Предыдущая глава здесь
Глава 2
Успешный стартап отозвался прибылью, посыпал деньгами. Андрей раздал долги, доремонтировал квартиру, подарил родителям отпуск и начал изучать предложения авторынка.
— Ко мне относятся как… как к подавайке… Да, я ещё мало что умею, но это не значит… Понимаешь?! Он что думает, — если он начальник, то ему можно издеваться над людьми?! Он вообще… Ведёт себя как… — Раненое самолюбие Веры набрало критическую массу, перекрыв доступ к словарному запасу.
Андрей обнял жену, потёрся щекой о её макушку. Возмущалась она тоже красиво.
— Всему своё время — так мой отец говорит. Если бы работа перестала тебе нравиться полгода назад, я бы, конечно, предложил тебе бросить её к чертям, но тогда нам было бы сложнее материально. А сейчас ты спокойно можешь не работать.
— Совсем? — Вера запрокинула голову и упёрлась взглядом в любящие глаза.
— Абсолютно. Сможешь заняться тем, что тебе по-настоящему нравится.
Вера ушла с работы. Стряхнув пыль с заброшенного хобби, женщина расслабилась и успокоилась окончательно. Будучи натурой увлекающейся, она с утра до вечера придумывала и рисовала модели женского вечернего и свадебного платья.
— Я сошью пробную коллекцию и начну себя продвигать. Хочешь посмотреть, что получается?
— Конечно. Очень хочу.
Все эти модели Андрей уже видел, из нового было одно платье для коктейля.
— Мне вот эти два нравятся. И вот это. И эти три тоже.
Разрумянившаяся от удовольствия жена не придала значения тому, что муж выбрал шесть рисунков из шести.
Уйдя с головой и тапочками в новое дело, женщина оставила домашние дела. Осиротевшая кухня поначалу обескураживала хозяина своим нежилым духом, но Андрей скоро смирился. Главное, что Вера счастлива.
Доставка еды, ужины в кафе — Горошковы быстро приспособились к новым реалиям, — есть то хочется.
***
— Мам, да нормально у нас всё. — Андрей доедал вторую тарелку куриного супа.
Алла Борисовна наблюдала.
— Ещё гречка с котлетами есть.
— Ну… Просто не успел поесть сегодня.
Жуя котлеты, сын рассказывал матери об успехах в бизнесе, о семейной жизни. Алле Борисовне даже спрашивать не пришлось, — о новом увлечении жены Андрей рассказал сам. Интеллигентная женщина не опускалась до обсуждения снохи. Пусть живут как могут. Главное для себя мать услышала, — её мальчик счастлив.
Оставался незаданным вопрос о детях. Семье почти два года, а никаких намёков.
Алла Борисовна не удержалась.
— Мам, не переживай. Всему своё время.
Узнать бы у Веры, — что она думает по этому поводу, но эсэмэской о таком не спросишь, а увидеться всё как-то не получается, — сын навещал родителей один, без жены. Сноха за всё время не приехала к старшим Горошковым ни разу.
***
С реализацией творческих амбиций Веры произошла неожиданность. Продать идеи не получилось. Оказалось, что эскизы начинающего модельера не уникальны.
— Это как мелодию написать, — что бы вы ни сочинили, оно окажется уже сочинённым кем-то ранее.
— А что же делать? — Вера ещё не теряла надежды пристроить свои модели.
— Попробуйте создать свой бренд и шейте сначала для родных и знакомых. Вы шить то умеете?
Руководитель производственной мастерской по пошиву женской одежды, снисходительно наклонив голову, наблюдала страдания очередного дилетанта.
— Зайчик мой, ну что ты так расстроилась? Ну и что, что шить не умеешь. Купи ткань, закажи портнихе. Не плачь. Это всего лишь деньги. Они как раз и нужны, чтобы решать проблемы.
Приободрённая готовностью мужа выбросить несколько десятков тысяч рублей на её увлечение, Вера накупила ткани и нашла швею.
***
— Сама? Серьёзно? Вот это ты сшила сама?! Ааа… только фасон придумала. Хорошая портниха. Телефончик дашь?
Очередная встреча с друзьями тяжёлым осадком легла на душу начинающего модельера. Вера, наряженная в только что пошитое платье, ожидала большего внимания к своему таланту. Друзья и подруги, мельком оглядев дизайнерский наряд, переметнулись к другим темам.
Единственным, кто оставил своё внимание возле Веры, был Денис.
— Вот в этом эксклюзивном платье я тебя и напишу. Полгода уже прошло, Вер. Мы ж договорились.
— Да всё некогда было. Но теперь, я думаю, времени у меня будет навалом.
Девушка вздохнула, разглаживая складки платья. — Давай со следующего понедельника начнём.
***
— У них первый альбом самый крутой. “Птица”. Правда не слышала? Ну ты дремучая.
Денис усадил модель в полуоборот к свету и врубил свой любимый “АукцЫон”.
Вера, стараясь не шевелиться, разглядывала бардак мастерской. Наверное, так и должно быть в студии настоящего художника. На что он живёт? После тех двух картин, проданных на выставке, у Дениса купили ещё три или четыре, и то стараниями Андрея, — тот буквально всучил их своим деловым партнёрам.
От нечего делать девушка стала думать о Денисе. Кто его родители? Вера удивилась мысли, что за четыре года знакомства она ни разу не поинтересовалась личной жизнью лучшего друга мужа.
— Денис, а твои родители…
— В Сарове живут. Физики ядерщики.
— Ни фига себе! А ты…
— А я вот такой выродок получился. Ну, сначала то, понятное дело, на физфаке учился в Нижнем, а потом…
— Потом я знаю. Против призвания не попрёшь.
— Да. Хорошо бы ещё это призвание кроме меня кому-то нужно было.
Вере стало жалко незадачливого художника. Так часто бывает, — вроде талант есть, а применения не находит. Удачи не хватает или ещё чего.
— Я заплачу тебе за этот портрет.
— Нет. Это подарок на свадьбу. Я обещал.
Вера приходила в студию художника каждый день. Мастер не мучил модель длительными позированиями, — полчаса работы и потом чай, кофе, разговоры. В хорошую погоду они гуляли, продолжая узнавать друг друга в простом человеческом общении. Вера рассказала, как погибли её родители, как познакомилась с Андреем, а Денис поведал своей новой подруге о своей несчастной любви. И опять девушке стало жаль парня.
***
— Какой повод? — Вера разглядывала этикетку явно дорогого вина.
— Сегодня заканчиваем портрет.
— Вкусное наверное.
— Так давай попробуем, а потом за работу. — Денис открыл бутылку и приглушил музыку. — За тебя!
Следующий бокал “за талант” последовал тут же. Разлив остатки действительно вкусного вина поровну, художник и натурщица выпили без всякого тоста.
Вера не успела ни воспротивиться, ни воспрепятствовать, — их разделял только шаг и Денис его сделал.
“Завтра — это так далеко…” — Ребята из “АукцЫона” знали, о чём пели. Двое, лёжа на полу мастерской, не думали о том, что будет завтра.
***
— Доминикана?
— Ну… хочешь в другое место. Выбирай сама.
— Да нет, я не против. Доминикана, так Доминикана. Просто мы там уже были.
— А хочешь в горы? Какой-нибудь экстремальный тур?
— Можно и в горы…
— За окошком Альпы… Представляешь! Вер, ты чего? Болит что-то? — Андрей с тревогой наблюдал как мрачнеет лицо жены.
“Да. Болит. Всё болит, вся душа. «Бьётся в стекло, тонет в стекле». Тьфу ты! Опять этот АукцЫон!”. — Всё нормально. Поехали в Доминикану.
Отпуск стал подходящим поводом прекратить встречи в мастерской. Вера возлагала на эту поездку большие надежды. Выкинуть из головы страстное алчное безумие с парнем, живущим одним днём. Днём, наполненным желаниями, горячей злой кровью и притягивающей энергией молодого безалаберного эгоиста. Просто не думай о нём. Поняла? Ты ведь не любишь его.
Кое-как протянув две недели с заботливым, внимательным ко всем её закидонам мужем, Вера вернулась в бардак Денисовой мастерской, сотрясаемой децибелами альтернативного рока:
“Она так ждёт и ни туда, и ни сюда, и ни туда, и ни сюда…”
— Выключи! Я не могу больше это слушать! Другой музыки нет что ли?
— Вер, Андрей до тебя дозвониться не может. У него только что отец умер.
К старшим Горошковым Вера с Денисом поехали вместе. Они не знали зачем едут туда, какая нужна будет помощь и нужна ли вообще. Обоим необходимо было действие, фиксирующее завершение одного этапа и начало следующего. Что-то должно было измениться в их отношениях с этим действием. Никто не знал, что именно.
— Проходите.
Дверь открыл Андрей. Бледный, с красными глазами он выглядел очень уставшим.
— Мама в гостиной. Папу только что увезли.
Вера обняла мужа. Она не предполагала, что он может плакать.
Денис, не зная как в таких случаях следует себя вести, прошёл в гостиную. Незнакомая женщина сидела на диване рядом с Аллой Борисовной и о чём-то тихо говорила.
Денис замер, глядя прямо перед собой. Среди рамок с семейными фотографиями, посреди стены висели две картины. Те две работы, проданные неизвестному покупателю на первой выставке. Злая память усилила эффект, вставив в видеоряд изображение испачканных жиром новых брюк друга и вторых, купленных Андреем для Дениса и до сих пор висевших в шкафу мастерской.
***
Работа вернула Андрея в привычный ритм. Тоска по отцу никуда не делась, она лишь слегка посторонилась, освобождая место повседневности.
Спохватившись, что месяц после похорон не созванивался с Денисом, Андрей набрал друга.
— Вер, не знаешь, что с Деном? То трубку не берёт, то не доступен.
— Может уехал куда?
— Я бы знал. Съезжу к нему. Ты со мной?
— Нет.
Меньше всего Вере хотелось сейчас видеть Дениса. И даже слышать его имя было неприятно. Какой смысл был в том, что с ними произошло? А какой смысл задаваться сейчас этим вопросом? И вообще… До чего же тошно.
Художник спал на самодельной кушетке в давно не стиранной майке и в заляпанных краской джинсах. Судя по слабому похрапыванию, парень был жив. Возле постели, на подоконнике и под мольбертом стояли и лежали пустые бутылки. Разнообразные этикетки сообщали о том, что человек, употребивший содержимое, не придерживался культуры пития.
Андрей поднял из-под мольберта бутылку со знакомой этикеткой, — Вера как-то просила купить такое. Несвежая тряпка накрывала картину, стоящую на деревянной подставке. Интересно, что там…
Вера…
Морок властным плотным туманом накрыл оцепеневшего мужчину. Андрей не знал, сколько времени он простоял перед мольбертом. Прекрасный портрет прекрасной женщины, его жены, которую он не знал. Это был её взгляд, но на него, на Андрея Вера ТАК не смотрела.
Не глядя по сторонам, мужчина вышел из мастерской непьющего художника, его лучшего друга.
Продолжение здесь