Предыдущая часть
Далма медленно подковылял к Марии. Заглянул в глаза. Ощерился, приблизив к ее лицу свой рот с кривыми, почерневшими зубами.
- Где он? – дохнул зловонным перегаром.
- Улетел в лагерь. - она лежала на грязном снегу, вывернув взгляд на скалу с крестом.
- Врешь? – спросил Далма, хватая ее за лицо и поворачивая на себя.
- Зачем? Кабы сама прятала, то врала бы.
- Ладно. – он огляделся, шаря глазами по дому и вокруг него.
Взгляд ни за что не зацепился – жилище стояло на четырех речных валунах, с просветом между землей и днищем в целый локоть. Вокруг голо и пусто. Черное пятно на январской ладони. С одной стороны – Халис, с трех других, покрытая снегом, спящая земля.
Протяжно, почуяв поживу, закаркал ворон. Сорвался с березовой ветки, закружил, то сжимая, то увеличивая кольца своей небесной дороги.
- Я тебе верю. - прохрипел Далма.
Разогнулся. Отошел в сторону. Уставился в красноватый туман Халис. За спиной жутким носовым голосом гыкал Абдул – не то смеялся, не то ворчал. Затрещала одежда.
- Абдул, нам некогда.
- Посмотри на эти мимиси, Гюрхан-ага. – носовой звук еще сильнее провалился внутрь.
Снова треск одежды. Далма обернулся. И едва успел прикрыть глаза рукой. Они чуть не ослепили его – белые, наполненные режущим светом. С красно-коричневой клубникой сосков.
- Гюрхан-ага! – Абдул держал за плечи Марию, поставив ее на ноги, и руки его тряслись от небывалого перевозбуждения. Животные, растерянные глаза широко вращались.
- Абдул, нам некогда! – страшно захрипел Далма. – Только для тебя я сказал дважды. Она никому не достанется. Но будет жить. – он рванул из-за пояса кинжал и резкими шагами подошел. – Получи, сука! – полоснул по основанию груди.
Абдул гортанно заскулил, как пес, которого пнули ногой по ребрам.
Они упали в кровавый снег - одна за другой. Сначала Эке, потом Чиле.
Мария не проронила ни звука. Абдул разжал хватку, и она рухнула вслед за своей отрезанной грудью.
Далма подобрал оторванный рукав рубашки и бросил на ее раны:
- Обмотайся, сука. И жди своего летчика. Пусть он тебя такую теперь любит. А ты ее еще хочешь, Абдул? Нет. Ну тогда пошевеливайся. И не будь плаксой!
Большой Абдул попятился, шмыгая носом от обиды.
- И вы все! Завтра вы получите самых красивых и самых податливых шлюх! А здесь нам больше делать нечего. В седла!
Отряд албанцев вскочил на коней и помчался в сторону Амиса с гиканьем и визгом, прочь от застывшего в пурпуре тумана реки Халис.
Страшно и одиноко прогремел револьверный выстрел. С веток деревьев поехал рыхлый снег. Далма обернулся на темнеющую вдали хижину.
- Абдул, у нее остался револьвер! Плешивые псы, вы его не подобрали! А-я-гах! Она себя застрелила. – Албанец в отчаянье рубанул плетью коня.
А Челик стоял на крыле своего моноплана, вглядываясь в серое предгорье. Где-то там за поворотом скалы с крестом Зенона, находится его новое жилище. За грудиной стало саднить. Пять минут полета – и он дома, в объятиях самой красивой и нежной женщины на земле.
В бывшем лагере Шахина теперь располагались партизаны Анфопулоса. Командиры боевых групп доказывали на военном совете каждый свою точку зрения. То, что Амис нужно атаковать, не было ни у кого никаких сомнений. Но ни один из предложенных планов не нравился Василю-аге. Он, склонившись, сидел над картой города, пытаясь понять: в чем подвох! Шумели, перебивая друг друга греки. Одни предлагали атаковать в самом слабом месте, где не до конца укреплена линия обороны неприятеля. Другие придумывали как выманить турок из укреплений и самим устроить засаду. Третьи доказывали, что нужно рассредоточится в городе и нанести точечные удары с разных позиций.
Челик слушал их громкие споры, но не вмешивался, в который раз поражаясь спокойствию и вдумчивости Василеоса Анфопулоса.
Вдалеке послышался топот копыт. Вначале мерный нарастающий звук. Через секунды из январского тумана вынырнул одинокий всадник. Караульные подняли ружья. Всадник приближался, размахивая головным офицерским убором. Когда оставалось не более ста шагов, остановился. И прочертил по воздуху крест.
- Не стрелять! – крикнул Челик караульным и спрыгнул с крыла самолета.
- Майор инженерных войск Карл Бекманн! Я ваш друг! – кричал всадник, подъезжая к крепости.
- Вот так история! – произнес вслух Челик. – Отставить, я сам сопровожу господина майора!
Караульные заняли прежние позиции, но во все глаза пялились на невесть откуда свалившегося немца.
Быстро сгущались сумерки. Челику пора было возвращаться к Марии. Еще полчаса и наступит темень, тогда самолет будет уже точно не посадить. Но улететь вот так просто, когда в лагере оказался высокий чин, он не мог. …Если не успею сегодня, то полечу завтра утром. Мария поймет! Он что-то принес, этот немец, какую-то очень важную информацию, которая наверняка нужна, как воздух. Он посмотрел на почерневшую от сумеречных чернил скалу. Да там, за ней его дом. Сегодня будто стреляли. Звук шел оттуда. За грудиной обожгло. Он отбросил дурные мысли и вошел вслед за немцем в бывший шатер Шахина, где бурно проходил военный совет.
Когда немец появился из-за полога, шум резко стих, превратившись в удивленную тишину.
- Разрешите представится, господа! Майор инженерных войск Карл Бекманн.
Никто не ответил. Слышно было как падают на песок капли из масляной лампы.
- Э-э, - протянул майор, - у меня есть очень важная информация. Как мне увидеть вашего командира?
- Почему мы должны тебе верить? – произнес тихий голос из глубины шатра. – Я Василеос Анфопулос.
Человек вышел из темноты: белый льняной платок на голове, черная с проседью борода, усталые глаза. Майор отметил про себя, что в глазах Анфополуса много света, но он скорее потухший и напоминает чем-то сияние звездной немочи.
- Об этом я не подумал! – пожал плечами Бекманн. – Но вы хотя бы выслушайте меня. У меня с собой подробный план огневых точек противника. Они хотят устроить для вас ловушку.
- Где этот план? – спросил Анфопулос.
- У меня в голове.
- Чем ты можешь доказать, что ты не враг?
- Я знаю Панделиса Анфопулоса. – Бекманн напряженно соображал, что ему ответить греку. Он, старый дурак, не позаботился о самом главном – у него нет надежного доказательства. Ну как же так, дорогой Карл?
- Все знают, что у меня есть младший брат. Что с того? – спросил Василеос.
- Он подтвердит. Они вначале хотели меня убить. Точнее подумали, что отправили к праотцам. Но я выжил..
- Хватит. – махнул рукой Василеос. – Почему я сейчас должен тебе поверить?
- Не знаю. – выдохнул Бекманн.
- Тогда я тебя расстреляю! Откуда мне знать, что ты принес: ложь или правду? Сам поставь себя на мое место.
- Вы не можете так вот просто, господин Анфопулос!
- А, сложно - мне некогда. – грек потянулся к кобуре с маузером. – Даю тебе ровно одну минуту.
Повисла еще более напряженная тишина. Словно часы, падающие капли масляной лампы отмеряли бег времени. Анфопулос смотрел прямо в глаза Бекманну без тени ненависти. Он не мог рисковать. Его опыт показал, что в таких вопросах лучше лишний раз перестраховаться. Его неоднократно предавали, перебегали к туркам. Турки много раз подсылали своих людей, чтобы те втерлись в доверие к Анфополусу. Почему он должен поверить сейчас. А у Бекманна в голове крутились только два человека: Таддеус и Иола. Но, если он про них скажет, то скорее вызовет смех или того хуже раздражение, как реакцию на еще большее вранье. У него же нет совместной фотографии, чтобы показать ее.
- Позвольте задать несколько вопросов майору? – из тени вышел человек в немецкой форме. – Для начала представлюсь: штаб-ротмистр Вихляев. – кавалерист щелкнул каблуками.
- Ви русс? – спросил Бекманн, и удивленные брови поползли вверх.
- Не утруждайте себя. Давайте продолжим говорить на турецком, чтобы все остальные не подумали, что мы что-то скрываем.
- Хорошо.
- Вам когда-нибудь доводилось встречаться с генерал-поручиком Черкашиным?
- О, да, - закивал Бекманн, - не просто встречаться. Его кавалеристы год назад брали меня в плен. Потом меня обменяли на вашего офицера Самойлова.
- Ведь я же спрашивал у него о дальнейшей вашей судьбе! – с длинным выдохом произнес штаб-ротмистр. - Э-эх, Черкашин! - Вихляев покачал головой.
- Что простите? – Бекманн перевел дух, понимая, что расстрел откладывается еще на несколько минут.
- Да так. Ничего.
- Это же моя форма на вас? – майор кивнул подбородком и попытался улыбнуться. – Она неплохо сидит на вас. Там на внутреннем кармане шинели есть дырка. Я ее прожег, когда прикуривал на ветру. Посмотрите.
Вихляев расстегнул шинель и заглянул внутрь.
- Да. Так и есть. Но это не говорит о том с какими намерениями вы сюда пожаловали: друга или врага. А то, что вы тот самый Бекманн, я теперь не сомневаюсь.
- Ну, послушайте, какой смысл мне, немецкому офицеру, скакать в ваш лагерь, чтобы что? Втереться в доверие? Как вы себе представляете такое поручение от турецкого штаба.
- Кто вас знает, господин майор. Может вы проигрались и не знаете, как отдать карточный долг?
- Разумно. Но и вы поставьте себя на мое место. Мне проще заказать сумму долга и ее переведут в местный банк.
- Это смотря какая сумма. И деньги ли на кону? – Вихляев пристально посмотрел на немца.
- Может, вы все-таки выслушаете меня?
- Выслушаем! Любые данные можно использовать. Даже ложные. – штаб-ротмистр посмотрел на Анфопулоса. Он верил Бекманну, но как убедить, что он не врет, греков? – Вы могли бы пристрелить пленного турка? К сожалению, это единственный способ, хотя и не очень убедительный, через который можно хоть как-то зацепиться за взаимное доверие.
- Я не палач, господин штаб-ротмистр. – Бекманн дернул щекой.
Но Вихляев будто его не слышал.
- Вот турецкий летчик Ахмет Челик. Мы его взяли в плен. И признаться честно, он нам уже надоел, хуже горькой редьки.
- Ха-х. Вы издеваетесь, господин Вихляев. Все турки знают, что Челик воюет на стороне партизан. Против его самолета даже установили пулемет на специальные каретки. Этот пулемет находится сейчас на пожарной вышке. Да послушайте же вы меня! – Бекманн стянул кабаллак, чтобы протереть лысину.
- Так. – кивнул Вихляев. – А на какой лошади вы прискакали?
- На той, которую мне дал Панделис Анфопулос.
- Вы можете опознать ее? – Вихляев обратился к Василеосу.
- Чего ее разглядывать, - кто-то сказал из темноты шатра, - это кобыла доктора Панайотиса.
- Как она к вам попала? – снова задал вопрос Вихляев. Он всеми силами старался помочь майору.
- Этот доктор выдает себя за майора Бекманна.
- Уже третий! – распрямился от карты Вихляев. – Ну и цирк, господа!
- Да. И успешно выдает. Подполковник Шахин с ним находится в дружбе. Так вот при докторе, ну то есть при майоре, постоянно дежурят два пехотинца. Тоже переодетых. Одного зовут Панделис, другого Иван. Иван – это сын Акулини, которая умерла у меня на руках. Но несколькими днями раньше в родах умерла жена Панделиса Василики. Малыш родился, его назвали Таддеус. И теперь выкармливает его Иола, девушка из той же деревни.
- Иона еще не знает, что Акулини умерла. – тихо произнес Василеос. – Он сегодня отправился к Марии, она его дочь. Немец говорит правду.
Вихляев облегченно выдохнул и достал трубку.
- Теперь по делу, господа! – обратился он к совету, обводя всех взглядом. Остановился на Челике. – Если бы он был предполагал внедрится, то с готовностью расстрелял бы вас, Ахмет. И тем самым убил бы сразу двух зайцев.
- Аргумент про лошадь оказался на моей стороне! – тонко улыбнулся Челик.
- Вам нельзя сейчас лететь. Вы не посадите самолет. Уже темно! – Вихляев жестом пригласил всех к карте местности.
- У меня в этом лагере есть где заночевать. Благодарю за беспокойство, господин штаб-ротмистр.
- Ну и прекрасно. Итак, предлагаю выслушать майора Бекманна, господа. – Вихляев посмотрел на немца.
Бекманн подошел к карте и стал рассказывать о планах турецкого штаба, отмечая значками места огневых точек.
Продолжение