В сборнике рассказов «Планка» Евгений Гришковец опять ищет общее в различном.
"Планка" была третьей книгой, выпушенной Евгением Гришковцом в качестве писателя и замкнула полный комплект «по нисходящей» - был роман («Рубашка»), была повесть («Реки»), и вот появился и сборник рассказов.
Евгений Гришковец, если кто не помнит – это такой акын нашего времени. Акын не в смысле «что вижу, то пою». Хотя и это есть. О чем, если разобраться, рассказы, вошедшие в «Планку»? Три первых сразу откидываем – это не рассказы, а байки из собственной жизни, типично «гришковцовые» монологи о флотской службе – бонус к его спектаклям «Крейсера» и «Как я съел собаку». «Шрам» - о том, как мужик нашел чужое портмоне с деньгами, отдал его хозяину и впал в расстройство чувств. «Лечебная сила сна» - как другой мужик слетал в Париж в командировку на один день, да и тот нечаянно проспал. «Погребение ангела» - о том, как у людей умерла собака, и отец пошел и похоронил ее. «Спокойствие» - вообще без фабулы, сидит человек летом в городе, и ему хорошо. Заглавный, но завершающий, «Планка» - как приехал мужик в Москву в командировку, влюбился случайно в актрису, но продолжить так и не решился, и улетел обратно.
Но акын – это вовсе не тот, кто рассказывает о проходящем, суетном и малозначащем. Такие называются блогеры и больше всего озабочены тем, чтобы их хоть кто-нибудь прочел. Таких не берут в космонавты. Акын – это тот, кто делает это мастерски.
Тот, кто говорит за других.
Потому он и народный певец.
В самом деле – все люди проживают жизнь. Но большинство – молча. Внутри. И им обидно, им тоже хочется, чтобы о них узнал мир. Но говорить им не дано.
Среди них есть, конечно, и те, кому дано, у кого есть голос. Но вот беда, человек – существо эгоистическое, и говорит он, естественно, о себе. И первое, что он хочет – это отличиться, выделиться, отделаться от других. Поэтому и говорит – не про себя-общего, а про себя-особенного. Если его особенность и впрямь из ряда вон и над толпой на голову, он становится классиком. Если нет – остается умеющим говорить позером.
Но есть и еще одна категория говорящих. Тех, кто, понимает, что ума, чувства и понимания для того, чтобы войти в школьную программу, у него не хватит, а умение говорить – единственная уникальность, выданная ему при рождении. И он начинает говорить о себе, конечно, но о себе – обыденном, обыкновенном. О тех вещах, в которых он не выступает над толпой, а, наоборот, пересекается со множеством людей.
Такие становятся популярными. Народными, если хотите. Как упомянутый по делу в аннотации «Планки» Шукшин.
Им даже не обязательно уметь хорошо говорить, или писать. Тот же Гришковец поначалу писал примерно так же, как и разговаривал: «Было много хорошего, расстались более-менее нормально, даже не без благородства... с обеих сторон... но я об этом не хочу... не могу я теперь об этом. Как же мне невыносимо! Господи!!! Зачем я так влюбился?!!!». И кому это мешало?
Говорить – не главное. Главное – уметь чуять. Находить эти точки соприкосновения вроде бы совершенно разных людей, и, надавив на них, получить ответную реакцию: «Ба! Да мы же с тобой одной крови!».
Ну у кого не было собаки? Кому не приходилось с ней прощаться? У кого не защемит слева от слов: «Он вспомнил, как Граф попрошайничал за столом, клал голову Андрею на колено и при этом смотрел в глаза, заглядывая, казалось, прямо в душу. А гостей он пронзал такими взглядами, и делал вид, что хозяева его сильно бьют, и не кормят никогда. Он издавал звуки ,похожие на голоса дельфинов. Так настоящие воспитанные собаки себя не ведут. Это было ясно. Но Андрей нес мертвую собаку и уговаривал себя, что хорошо делал, что не держал ее в строгости».
Кто не встречался с женщиной только для того, чтобы с убивающей душу ясностью осознать – при всей ее приветливости и расположенности к тебе, твоей она не будет никогда («Планка»)? Кто не стоял на улице родного города, и не ужасался, осознавая приговор – и завтра, и послезавтра, и навсегда у тебя будут и этот гастроном, и вечно включенный на мигалку светофор, и пиво с Серегой и Юркой в пятницу («Шрам»)?
Вот если удержал эту всеобщую болевую точку, этот нерв – ты винер. А умение говорить приложится. Уже прикладывается. В мастеровитости Гришковец и впрямь изрядно прибавил со времен «Рубашки», он и сам это понимает, не случайно во всех интервью нескромно называет композицию в том же рассказе «Планка» то «сложной», то «гениальной».
Одна беда, больно уж приятное это занятие – дергать себя и читателей за душу. Затягивает. Аддикция возникает. И начинает говорящий дергать все чаще и чаще, делает это все профессиональнее и профессиональнее.
И все труднее побороть в себе желание наступить на расчетливо тянущуюся ручонку.
Евгений Гришковец. Планка. М.: Махаон, 2006
____________
Если вы любите читать, рискну предложить вам познакомиться с моей книгой "В бой идут..." - https://author.today/reader/32004/239836.
Это добрая и смешная фантастика о поколении "последних советских людей", в свое время вошедшая в лонг-лист премии "Электронная буква-2019".
Близкое будущее. По государственной программе «Вторая молодость» заведующая домом престарелых, желая освоить выделенную квоту, с грехом пополам набирает четырех старичков, еще не впавших в маразм и не высыпавших весь песок, для участия в игре «Альтернативная реальность». Вот только старички оказались тем еще подарком! Бунты и побеги, друзья и враги, стихи и проза, прокачка, данжи и туповатый скелет Цитамол.