– Так, хорошие мое, здравствуйте!
Предыдущая часть: Часть 20 (позже)
Часть 21
– Это был Моцарт, дорогие мои, Моцарт.
Марья Петровна с гордостью смотрела на класс, и этот взгляд казался самым важным одобрением, после которого хоть в прорубь, хоть в небо. Она гордилась своими мальчиками и девочками, и неважно было, что с нами станет в будущем, ее беспредельная вера, обрекала нас на достойное существование. Она гордилась. Эту гордость можно было заметить не только в одобрительном ее гуканьем, которое исходило из гортани, но и в движениях, дыхании, сердцебиении. Биение ее сердца раздавалось на весь класс, в каждом уголке ударялось эхом, оно волшебным образом объединилось с детскими сердцами и звучало в такт, словно музыка, легкая, но уверенная мелодия, навеянная вековой проверкой с обманным магическим поворотом в самом начале, музыка словно растворялась, исчезала, скрывалась и возвращалась с новой силой, ехидной улыбкой, мол, я тут и была, легкость звуков, выпады мелодичным поворотом стихающие и возвышающие, заставляющие дышать в такт, играли в классе. И если бы это был бал в мраморном просторном зале, то все бы построились парами, под флейту замирали, а в такты пускались по мнимому, но известному в начертании кругу. Бы взгляды, вздевались бы носы в музыкальном экстазе движения бы перестали бы быть скованными, нелепые школьники облачились бы в бальные наряды и стали жить музыкой, которая исходит ото всех поверхностей. Таинственная нить мажора оставляла бы в напряжении, пока не угасла в солировании, а потом взялась и пустилась новыми тактами, которые подняли бы пары и закружили бы вновь. Романтической струей, живым ручьем, текущим и все сметающим потоком мелодия увела бы за собой.
– Это был Моцарт, дорогие мои, Моцарт.
Марья Петровна распылялась в улыбке такой лучезарной и невозмутимой, что Кариночка и Катя переглянулись и поняли, не только они слышали и эту легкую, но в то же время настойчивую музыку, но и учительница, она дирижировала рывками, не обращая внимания на учеников. Кариночка обернулась, чтобы осмотреть класс, и, к удивлению, обнаружила, что кто-то закрыл глаза, а кто-то, напротив выкатил их на преподавателя, чтобы не упустить ни такта.
Тогда и необходимости вечно жить нет. А если смысла в вечной жизни нет, то, возможно и смерть оправдана?
Прозвенел звонок и также воображаемыми дирижерскими палочками Марья Петровна подняла детей со стульев и выпроводила из кабинета. Инцидент был закрыт. Кариночка выдохнула, ей хотелось, чтобы виновные понесли наказание, но наказание запустило бы обратный механизм и произошедшее в прошлом повторилось бы вновь, а этого Кариночка никак не хотела.
– Думаешь, я купился, как и эти святоши? – он ткнул ее в бок, – А вот и нет.
– Чего тебе надо?
Ширма открылась, дворец и бал рассеялись, перед ней стоял обидчик в своем прежнем облачении.
– Языков не любят, их уничтожают. Если остальные узнают, что это ты все разболтала, то тебе кранты, – и он сделал нелицеприятный жест указательным пальцем.
– Я ничего не говорила. Потому сам бойся.
Как нет довольных всем людей, так и нет приятных во всем людей, каждый человек неприятен по-своему.
Кариночка вдруг ощутила силу, которой раньше не было и в помине, это сила большинства, на уроке она словно слилась с остальными воедино, теперь они – одно целое, что-то, что нельзя разделить и разбить поодиночке. Впервые после смерти мамы она почувствовала, что позади нее стоит кто-то и этот кто-то настолько сильный, что она может не бояться, вести себя так, как вел бы самый обычный ребенок из самой обычной семьи. И теперь даже если он что-то ей сделает, если решится пойти против стольких человек, то пусть пеняет на себя, пе-ня-ет. Мысли кружились в голове, но она старалась смотреть холодно и непринужденно, как делают это старшеклассники, которые кажутся бессмертными. Они ничего не боятся, нужно тоже научиться. На самом деле Кариночка знала, что бессмертных людей не бывает и никогда не станет, все живое когда-то умирает. Все перестает существовать, находит свой конец. Может быть, для кого-то конец имеет смысл, но не для нее. Для Кариночки конец – нечто размытое и бесформенное, то, отчего не будет проку, что не возьмешь домой, не подаришь на день рождения, это ничто. Еще никто не умирал с со словами в «Это весь смысл». Нет. Никто не хочет умирать. А если хотят, то только потому что хотят стать никем, ничем и больше ни от чего не зависеть, ни к чему не стремиться. Вечно живет только Кощей бессмертный. Да, тот из детской сказки. Он ничего не боится. Покажется смешно, если сказать, что ему есть дело до того, какое сегодня число. Он настолько стар, что ему совершенно плевать на дни недели и календари. Сегодня он зарубил молодцев, но еще вчера он хотел стать ничем. Вечная жизнь несет одни только проблемы, ни тебе страха, ни тебе радости от нового дня. Бояться в кощеевом случае можно только завтра, которое не несет тебе ничего нового. Тогда и необходимости вечно жить нет. А если смысла в вечной жизни нет, то, возможно и смерть оправдана?
С оправданием смерти сложно согласиться, но Кариночке в голову лезли всякие мысли, и избавиться от них ой как непросто. Если ты к чему-то привыкаешь, привычка будет изъедать тебя изнутри и заставлять повторят одни и те же манипуляции снова и снова. Ковырять в носу будешь снова и снова, забывать дома дневник, кидать носки у дивана. Если привык к чему-то хорошему, например, к чтению, или здороваться за руку, то это лучше, но только такое поведение тебя будет держать на плаву, а если его убрать, искоренить, то ты не найдешь себе места, будешь метаться из стороны в сторону, слоняться в поисках того, что может унять душу. И привычка уже не привычка, а ты, она стала тобой, а тебя как будто и нет. Быть может, человек и есть масса привычек, фраз, фантиков, без которых он уже перестанет быть собой, станет неинтересен никому, лишится индивидуальности. Если так, то отказываться от чего-то глупо, неразумно, ведь это что-то и делает тебя тем, кто ты есть.
Даже взять одноклассника, то он бы перестал быть собой, если бы Кариночка изъяла из него ту нелицеприятную часть, которую все побаиваются и в одновременно уважают что ли, ведь именно с этой частью никто не хочет связываться. Глупо думать, что без таких, как Андрей и Паша стало бы лучше. Если бы их не было, то было бы что-то другое, кто-то другой. Как нет довольных всем людей, так и нет приятных во всем людей, каждый человек неприятен по-своему.
Сейчас она не позволила ему подойти к себе, но кто знает, вдруг ему удастся завтра. Или он смирится под влиянием общего иммунитета, который Кариночка получила на сегодняшнем уроке, и найдет себе новую жертву. Ведь такие люди не могут угомониться, если сами не захотят, им постоянно нужно кого-то терроризировать.
Елена Александровна с удивлением смотрела на Кариночку.
– Что случилось? Ты вся светишься!
– Ничего, – повела девочка плечом, – Просто в классе все наладилось.
– Вот так вдруг?
– Да, а такого не может быть?
– А Наташа?
– Наташа сидела молчком, она бы не посмела вбить свой колышек на моем огороде.
– На каком еще огороде?
Воспитательница спрашивала, листая рабочую тетрадь, словно искала какую-то запись, то и дело поглядывала на Кариночку.
– На картофельном, если хотите...
Начало
Рада снова видеть Вас на канале!
#холодно #семья #друзья #дом #отношения в семье #дети и родители #конфликты в школе #жизнь и смерть