Всем привет! Сегодня я начинаю короткий цикл статей, посвящённых истории одного из самых сложных космических полётов мировой пилотируемой космонавтики, а именно о ремонте орбитальной станции «Салют-7». Данный цикл не приурочен ни к какой дате, просто недавно мне довелось прочитать замечательную книгу Виктора Петровича Савиных «Записки с «мёртвой» станции», после чего появилось желание обобщить всё, что я знаю на данный момент об этом событии. Поехали!
Перед тем как приступить к описанию основных событий, необходимо обозначить действующие лица и обстановку на момент начала повествования. Бесспорно, главным действующим лицом на начало аварии была станция «Салют-7» – вершина развития советских одномодульных орбитальных станций. На момент аварии она летала уже третий год, ничто не предвещало беды… Но давайте обо всём по порядку!
«Салют-7», как и «Салют-6», относится ко второму поколению орбитальных станций. На первый взгляд может показаться, что они близнецы-братья (у них даже конструкторские обозначения были аналогичными: ДОС-5 и ДОС-5-2), но при детальном рассмотрении становится ясно, что чем выше номер, тем более совершенна станция. Состояла она из трёх герметичных цилиндрических отсеков: переходного (ПхО), рабочего (РО) и промежуточной камеры (ПрК), а также двух негерметичных: отсека научной аппаратуры (НО) и агрегатного (АО).
ПхО выполнял роль «тамбура» между пилотируемым кораблём и рабочим отсеком орбитальной станции. Здесь же хранились скафандры и осуществлялся выход в открытый космос через боковой люк. В РО находился главный пульт управления станцией. С этого поста выдавались управляющие команды, снималась информация о состоянии бортовых систем, велись переговоры с Землёй и телерепортажи. В случае отсутствия экипажа (между полётами) управление станцией осуществляла бортовая электронная вычислительная машина «Салют-5», расположенная в этом отсеке. Здесь же располагалась научная аппаратура, система жизнеобеспечения, кухня, регенераторы воды, медицинское и спортивное оборудование. С другого конца РО находится ПрК – выход ко второму стыковочному узлу. Оба стыковочных узла на станции – пассивные, т.е. пилотируемые корабли должны сами совершать все необходимые манёвры в космосе для стыковки. В стыковочных узлах были предусмотрены гидроразъёмы для возможности дозаправки станции в полёте компонентами топлива. На этом я прерву описание станций второго поколения, т.к. это не относится к нашей сегодняшней теме. Повествовать о кораблях серии «Салют» и их технических характеристиках можно бесконечно, поэтому об этом в другой раз. Сейчас важно перечислить ещё несколько новшеств именно станции «Салют-7», отличающих её от своего предшественника и важных для понимания контекста последующих событий:
- Был установлен принципиально новый стыковочный узел, обеспечивший возможность стыковки со станцией более тяжёлых объектов (т.е. помимо кораблей серии «Союз» и «Прогресс» мог пристыковаться, например, ТКС (транспортный корабль снабжения);
- Были установлены крепления на каждой из боковых сторон всех трёх панелей солнечных батарей (СБ) для их наращивания, путём монтажа дополнительных панелей, что позволило компенсировать падение мощности системы электропитания при длительной работе СБ в условиях космического пространства;
- В системе водообеспечения появилась система «Родник». Питьевая вода, доставляемая в баках «Прогресса», перекачивалась теперь в ёмкости, установленные в агрегатном отсеке, что позволило освободить от лишних предметов жилые помещения и упростить операцию заправки водой.
- В системе обеспечения питанием доработаны контейнеры рационов питания и подогреватель пищи, а также введён бортовой холодильник.
Это, повторюсь, далеко не полный перечень отличий. Всем желающим узнать более подробную информацию, порекомендую книгу «Мировая пилотируемая космонавтика. История. Техника. Люди» под редакцией Батурина Ю.М. В ней можно найти сведенья по всем (это важно!) пилотируемым полётам и программам с 1961 года (Восток-1) по 2004 год (Союз ТМА-5). Написана простым и понятным языком, даёт возможность оценить размах всей истории полёта Человека в Космос.
Но вернёмся в 11 февраля 1985 года. С чего всё началось? Может быть станцию хотели похитить инопланетяне или американцы? Или в неё попал метеорит? На самом деле всё прозаичнее или как говорил Лазарь Моисеевич Каганович: «У каждой аварии есть имя, фамилия и должность». Данное событие освещено во многих мемуарах, поэтому имеет смысл привести их здесь. И первым процитируем воспоминания Бориса Евсеевича Чертока из его монументального труда «Ракеты и люди. Том 4. Лунная гонка» (Издательство «РТСофт», 2007 год):
«…История «клинической смерти» и реанимация «Салюта-7» служит классическим примером, казалось бы, небольшой ошибки человека в контуре управления и последующих, поистине героических действий людей, включенных в другой большой контур управления для ликвидации тяжелейших последствии этой ошибки.
2 октября 1984 года станцию покинул экипаж в составе Леонида Кизима, Владимира Соловьёва, и Олега Атькова. Временно станция «Салют-7» осталась в беспилотном режиме и мирно дрейфовала в околоземном пространстве. Спокойный режим, не вызывающий интереса у прессы, отсутствие экипажа, который может что-нибудь «натворить» и требует постоянного внимания на Земле, – все это притупило бдительность включенного в большой контур управления персонала ЦУПа.
Такое спокойствие в космосе обманчиво.
11 февраля 1985 года в конце дежурства очередной смены ЦУПа телеметрия сообщила, что в системе управления бортовым комплексом сработала токовая защита, отключившая первый, основной, радиопередатчик системы дальней радиосвязи. Происшествие неприятное, но отнюдь не аварийное. В блоке С-190, начиненном аппаратурой ДРС, находились два однотипных передатчика. Там же размещались приемники и дешифраторы, принимающие команды с Земли.
Автоматика радиосистемы, распознав отказ основного передатчика, включила второй – дублирующий. Дежурившая в ЦУПе смена, обнаружив автоматический переход на резервный, не удивилась. Было известно, что комплект радиоприборов выработал свой ресурс и имеет моральное право на один отказ, не приводящий к отказу системы. На «борту» имелся заранее доставленный грузовым кораблем запасной комплект. Экипаж ближайшей экспедиции должен был заменить исчерпавший свой ресурс комплект С-190 на свежий.
Смена зарегистрировала не выдающееся по космическим масштабам происшествие в журнале полета с рекомендацией вызвать специалиста по системе управления бортовым комплексом (СУБК) из ЦЭКБМ и специалистов по ДРС из московского НИИКП, чтобы они друг с другом разобрались и подготовили заключение. А пока решили работать на втором передатчике.
Управление полетом из ЦУПа ведется в четыре смены. Каждая дежурит сутки. Какую информацию передали своим сменщикам спешившие на отдых после бессонной ночи, мне установить не удалось. Да это и не имело принципиального значения. Известно только, что руководитель новой смены не вызвал или не дождался появления специалистов – разработчиков СУБК, ответственных за токовую защиту, и разработчиков радиокомплекса, способных поставить диагноз и дать заключение по поводу отключения первого передатчика.
Последующее разбирательство установило, что по традиции и действующему порядку сменный руководитель полета обязан дождаться появления специалистов – разработчиков ДРС и СУБК. Те после анализа телеметрической информации, поспорив друг с другом, должны дать рекомендации, как работать дальше, отписав соответствующее заключение в журнале.
Видимо, руководитель смены решил, что «мы сами с усами». Не дождавшись ответственных за системы, он дал команду включить первый передатчик ДРС. В самом деле, почему бы не попробовать еще раз первый? Может быть, произошло случайное срабатывание автоматической защиты. Ну, а если там действительно неисправность, на то и существует токовая защита – сработает еще раз. Так можно рассуждать в домашних условиях, если у вас выбило пробки. Даже домохозяйка, увидев, что из телевизора или пылесоса пошел дым, не рискнет включать его повторно, рассчитывая на надежность пробок. В ЦУПе не видели, появился ли на борту ДОС дым. Но само по себе срабатывание токовой защиты говорит о том, что сила тока превосходила норму в три-пять раз.
В заключении по этому поводу, утвержденном Олегом Шишкиным (в то время заместителем министра) и подписанном мною, Рязанским, Воршевым и двумя военными представителями, говорилось:
«<…>4. Отказ первого передатчика системы ДРС, зафиксированный 11.02.85г. на 16252 витке, был локализован токовой защитой системы СУБК и не привел к отказу в работе какой-либо из систем. Вплоть до 13 часов 20 мин 51 с все бортовые системы по данными анализа телеметрической информации функционировали нормально.
5. Последовавшие после срабатывания токовой защиты первого передатчика на 16 252 витке команды с Земли на его повторное включение привели к развитию процесса отказа. На 16 254 витке попытки командой с Земли включить явно неисправный передатчик привели к лавинообразному развитию процесса короткого замыкания, в результате которого возникли необратимые нарушения целостности схемы питания обоих передатчиков и прекратилось функционирование дешифраторов».
Отказ дешифраторов, конструктивно находившихся в одной раме с передатчиком, лишил станцию возможности принимать какие-либо команды с Земли. Станция стала неуправляемой. Воспроизвести в лабораторных условиях «лавинообразный процесс» при протекании через передатчик тока короткого замыкания – 120 А ввиду неоднозначности и случайности явлений не удалось. В заключении было скромно сказано: «Отказы локализуются в раме С-190 системы ДРС и в цепях питания передатчиков прибора БКП системы СУБК». Ток короткого замыкания свыше 100 А быстро разрядил буферные аккумуляторы. Напряжение бортовой сети упало до минимального, при котором срабатывают автоматы, отключающие одного за другим потребителей электроэнергии.
После подачи с Земли команд на повторное включение неисправного передатчика сила тока в цепи питания превышала 100 А. Вероятнее всего, «спеклись» контакты переключателя питания радиопередатчика, произошло оплавление изоляции и, возможно, замыкание где-то еще «по дороге» в кабельной сети.
Теплилась слабая надежда, что несмотря на потерю ориентации станция при вращении всё же получает энергию от Солнца, достаточную для поддержания минимально необходимого теплового режима. Однако этот самый «лавинообразный процесс» вывел из строя и программно-временное устройство, которое не менее одного раза в сутки выдавало команду на подключение солнечных батарей к схеме заряда буферных аккумуляторов. Команда на заряд аккумуляторов не проходила ни с Земли, ни от бортового программника.
Прекратилась работа системы ориентации солнечных батарей на Солнце. Система единого питания – бортовая электростанция полностью вышла из строя. Все электрические системы, в том числе агрегаты терморегулирования, перестали функционировать.
Станция начала замерзать. По расчетам «тепловиков» уже через неделю температура внутри станции должна упасть до минус 20 градусов. Станция превращалась в большой бесполезный искусственный спутник Земли, следить за которым могли только средства контроля космического пространства систем противоракетной обороны.
«Салют-7» впал в состояние анабиоза. Вывести его из этого состояния не могли никакие хитроумные наборы команд, посылаемые на «борт» из ЦУПа…»
Самым грустным здесь является то, насколько нелепо выглядит ошибка со стороны, она же «бытовая»: не подумал, что-то сделал, разгребай результат. В данном эпизоде отмечу два момента:
- Нет отличия для человека, где ошибаться. Одним махом можно по неосторожности сломать выключатель, разбить тарелку или уничтожить орбитальную станцию.
- Сколько бы в системе не стояло проверок, в том числе и «защита от дурака», а человек всегда найдёт лазейку, чтобы всё испортить!
Теперь предлагаю обратиться к воспоминаниям человека, которого это скоро коснётся, а именно Виктора Петровича Савиных, отрывок из книги «Салют-7. Записки с «мёртвой» станции»:
«…Итак, через 302 дня мы возьмем курс к звездам. Третьим членом нашей экспедиции (уже четвертым по счету за время подготовки к полету) стал А. Волков. Он тоже был из нашего набора – появился в Звездном городке и начал подготовку к полету в 1979 году, – нам предстояло лететь на станцию, покинутую предыдущей экспедицией пять месяцев назад. Иными словами, станция со 2 октября 1984 года была законсервирована и находилась в режиме автоматического полета, с ней проводились только контрольные сеансы радиосвязи.
В Центре подготовки космонавтов шли плановые тренировки. Но 12 февраля 1985 года на орбитальном комплексе «Салют-7» что-то произошло.»
Интересно, кстати, что здесь упоминается дата следующего дня после аварии (все другие источники указывают на 11 февраля). Вполне возможно, что это день, когда информация об аварии была доведена до отряда космонавтов. Продолжим:
«В этот день при проведении одного из контрольных сеансов связи со станцией, работающей в автоматическом режиме (то есть когда экипажа на борту станции нет), дежурная смена ЦУПа заметила (по телеметрическим данным), что произошел автоматический переход с основного на резервный комплект бортового радиопередатчика, по которому идут сигналы на Землю, подтверждающие прием команд (т. е. «квитанция»). Это означало, что в основном комплекте прибора возникла какая-то неисправность. Пока не разобрались, в чем причина отказа основного передатчика, включать его было нельзя – могло произойти короткое замыкание.
В следующем сеансе связи проверочные включения для выяснения причин возникшего отказа проводились без участия разработчиков радиосистемы, через которую на борт станции передавались команды, а с борта на Землю – «квитанции» об их прохождении. Это было грубым нарушением со стороны утренней смены. Была выдана команда на включение основного комплекта радиосистемы. Станция ушла из зоны радиовидимости. На следующем сеансе связи обнаружили, что команды с Земли перестали поступать на борт станции. То есть повторное включение основного комплекта привело к расширению аварийной ситуации. Так как режим автоматического включения радиоаппаратуры по командам от программно-временного устройства в это время не был задействован, а команды с Земли на борт не поступали, то второе включение привело к тому, что прекратилась радиосвязь с бортом и исчезла возможность контроля состояния станции. Таким образом, мы оказались в полном неведении, что же происходит на борту «Салюта», лишившись телеметрических данных о состоянии бортовых систем комплекса.
Все это означало, что теперь по сигналам станционных датчиков нельзя контролировать состояние станции на орбите, анализировать характер ее движения вокруг центра масс (а вдруг она раскрутилась, например, за счет утечки газа), невозможно использовать аппаратуру и двигатели ориентации для обеспечения сближения и стыковки с транспортными кораблями, а также следить за работой и состоянием бортовых систем станции (терморегулирования, энергоснабжения, обеспечения газового состава атмосферы, запаса горючего в двигательной установке).
Теплилась надежда, что, несмотря на потерю ориентации, Солнце все же дает станции энергию, достаточную для поддержания минимально необходимого теплового режима.
«Салют-7» впал в состояние анабиоза. Вывести его из этого состояния не были способны никакие хитроумные наборы команд, посылаемых на борт из ЦУПа…»
Стоит отметить, что последняя абзац почти полностью повторяет аналогичный абзац из воспоминаний Б.Е. Чертока. Чтобы выяснить, кто у кого подсмотрел звучные фразы, придётся просмотреть чьё издание с этим абзацем было раньше. Для чистоты выборки добавим ещё одно воспоминания известного человека в космических кругах – Константина Петровича Феоктистова из книги «Траектория жизни»:
«…Наиболее сложной оказалась авария, произошедшая на орбитальной станции «Салют-7» 11 февраля 1985 года.
В этот день при проведении одного из контрольных сеансов связи со станцией, работавшей в автоматическом режиме (то есть когда экипажа на борту станции не было), работники Центра управления заметили (по телеметрическим данным), что произошел автоматический переход с основного на резервный комплект бортового радиопередатчика, по которому на Землю идет подтверждение «квитанции» — о получении на борту станции радиокоманд с Земли. Это означало, что в основном комплекте прибора возникла какая-то неисправность. А надо сказать, что и основной, и резервный передатчики «квитанций» были в одном блоке с приемниками (также основным и резервным), через которые передавались команды на борт станции. Пока не разобрались в причине отказа основного передатчика, включать его было нельзя: а вдруг произойдет короткое замыкание?!
Во время следующих сеансов связи проверочные включения для выяснения причин возникшего отказа проводились без участия разработчиков радиосистемы, через которую на борт передавались команды и с борта на землю «квитанции» (что было грубым нарушением), при этом был повторно включен основной комплект радиосистемы. Уже при проверочных включениях обнаружили, что радиокоманды с Земли перестали поступать на борт станции. Этого было достаточно для установления причин аварии. При последнем сеансе связи передача телеметрии с борта станции еще происходила, и из полученных записей было видно, что команды на борт перестали проходить. То есть повторное включение основного комплекта привело к расширению аварийной ситуации. Так как режим автоматического включения радиоаппаратуры по командам от программно-временного устройства в это время не был задействован, а команды с Земли на борт не проходили, то второе включение привело к тому, что прекратилась радиосвязь с бортом и исчезла возможность контроля его состояния.
Пришлось принять вынужденное решение о дальнейшем полете станции, так сказать, в режиме консервации поневоле.
Все это означало, что исчезла возможность по сигналам станционных радиосредств контролировать положение станции на орбите, понимать характер ее движения вокруг центра масс (а вдруг она раскрутится, например, за счет утечки газа или взаимодействия панелей солнечных батарей с остатками атмосферы), включать аппаратуру и двигатели ориентации, обеспечивающие совместно с автоматикой транспортного корабля определение относительных параметров движения станции и корабля и их взаимную ориентацию. А следовательно, мы не могли использовать хорошо освоенный метод автоматического сближения транспортного корабля со станцией, не могли контролировать работу и состояние основных бортовых систем станции: терморегулирования, энергоснабжения, обеспечения необходимого газового состава атмосферы…»
Если внимательно прочитать все три отрывка, то можно обнаружить очень внушительную корреляцию: два текста точно зависимы от третьего. Наиболее вероятно, что в роли первоисточника выступают, всё-таки воспоминания Б.Е. Чертока, т.к. они имеют технические подробности и выдержки из заключения (что странно, незначительно отличающиеся от более раннего издания. Если это документ, как он мог поменяться). На их основе К.П. Феоктистов написал свои воспоминания по этому событию, а В.П. Савиных, посмотрев на обоих, написал свои. Каждый попытался обогатить тему своими подробностями, но это доказывает тот факт, что нарративный источник не может быть источником в полной мере.
Что мы имеем по итогу. Все трое рисуют нам мрачную картину: долговременная орбитальная станция «Салют-7», гордость Советского Союза, стала бесполезным неуправляемым объектом в космическом пространстве. Что делать дальше?
Но об этом в следующий раз! Если было интересно, подписывайтесь на канал, пишите комментарии и ставьте пальцы вверх. До новых встреч!
Следующая часть: Авария на станции «Салют-7». Часть 2. Подготовка в спешке.