- Прасьнись! Ты сериш! – услышал я сквозь глухой давящий гул Ан-2 под небольшой удар выпускающего по моему шлему. Выпускающий всем показывал карту, а некоторых, как и меня, сон свалил.
В 11 ночи нас подняли по тревоге. Жаль, что когда много написано – мало, кто дочитывает, краткость не всегда оправдана, ну да ладно – без подробностей.
Полуодетые ринулись в оружейку, похватали свои эрдэшки (РД-54), АКСы с магазами, снарядили, оделись, вернулись к койкам – заправить, потом на плац, там в свете фонарей перекличка, все на месте, бегом на склады ВДТ (воздушно-десантной техники), там нам улыбались уложенные накануне парашюты и грузовые контейнеры ГК-30 (это значит – до 30 кг еще нагрузишь с собой разных ништяков, в зависимости от задач). Тем, кто еще не проснулся, «выписывали поторопин» – пинка там, колыбаху (вроде затрещины). Да и тем, кто просто если не в том месте оказывался, а в темноте это обычное дело.
Не знаю, где как, а в нашей части часы срочникам запрещались, если только это не командир отделения, «замок» (замкомвзвод) или замстаршина. Им же положено было носить берцы, остальным – сапоги. Вне строя берцы таскали, кому положено «по понятиям» – всякие там «фазаны», дембеля и просто забивающие хэ старики.
Поэтому, во времени ориентироваться приходилось по солнцу, ну у луны график скользящий, были и другие признаки.
В общем, учитывая, что прыжки и учения не первый раз, уж с точностью до часа ориентировались, наверное, все.
Теперь мы построились со своими парашютами (в сумке – основной, около 12 кг, плюс запасной – около 5 кг) и гэкашками (около 30 кг). Плюс – уже на каждом бойце АКС, 4 магаза, штык-нож, РД, фляга с водой (на дворе еще теплый октябрь) – все около 10 кг, итого: на тебе почти 60 кг, сам я весил 75-77 кг тогда, были и как поменьше, так и побольше.
Дальше – с «поторопином» 5 км до взлетной полосы по кустам-березам-лужам. Назначили передовых – те метров на 100-200 местность, значит, и маршрут разведуют, ну и двух замыкающих – задницы наши прикрывать от тех, кто вдруг захочет со спины напасть.
По дороге – ну как же без этого – «вспышка справа, слева, воздух, к бою». Должен сказать, на бег это похоже все-таки не было. Сам, тоже, пинка схватывал не раз – руки оттянулись, плечи – пдц, уже давно все пох.
Да, на обычном кроссе с оружием практиковалось, что спросят тебя, бегущие рядом: «Тяжело?»
Ответишь «Да», – подкинут свои автоматы, чтоб совсем загнулся. Были и такие моменты на ночных: в очередном порядке забиваешься в середину строя, и, если жопа твоя не тяжелая, подперев плечами, практически тащат несколько минут, ты можешь даже прикимарить.
Со стороны взлетки ветерок доносил гул самолетов – уже прогреваются, значит.
Где темно – в глазах или вокруг – непонятно, шмотки все мокрые, бреду чисто за толпой, кто-то мне слегка втащил в правую область лица, но мне тупо пох, только и слышно то от офицеров, то от замков: «Бегом сукка!», «Быстрей обезьяны!»
Одно хорошо: никому никого (и его парашюты с гэкашкой) тащить не пришлось. Причем, хорошо для него самого, т.к. денек потом будет в роли мяча или груши.
Всё! Закончилась растительность, пошла территория взлетки. Туда-сюда, доплелись до места старта, опять построение, инструктаж, три самолета, роту (а наша была менее 80 человек) поделили на «корабли» – до 15 человек чтоб было на взлет, мокрые шмотки от ветерка холодили тело, жар от марша стал проходить.
Начали стягиваться и другие подразделения. Как нам сказал наш кэп (комроты, капитан, был в разных горячих точках) – наши прыги сегодня «по своему» плану.
Я оказался «во втором корабле» – во второй выбрасываемой группе. Ну и все, надели парашюты, экипировались, пристегнули контейнеры, привязали автоматы к лямкам подвески, ждем. Начальник ВДС (воздушно-десантной службы) всех осмотрел, у кого щеки больше – те вперед, ну и все по кораблям.
Кое-как залезли в салон, ну тут уже, после всего, можно булки подрасслабить. Время – часа 3-4 утра точно, но рассвета нет. В салоне тепло, тусклый свет бортовых фонарей, вокруг уставшие морды, кто-то свою уже плющит походу, выпускающий закрыл дверь, гул усилился, за ним и вибрация, как сказал Юрий Гагарин: «Пое-ехали!»
- Прасьнись! Ты сериш! – что-то тряхнуло мою голову, а на меня смотрел выпускающий с картой в руках, шагнув в хвост, он продолжил: «Внимание на меня! Я вам покажу две точки – где мы щас, и где вы должны быть не позднее 3 суток! Идти можете группами, можете по одному! Кого придется искать – тому пи*да! Всем понятно?!»
Ну, кроме «Такточно!» вариантов нет, хотя еще никто даже не видел карту. Тем временем, с одной стороны неба показалась заря, что на салонном высотомере в хвосте – не видно, внизу в иллюминаторе все та же темнота, время полета не знаю. Вот и мне в фэйс ткнули карту. Толком ничего не видно – ни населенных пунктов, ничего. Сориентировался по значкам: значок смешанный лес, не вверх ногами, значит – север был вверху, вторым пальцем выпускающий ткнул в направлении юго-восток-восток, а что там за место? Ну по логике – поле, открытое место. Расстояние – сантиметров 15. Какая карта – полетная, армейская? Масштаб? Непонятно. Вот это поворот, сразу проснулся, уже приходилось снимать с деревьев приземлившихся так бедолаг.
Прозвучала короткая желтая сирена – значит, приготовиться.
Посмотрел на карабины – мы все уже пристегнуты, выпускающий приоткрыл дверь в черноту, показал жестом «встать», теперь открыл полностью, а вот и продолжительная зеленая сирена, означает – пошел! – и, хлопая каждого по плечу, выпускающий начал всех отправлять в черную неизвестность.
Через 3 секунды я выдернул кольцо основного купола, раскрылся, осмотрелся, с таким весом снижение метров под 9 в секунду, вместо 5-7. Сориентировался по заре, судя по приближению к земле – высота была от 1000 до 1500 метров, заметил, где исчезли первые, прикинул – где будут остальные, внизу угадывался лес, меня несло на темное пятно – или поляна, или озеро, болото, да что угодно. Наугад определив оставшиеся до земли метров 200-300, выдернул кольцо гэкашки, она ушла вниз, дернув всю систему на вытянувшемся 15-метровом фале.
Купол раскачивает, значит, скоро земля, приготовился, ноги хотят вытянуться, как бы стараясь пораньше что-то нащупать, но это опасно, я через силу их сгибаю. Внезапно стало как-то легче и плавнее снижение – гэкашка на земле значит, но где же она, что там внизу? Опять ноги и – бац! – земля. Все-таки земля. Поляна.
Ну все, теперь весь рассупонился, уложил в сумку парашюты, попил, из эрдэшки достал сухие калики, мокрые пока поверх сумки – хоть как подсохнут, сухпай на сутки так-то, в конце 90-х он был намного скромнее нынешнего: обычно в картонной прямоугольной коробке банка рисовой и перловой каш с мясом, банка говяжьей тушенки (часто из которой и выбрать нечего), пакет сухарей из черного хлеба, и баночка колбасного фарша вроде. По сахару и чаю не помню. Сижу, думаю: х*ли его беречь и тащить – в пути иголка тяжела!
Светало, видно – часов 6.
Штычком вскрыл тушнячок, что-то наковырял, осмотрелся, наметил направление, идти решил в одиночку.
Ну, думаю, день длинный – перловку надо оприходовать.
Запил водой, зарыл под деревом банки, собрался, пошел.
Дождя не намечалось, хорошо. Орать, в поисках «своих», нельзя. Тащу баулы, охота спать. А где? Как? Ды так-то без проблем, но мало ли, кто в лесу. А выспаться надо. И неизвестно – когда лучше: сейчас, или ночью? И баулы куда? За утрату – не знаю что вхирачат. Пришел к мысли: лезть на дерево. Вместе с баулами. По темноте на дереве незаметно, а пока – идти. Баулы старался волочить то на палках, чтоб не протирались об землю, то по листьям, траве.
Потом, примерно, в обед, доел что осталось. Допил воду. Всё: пошло выживание.
Присмотрелся к солнцу, после 2ч оно уже как-то более желтым светит на все, спектр меняется. Лес не заканчивался, появилась вроде как возвышенность.
Начало смеркаться. Стал искать дерево. Присмотрел корявенькое – вяз типо, не знаю, залез метров на 5, привязал баулы и себя. Так и уснул.
На второй день не сказать, что есть хотелось, больше – пить.
Показалась поляна, на ней куст с ягодами какими-то. Я подошел, они красные, явно не смородина. Может брусника – не знаю. И тут из-за кустов сослуживец показался. Я был не рад. Он подскочил – и чуть не в драку за эти ягоды, давай все обрывать, мне типа: «Пошел нах, это мое!»
Меня это улыбнуло, спрашиваю: «Ты знаешь – что это? Я сорвал зеленых пару, чтоб от горького есть не хотелось».
Надо было видеть его лицо. Хорошо – за мной не увязался, когда узнал, что сухпай я свой оприходовал и воды у меня нет.
К исходу дня пошли сомнения – вдруг плутаю. Как вариант – на поляне, как совсем силы покинут, расстелить купол. Тогда обнаружат, если что.
Опять смеркалось, опять дерево, спать.
На третий день, к обеду, откуда-то повеяло костром. Тоже: то ли пожар, то ли кто-то отдыхает, ды мало ли. Автоматик-то то я с примкнутым магазом все время нес. Потом дымок показался, еще раз с солнцем сверился – вроде правильно иду. Через час где-то, вроде как, пореже лес – сквозь деревья свет пробивает, неуж-то поляна?
Пара километров по какому-то влажному дерьму – и я вышел из долбаного леса, в край деревьев машины военные и кухня полевая дымит, палатки развернуты большие зеленые. Ну все: дошел! Хотя, еще с километр, вдоль деревьев, и фик кто поехал баулы дотащить.
Ну нет-нет, так и доплелся и сразу – пить. Слышу, сзади – комроты: «Где доклад, солдат!», ну я развернулся, как любят в армии говорить – принял строевую стойку: «Младший сержант Иванов марш прошел, к месту сбора прибыл, матчасть и вооружение в наличии, повреждений нет!»
Кэп: «Молодец, парашюты и гэкашку в Урал, иди на кухню поешь-попей, потом в палатку отдыхать и остальных ждать».
Я: «Есть».
На кухне повар моего призыва, с говнецом поцан, ну так – бывает, но мне плохого не делал, просто по отношению к другим смотрю. Налил мне типа суп перловый – бульон (ну – видно, что не вода), и ложка перловки там. Говорю: «Положи с горкой, жалко что ли?»
А он: «С горкой седня не надо, а то будешь как вон тот», – показывает в сторону деревьев, там фельдшер смотрит, как какого-то бойца уже выворачивает.
«Седня бульон пока похлебай, еще плесну – не жалко, потом и до перловки очередь дойдет», – сказал повар. Супца я потом еще пару раз подходил спросить.
В палатке уже около 10 человек отсыпались. Я тоже лег и тут почувствовал – ка-а-ак все болит, особенно руки, плечи, спина, наконец-то я очутился в нормальном, горизонтальном положении, весь вытянулся, еще б ванну горячую.
Искать никого не пришлось, но последние несколько бойцов пришли только к исходу следующего, четвертого дня.