Святитель Григорий Богослов: "не будем ленивы на добро, но станем гореть духом, чтобы не уснуть мало-помалу в смерть, или чтобы, во время нашего сна, враг не посеял худых семян (ибо леность сопряжена со сном); не будем и воспламеняться с безрассудством и самолюбием, чтобы не увлечься и не уклониться с царского пути. Иначе непременно впадем в одну из крайностей – или будем иметь нужду в побуждениях, по причине лености, или низринемся, по причине горячности. Займем у обеих, что есть в них полезного, у первой кротость, у второй ревность, а избежим того, что есть в них вредного, в первой – медленности, во второй – дерзости, чтобы не остаться бесплодными от недостатка и не подвергнуться опасности от излишества, ибо равно бесполезны и бездейственная праздность и неопытная ревность; одна не приближается к добру, а другая преступает пределы и делает что-то правее правого. Хорошо зная это, божественный Соломон говорит: «не уклоняйся ни направо, ни налево» (Притч.4:27), чтобы через противоположность не впасть в равное зло – в грех, хотя он же, в похвалу того, что по природе есть правое, говорит: «пути правые наблюдает Господь, а левые – испорчены» (Притч.4:28). Каким же образом он хвалит правое, и сам опять отводит от правого? Очевидно, что отводит от правого, которое кажется таким, и не есть правое. Это имея в виду, и в другом месте говорит он: не «будь правдив слишком и не выставляй себя слишком мудрым» (Еккл.7:17). Ибо и для праведности, и для мудрости одно опасно – горячность в делах и слове, от излишества преступающая пределы совершенства и добродетели. Равно вредят и недостаток и избыток, как правилу прибавление и убавление. Поэтому никто да не будет ни мудр более подлежащего, ни законнее закона, ни блистательнее света, ни прямее правила, ни выше заповеди. А этого достигнем несколько, если познаем мир, восхвалим закон природы, последуем разуму и не презрим благочиния. «Взгляните вверх, и посмотрите вниз» (Ис.8:22), и размыслите, как и из чего составилась Вселенная, чем была до своего устройства, и как называется она теперь. Все устраивалось по порядку, и устраивалось словом, хотя все могло быть произведено вдруг, как нечто единое. Ибо кто несуществующему дал бытие, а сотворенному – формы и очертания, тот не был бессилен вместе все и произвести, и устроить. Но для того считается одно первым, другое вторым, иное третьим, и так далее, чтобы в тварях был тотчас введен порядок. Итак, порядок устроил Вселенную, порядок держит и земное, и небесное, – порядок у существ умопредставляемых, порядок в вещах чувственных, порядок и у ангелов, порядок в звездах, в их движении, величине, взаимном отношении и светлости. «Иная слава солнца, иная луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе» (1Кор.15:41). Порядок в частях года и временах, которые чинно наступают и проходят, и своими промежутками смягчают свою крутость. Порядок в продолжениях и промежутках дня и ночи. Порядок – в стихиях, из которых тела. Порядок обвел небо, распростер воздух, подложил или наложил землю, разлил и собрал воедино влажное естество, пустил ветры, но не дал им совершенной свободы, связал в облаках воду и не удержал ее, но благовременно равномерно рассеивает по лицу всей земли. И все это не в продолжение краткого мгновения, не при одном случае и не в одно время, но от начала до конца, направлено и идет одним путем, хотя одно неизменно, а другое изменяемо, в первом случае относительно закона, во втором – течения. «Поставил их на веки и века; дал устав, который не прейдет» (Пс.148:6), – вот неизменяемость; а что происходило, или произойдет, то – следствие течения. И как под владычеством порядка во всем устройство и неизменная красота, так беспорядок и неустройство дали начало в воздухе бурям, в земле потрясениям, на море кораблекрушениям, в городах и домах раздорам, в телах болезням, в душе грехам. Все это – наименования не порядка или мира, но смятения или беспорядка. Да и то, всякому известное и всеми ожидаемое, разрушение, почитаю не иным чем, братья, как преумножением беспорядка; потому что порядок связывает, а беспорядок разрушает, если угодно бывает разрушать или преобразовывать Вселенную Тому, Кто связал ее воедино. Порядок узаконил и всем животным образ рождения, пищу и свойственное каждому место пребывания; никто не видал, чтобы дельфин рассекал бразды, чтобы вол нырял в воде и плавал, чтобы солнце убавлялось или возрастало ночью, а луна светила днем. «Высокие горы сернам, каменные утесы убежище зайцам. Сотворил луну для указания времен, солнце знает свой запад» (Пс.103:18–19). Ночь, – и человек связан сном, а звери получили свободу, и каждый ищет пишу, какую дал ему Творец; день, – и звери «собираются, и» человек спешит на «дело свое», – так уступаем место друг другу в порядке, по закону и уставу природы! Присовокуплю, что еще важнее и ближе к нам: порядок из смешения неразумного с разумным составил человека – животное разумное, таинственно и неизъяснимо связал перст с умом и ум с духом. И чтобы показать еще более чудес в своем творении, одно и то же и сохраняет, и разрушает, одно вводит, другое похищает, как в речном потоке, и смертному доставляет бессмертие посредством разрушения. Порядок отличил нас от бессловесных, соорудил города, дал законы, почтил добродетель, наказал порок, изобрел искусства, сочетал супружества, любовью к детям облагородил жизнь и насадил в человеке нечто большее низкой и плотской любви – любовь к Богу. И нужно ли говорить подробно? Порядок есть матерь и ограждение существующего, и он один прекрасно бы мог сказать, что провещало все сотворившее Слово, если бы изрек так: когда Вселенная осуществлялась и устраивалась Богом, «Я был когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облака», когда основал землю, «и когда укреплял источники бездны» (Притч.8:27–28), и «духом уст» Своих даровал всю силу (Пс.32:6). Но к чему говорил я обо всем этом, и к чему давно поспешало мое слово? Порядок и в Церквах распределил, чтоб одни были пасомые, а другие Пастыри, одни начальствовали, а другие были подначальными; кто составлял как бы главу, кто – ноги, кто – руки, кто – глаз, кто – иной из членов тела – для устройства и пользы целого, как низших, так и высших. И в телах члены не отделены друг от друга, но целое тело есть одно из различных частей сложенное; не у всех членов один образ действия, хотя и все одинаково имеют нужду друг в друге для дружного и взаимного действия. Так, глаз не ходит, но указывает путь; нога не смотрит, но переступает и переносит с одного места на другое; язык не приемлет звуков, ибо это дело слуха; ухо не говорит, потому что это дело языка; нос ощущает запахи; «гортань различает вкус пищи» (Иов.34:3), говорит Иов; рука есть орудие к тому, чтоб давать и принимать; а ум вождь всего: от него способность ощущать, и к нему возвращается всякое ощущение. То же и у нас – в общем теле Христовом. Ибо все составляем «одно тело во Христе», а по единому Христу и один для «другого члены» (Рим.12:5). Один начальствует и председательствует, а другой водится и управляется; оба действуют неодинаково, если только начальствовать и быть подначальным – не одно и то же, но оба делаются одним во едином Христе, составляемые и слагаемые тем же Духом. И опять, какое расстояние между подчиненными, различающимися по образованию, упражнениям, возрасту! Какая разность между начальствующими! «И духи пророческие послушны пророкам» (1Кор.14:32). Не сомневайся в этом, потому что это говорит Павел. «И иных», сказано, «Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих», Пастырями и «учителями» (1Кор.12:28); первых для истины, вторых для тени, третьих для соблюдения меры в пользовании и просвещении. И хотя Дух один, однако же дарования не равны, потому что не равны приемники Духа. «Одному» дается «Духом слово мудрости» и созерцания; иному же слово разума или откровения, иному твердая и несомненная «вера, иному дары чудотворения, иному пророчество, иному дары исцелений, вспоможения», то есть покровительства, «управления», то есть обучения плоти, «разные языки, иному истолкование языков» (1Кор.12:8–28), высшие и второстепенные дарования, по мере веры. Будем, братья, уважать и соблюдать этот порядок. Пусть один будет слух, другой – язык, иной – рука или что другое; пусть один учит, другой учится, а другой делает добро собственными руками, чтобы подать требующему и нуждающемуся. Пусть один начальствует и получает честь, а другой оправдывается своим служением. Учащий да учит благочинно, «и пророки двое или трое пусть говорят, и то порознь, а один изъясняй» (1Кор.14:27, 29). Когда же другой получит откровение, тогда первый да уступит ему место. Учащийся да учится в повиновении, подающий да подает с добрым изволением, служащий да служит с усердием. Не все будем языком, всегда готовым, не все пророками, не все Апостолами, не все толкователями. Говорить о Боге – великое дело, но гораздо больше – очищать себя для Бога, потому что в «лукавую душу не войдет премудрость» (Прем.1:4). Нам повелено «сеять в правду и пожать милость», чтобы просветиться светом ведения (Ос.10:12). И Павел хочет, чтобы мы, по любви нашей к Господу, были познаны от Господа (1Кор.8:3), а через это познание и сами обучались (1Кор.13:13); и этот путь ведения считает он лучшим, нежели надменное мнение, которое кичится. Учить – дело великое, но учиться – дело безопасное. Для чего представляешь из себя Пастыря, когда ты овца? Для чего делаешься головой, когда ты – нога? Для чего берешься предводительствовать войском, когда ты поставлен в ряду воинов? Для чего гоняешься на море за великими, но сомнительными выгодами, когда можешь безопасно возделывать землю, хотя и с меньшим приобретением? И если ты о Христе муже (Еф.4:13), чувства у тебя обучены (Евр.5:14), и имеешь ясный свет ведения, то вещай Божию премудрость «между совершенными и тайную, сокровенную» (1Кор.2:6–7), и притом, когда откроется случай, и будешь на это иметь поручение. Ибо что имеешь сам от себя, чего бы тебе не было дано, или чего бы ты не получал (1Кор.4:7)? Если же ты еще младенец, если долу влачишься умом и не имеешь сил взойти к познаниям высшим, то будь коринфянином, питайся молоком. Для чего требуешь твердой пищи, которую члены твои, по немощи, не в состоянии еще употребить и сделать питательной? – Говори, когда имеешь нечто лучше молчания, возлюби безмолвие, где молчание лучше слова; ты знаешь, что похвально «заповедать чин» устам (Притч.31:26); об ином говорить, иное только слушать, иное одобрять, а другое отвергать, но без огорчения".