, может вестись в наше время с помощью ad hoc союза, время от времени модифицируемого, между финансами и ограниченной войной на Балканах или Ближнем Востоке.
В те годы Америка оставила в стороне политико-дипломатический аспект своих внешних отношений и сосредоточилась на торговых соглашениях вокруг новой структуры Всемирной торговой организации. Это было тогда, когда история, то есть политика, считалась законченной, когда шли столкновения между разными цивилизациями, противостоящими друг другу, и казалось, что все пройдет через коммерческие и финансовые соглашения. Их могли даже подтолкнуть небольшие войны. Модель, однако, топталась на месте, как отмечает Цяо.
Здесь не важно видеть, была ли и в какой степени была сознательная и совершенная американская преднамеренность в движении в этом направлении. Цяо отмечает, что объективная смежность, эффективная в 1990-е годы, но переставшая действовать после войны в Ираке в 2004 году, превратилась в трясину. В Китае, где правит жестокий реализм, предметом критики является не намерение соединить кровь и деньги, а неспособность сделать это эффективно. Скорее, предметом критики является катастрофа американской системы, постепенно обнаруживаемая с 2004 года, в том, что она увязла на Ближнем Востоке до катастрофического мирового финансового кризиса 2008 года, до провала так называемых Жасминовых революций.
Таким образом, Цяо восхищается сложной архитектурой американской системы, и это не антагонистическая критика, как советская. Это приглашение Китаю учиться и, неявно, приглашение Америке измениться. Слабость США, по мнению Цяо, - это монетизация всего, обмен бумажек на реальные товары. Его решение - новая цифровая валюта. Китай может стать первой крупной страной, запустившей цифровую валюту, поддерживаемую центральным банком.
Бывший командующий НАТО Мини в своем необычном предисловии представляет Цяо и объясняет сложности китайской системы, которая критикует правительство, но все же имеет право голоса в публичных дебатах. Затем он рассказывает о трещинах в американской империи. Его диагноз не означает неизбежного конца американской империи. Это кризис, который необходимо разрешить; в противном случае весь мир, каким мы его знаем, опирающийся на Америку, рухнет.
Цяо понимает, что американская империя - это глобальный порядок. Однако, поскольку он применялся в течение последних трех десятилетий с использованием структур, задуманных 80 лет назад, во время и после Второй мировой войны, его необходимо глубоко изменить, чтобы он продолжал работать. При этом цифровые деньги подразумевают монополию власти одного или нескольких правительств или полную передачу власти криптовалютам. Но монополии или полная капитуляция власти исторически ошибочны, как отмечается в другой китайской книге. Можно, пожалуй, сказать, что финансовые решения политических вопросов не работают, но не работают и наоборот политические вопросы. Политика не может заменить финансы; это создает не меньше беспорядка, чем, когда финансы пытаются заменить политику.
Это сложные вопросы, и не в последнюю очередь потому, что Американская империя застенчива и даже стыдится себя; она продолжает говорить, что находится в кризисе. Мини пишет: - «Американское военное вмешательство за границей всегда происходит во имя предполагаемого божественного мандата на управление мировыми делами и благодарности, которую другие должны исполнять. Решение о применении силы теоретически принимается парламентом, но на деле оно принимается узким кругом лиц».
Затем он цитирует обозревателя New York Times Тома Фридмана, который пишет: - «Я могу назвать 25 человек (все они находятся в радиусе пяти кварталов от Белого дома), которые, если бы они были сосланы на необитаемый остров полтора года назад, войны в Ираке никогда бы не было». Затем Мини продолжает писать: - «Внешняя политика США сосредоточена на защите своих интересов, в то время как интересы их союзников не имеют значения, если они не совпадают с интересами Соединенных Штатов. Идеологический адрес стал внешней политикой, и это в течение определенного периода руководило вооруженными интервенциями, открытыми и скрытыми, законными и незаконными. Завеса американской невиновности и миф о вооруженном вмешательстве в помощь союзникам и друзьям давно пали».
Зная это, некоторые китайцы задаются вопросом: не лучше ли иметь 25 человек, личности которых неизвестны, которые всегда скрыты, но именно по этой причине очень могущественны; или 25 человек из политбюро партии, о которых хотя бы известно, что они там есть и «явно спрятаны в нем»? Но тогда может ли мир отдать себя в руки 50 «скрытым-скрытым» или «явно-скрытым» людям? Эти проблемы также способствуют продолжающемуся столкновению между Китаем и Соединенными Штатами. Они затрагивают глубокую проблему, веру и доверие, которые являются настоящим корнем власти, тем, что движет людьми с оружием в руках. Сила исходит от них, от доверия к ним, а не от неодушевленного ствола пистолета в их руках, как однажды сказал Мао.
Они солдаты, (от сольдо, «деньги, платить») т.е. наемные люди, им нужны деньги, а также доверие, чтобы двигаться, как мы знаем издревле. Связь между армией, деньгами, властью и верой затем скрепляется девизом на долларах США: «Мы верим в Бога». Это объясняет, что помимо рационалистических усилий, вопрос денег и финансов - это вопрос доверия, доверия и кредита. Если вы не верите в Америку, Китай или мир, все рушится. Вместо этого доверяйте тем, у кого есть кредит.
ФРАНЧЕСКО СИСЦИ
Статья впервые появилась на веб-сайте Settimana News