Судьбы у всех разные. Как узоры в калейдоскопе: стёклышки одни и те же, а узор всегда разный.
Мне видится судьба каждого из нас биллиардным шаром, которым играет жизнь. Под старость шары битые, со сколами, шрамами, всем досталось.
А игра у жизни одна -на выбывание.
Не успеешь оглянуться, а ты уже выбыл. Выпал.
Иногда шар падает на пол, его поднимают и он опять в игре.
Быстро поднятое не считается упавшим, как говорится.
А могут упавшего и не поднять. Надоело жизни шар поднимать, она повернулась и ушла прочь, бросив шарик.
Это конец игре. Игра закончена.
Кто поднимает шар и возвращает в игру?
Ангелы хранители, скорей всего.
Но и у ангелов хранителей терпение заканчивается всё время наклоняться и поднимать упавшего.
Однажды они оставят его там лежать, куда шарик так стремился.
Шарик можно понять, кому понравится, если его всё время направляет в нужном направлении жесткий пинок кия.
Такой шарик выходит из игры по причине собственной лени и глупости.
Лучше всё же быть в игре, чем уйти в небытие.
Но нужны желание и усилия.
Всю свою сознательную жизнь пытаюсь понять, как из хороших маленьких детей вырастают частенько неправильные люди. А многие вообще гады.
Что ломает людей и делает из них моральных уродов? Особенно если есть все условия стать если не супергероем, то хотя бы жить в радости от самой жизни а вырастает в итоге супергад. Что делает людей падшими ниже плинтуса жалкими созданиями?
Лет сорок-пятьдесят назад в нашу деревню стали переезжать на ПМЖ северяне пенсионеры. Народ их назвал мурманчанами.
Домов пустуюших в те времена в деревнях было много, продавались они недорого, деньги у мурманчан водились, деревенская жизнь оживилась.
На нашей улице тоже обосновались две семьи. Мужики были не нам чета, деревне неотесанной. Гусь же свинье не товарищ.
Ну мы то без претензий, продолжали жить своей жизнью, приезжие налаживали своё житие.
Народ деревенский любопытный, узнали, что мужики зажиточные, с флота, один служил механиком на судне, второй - боцманом. И привезли они оттуда, с судна своего, много всякого добра и стали налаживать свою жизнь не по-нашему, красиво. Цветы в клумбах из колёс, всё вокруг домов обсажено шиповником, калиной, сиренью.
Мастерские себе быстренько оборудовали, там чего только не было: станки всякие, по дереву и металлу работать, материалы разные, вплоть до листов платины, инструменты дорогие.
Держались мурманчане особняком.
В одной семье, где хозяин - бывший механик, как народ разведал, где-то там на севере осталось три сына. Непутёвых. По тюрьмам и ссылкам всю жизнь. Старший был женат на дочери секретаря обкома, но не прошёл испытания богатством и первый из троих загремел на нары.
Другой брат пропал без вести. Третий приехал к родителям в нашу деревню лет через десять. Высокий, симпатичный, болезненно тощий. Как потом оказалось, вышел из тюрьмы с запущенным туберкулёзом.
Метрах в ста от них, в старом большом доме с огромным садом, обосновались бывший боцман с женой, маленькой суетливой женщиной, к ним летом приезжал сын с женой и двумя небольшими дочерьми.
Потом этот самый сын переехал к родителям жить. Ни с кем из деревенских не общался, привёз кирпич и быстренько возвёл рядом со старым домом высокий мансардный белокаменный дом.
Рукастый и головастый мужик был.
Жена к нему пока только на лето приезжала, красавица смуглянка, волосы волной по пояс, черноглазая, стройная, талия как у муравья, стройные ноги от ушей. Одета с иголочки.
Стоит народ на остановке, смотрит, а они идут под руку, красивые, городские, ни с кем не здороваются. А с кем здороваться -то им, практически господам, с нищетой деревенской?
Она в дорогой одежде, он в чёрном костюме, стрелки на брюках наглажены, из нагрудного кармана угодок носового платка сверкает белизной.
Господа, одним словом.
Народ наблюдал, как оно дальше пойдёт.
В глазах Саши, так звали рукастого и головастого, презрение к черни. Неприкрытое высокомерие. Никому из деревенских при встрече ни здрасьте тебе, ни до свидания . Интеллигент, так сказать.
В автобус жену под ручку подсаживает, высаживает, ни на кого не смотрит. Лакированные туфли тряпочкой протирает, не то что мы: лапти о траву от навоза вытер и можно смело ехать в город.
Народ не в претензии, кооператор, говорили. Богатый.
А потом что-то сломалось в их красивой семейной картинке. По деревне пополз слушок: бросила Сашку мурманчанина жена, загуляла.
И он запил по-чёрному.
И упал с пьедестала. Лицом в грязь.
Скатился так быстро до беспомощно-скотского состояния, что было жалко и противно наблюдать это стоемительное падение человека из недавно недосягаемых высот.
Никто такой развязки семейной идиллии не ожидал.
Такая любовь, такой бизнесмен и на тебе, просто алкоголик. Жалкий болтливый пьянчужка.
И снизошел Сашка до простонародья. Всем рассказал, как его, первого кооператора в области, с почти высшим образованием, жена променяла на простого слесаря.
Ехала с этим слесарем в поезде, снюхалась и бросила его, образованного, делового, лучшего из лучших.
-На кого меня променяла? - спрашивал Сашка у очередного собутыльника.
Катился Сашка вниз быстро, его мама пыталась сына образумить, отец бросался в драку, мама как между молотом и наковальней старалась не допустить страшного, но милицию время от времени вызывала, то на мужа, то на сына. Назавтра ехала в город забирать заявление.
Закончилась эта история трагически.
Отца разбил инсульт, он немного восстановился, но долго не протянул от переживаний. Мама стала заговариваться, её забрала к себе родственница в Беларуссию, там она скоро и умерла.
И Саша бомжевал одно воемя, пока его не забрали к себе в работники цыгане и там он и погиб, сгорел при пожаре в цыганской избушке.
Дом Сашин, с такой любовью им возводимый в одни руки, разграбили жадные до чужого добра хитрованы.
Стоит усадьба в запустении, огромный сад задичал и зарос лесом, но старые яблони щедры на отличные яблоки, ими пользуются соседи.
Семья другого мурманчанина тоже в одночасье растаяла, как снежная крепость весной.
Вначале умерла жена. Хозяин отрастил бороду, стал похож на дремучего лешего и зажил было вольготно и даже развратно, шёл слушок.
Молодки всех мастей из соседних посёлков его навещали частенько, он ими пользовался согласно установкам Камасутры, наверстывал упущенное.
Сын, больной туберкулёзом, жил с ним, но не долго. Скоропостижно скончался.
И скоренько забрал к себе и отца.
Не успела даже Скорая приехать.
И второй дом опустел.
Пустовал он недолго, в него заселился бомжующий армянин, гадкий по характеру, мерзкий матерщинник, ненавидяший всё и всех.
Жил он там несколько лет, гордо именовал себя хозяином, пьянствовал до посинения, однажды жарким летним днём уронил окурок на постель и дом сгорел за 15 минут, сам еле выполз.
Были две семьи, с виду крепкие и надёжные, и исчезли, как и не бывало.
Почему так произошло, не могу понять.
Всё было у них в руках и всё рассыпалось как песок сквозь пальцы.
Может, не к чему было стремиться, не было цели в жизни, может, гордыня увела не в ту степь и семьи исчезли, не оставив после себя следов?
Биллиардные шары вышли из игры и не нашлось никого, кто бы поднял упавших и вернул в игру?
Правда, у Саши остались жена и дети. Но они никогда больше не приезжали в нашу деревню.
