Шэнь Ю нахмурился. Разговоры, доносящиеся из-за спины, зазвучали с новой силой. К двум крестьянам, которые сидели у входа в чайную, присоединился третий. Шэнь Ю спиной чувствовал их недоверчивые, предостерегающие взгляды. «Чужак» прозвучало четыре раза.
– Не часто в Са приходят путники, – голос хозяина отвлёк Шэнь Ю. Маленький сморщенный, как прошлогодний гриб, старичок поставил перед гостем кувшин и блюдце с семечками.
– Са – большой город, – возразил Шэнь Ю и вложил монеты в руку старика. – Перекрёсток миров – так его называют.
– Ха, сколько лет карте, которой вы пользуетесь, господин? – хозяин, смеясь, хлопнул ладонью по бедру. Впрочем, смех был более горек, чем весел. – Гнилой угол, вот как называют Са последние полсотни лет.
– Человек, продавший мне карту, утверждал, что через Са пролегает самый короткий путь к границе. Как же так? – Шэнь Ю вопросительно изогнул бровь. Он подался вперёд, всем видом показывая хозяину недоумение.
Старик горько вздохнул и опустился на скамью. Он бросил быстрый взгляд на мужчин, которые по-прежнему перешёптывались за спиной гостя, и с предостережением поднял руку. Болтовня – назойливая и злобная – смолкла.
– Господин, по-честному… что привело вас в Са? – хозяин, хмурясь, не сводил блёклых глаз со странного гостя.
Гость годился старику во внуки. С гладкого лица уже спа́ла детская пухлость, растительность под носом явно тщательно сбривалась. Карие глаза не горели юношеским восторгом, однако всё ещё полнились интересом к жизни. Завязанные в тугой пучок волосы гость прятал от палящего летнего солнца и редких, но сильных дождей под широкополой бамбуковой шляпой. Добротная одежда пропылилась, однако не потеряла нежный молочный оттенок дорого хлопка. Длинный заплечный свёрток лежал поперёк лавки, и хозяин готов был поставить десяток монет, что под трухлявой тряпкой скрывался недешёвый меч.
Шэнь Ю опасливо покосился на сплетников, потом на пытливого старика, который буквально прожигал взглядом заплечный свёрток.
– Держу путь в Царство Янь, – упрямо повторил Шэнь Ю.
Карты не врали, и старая дорога к границе за горами действительно проходила через Са. Однако никакого короткого пути давным-давно не было, а было только ущелье Мертвецов.
– Тебе лучше повернуть, – сказал хозяин. – Дойдёшь до дорожного камня и поворачивай направо – заглянешь в Чифэн, там делают изумительное вино. Или налево, в Лхасу, к монахам, успокоить душу и испросить благословения. Конечно, это две недели пути, зато жизнь сбережёшь. Как кругом говорят: «Коль жизнь дорога́, не суйся в горы через Са».
– Что не так с вашей дорогой, дедушка? – робко спросил Шэнь Ю.
Любители почесать языком примолкли, тихо стукнули чашки о столешницу. В повисшем молчании отчётливо звучала запретность поднятой темы. Путник не отвёл вопрошающего взгляда от морщинистого лица хозяина.
– Упрямый юнец, – сплюнул старик. – Что тебе до короткой дороги? Да, была такая, ходили ею караваны да всяк босяк, что ищет лучшей жизни за границей, в царстве Янь, стало быть. Ходили, пока яньцы войной не пошли. Должен знать, господин, сто лет всего минуло. Войска царства Янь перешли границу, и наша армия их встретила аккурат в ущелье. Деды рассказывали, что пять ночей кряду полыхал над горами пожар цвета киновари. А живыми из ущелья вышли не больше сотни человек. Так мало, что забирать раненых было некому. Деды отправились в горы только через пару месяцев. Посмотреть, что стало с дорогой. Да сбежали со страху и только. Ни через год, ни через два горы не забрали мертвецов. Смрад стоял неимоверный, не росло в округе ничего лет пять. Сказывали, что вместе с ветром будто бы доносились лязг да стоны. Не знаю, не слыхал. Но что я знаю, так это то, что опосля, лет через пятьдесят, когда забылась старая война, к границе вновь повернули стопы разномастные торговцы. Да только не вернулись. Более из ущелья никто не выходил.
– За сотню лет никто не выяснил, что творится здесь? – спросил с сомнением Шэнь Ю. – Солдаты, монахи, заклинатели – кто-нибудь приходил?
– Ха, может, кто и приходил, да только не вернулся, а зло так и застряло между скал. Так что повороти, мил человек. Вот мой совет.
– Благодарствую, – поклонился Шэнь Ю и поднялся. Заплечный свёрток он прихватил рукой.
К дорожному камню всегда успеется.
Шэнь Ю крался в обход города полночи. Полями и кустами, через хрустящий подлесок среди сосновых стволов, до самого подножья гор.
С розовым рассветом потянул с лугов медовый аромат цветов. В утреннем воздухе замер звон цикад. Шэнь Ю остановился на взгорье и оглянулся, чтобы увидеть картину, достойную кисти придворного художника. Однако шёлк не запечатлеет тишину и свежесть раннего утра. И глядя вперёд, на горизонт, невозможно представить, что большой город Са стоит у кладбища, где широким затоном разлилась тёмная злоба.
К обеду, когда солнце изрядно напекло макушку, Шэнь Ю спустился в долину. Очарование утра смолкло. В душу наползал мертвецкий холод. Долина меж гор полнилась дурной энергией, как старое болото – тиной. Солнце не способно прогнать могильный холод. Злоба вызрела здесь за сотню лет, пропитала землю, камни. Низкорослые деревца скрутила причудливыми фигурами. Среди настороженной тишины, вымученной растительности, проглядывали припорошённые землёй, тускло-чёрные негниющие останки былой войны. Тут наплечник, там нагрудник.
Шэнь Ю крался меж камней, прогибался и оглядывался. В разливе злобы не пели птицы и цикады. Через сотню шагов над головой сгустился мрак. Солнце смотрело на безумца, словно через прореху в истлевшей ткани. Под одежду пробрался озноб. Стылый воздух наполнил грудь, сбивая дыхание и вырываясь изо рта жидким паром.
Шаг. Хруст сломанной ветки или выбеленной временем кости? Шаг. Шелест опавших листьев или гнилой конской попоны? Или знамени, шитого золотом? Стенает сгубленный боец, бряцает бронёй, потрясает мечом в сгнившей руке.
Что это – воображение или же морок? «Тут была бойня, – одёрнул сам себя Шэнь Ю, тряхнув головой, – не слышал разве? Две армии полегло». Он остановился, прижался спиной к серому камню и вслушался. Шептала издалека жизнь: позади, за взгорьем ревели коровы, ржали лошади. Впереди – густая тишина, хоть режь её, руби… Обычная тишина кладбища, где ни птицам, ни зверям нет места.
Шэнь Ю отвалился от камня и шагнул под полог злобы. Отвёл ветку, рукой прикрыл глаза – на пальцы легло невесомое и липкое. Стряхнув паутину, Шэнь Ю двинул дальше.
Сосны, будто замершие в танце, тянули к путнику трескучие руки-ветки, хватая за плечи, за голову. Старая дорога, наезженная за несколько веков до голого камня, а сейчас заросшая шиповником, упрямо тянула вперёд. Шэнь Ю выпростал перед собой руку и сложил пальцами защитный знак. Удар меча такое заклинание не остановит, не помешает зверю или монстру напасть, однако о дурных намерениях предупредит, пусть всего за пару мгновений.
Пальцы коснулись мягкого – паутина свисала с ветки до куста шиповника, засохшего вместе с ягодами. Потом ещё – лоскут лежал на ветках, спускаясь до земли белыми, как волосы старика, лохмами. Густая паутина – такую не сплести и десяти тысячам пауков.
И чем дальше продвигался путник, тем больше паутины висело на деревьях. Если сотню шагов назад белёсые клочки и лохмотья едва прикрывали мрачные «танцующие» деревья, то сейчас малозаметную старую дорогу, кусты шиповника, стволы и ветки сосен устилало полотно – гладкое и аккуратное, будто занавески в императорском театре. Единственное, что нарушало стройность, – это скрученные шары, из которых виднелись то перья, то хвосты.
«Бедняга…» – вздохнул Шэнь Ю, миновав тугой кокон, из нижнего конца которого торчали рога.
Шэнь Ю остановился. Через плотный полог паутины солнце походило на светлячка в сумерках. Широкий коридор с белёсыми стенами, потолком и полом вдавался вглубь ущелья насколько хватало глаз. Он тянулся и тянулся, и невозможно было разглядеть конец.
Шэнь Ю прижался боком к сосновому стволу. Он развязал верёвку на заплечном свёртке, старая тряпка приоткрыла рукоять меча. Ни хруст, ни дуновение ветерка, ни случайная тень – ничто не потревожило мёртвый покой на старой дороге, поросшей шиповником и кривыми соснами. Равным счётом ничего не изменилось, однако всё нутро Шэнь Ю сжалось и похолодело. Простейший защитный знак, на который не принято всерьёз рассчитывать, сработал. Незримая злоба нацелилась на путника: как будто в кромешном мраке обнажился чёрный меч.
Он показался из-под «потолка». Сначала два когтя протиснулись сквозь нити и разорвали полотно. В отверстие проникли лапы – чёрные, как полированный эбен. Такое же чёрное и гладкое тело протиснулось без звука. Он вылез весь – в розетке восьми ног замерло круглое плотное тело.
Паук.
Конечности беззвучно переступили по белой паутине. Ни один член не заскрипел, не щёлкнул. Совершенный, неслышимый убийца. Хватаясь крупными когтями за нити, паук принялся поворачивать массивное тело. Показались клыки, такие огромные, что за ними практически терялись очертания головы. Блеснули глаза размером с большую плошку каждый.
Шэнь Ю не дышал. Он сжал в руке укрытый меч, но даже тихий скрип ножен и шорох ткани прозвучали чересчур резко в деликатной тишине.
Паук замер. Его взгляд, Шэнь Ю был уверен, обыскивал всё кругом. Любое движение – провал. Потому Шэнь Ю ждал. Слишком долго – спина затекла, а на плечо взобралась многоножка, просеменила по рукаву и соскользнула на землю.
В конце концов паук сдался. Он развернулся и устремился прочь, легко и изящно, как карп в воде.
Шэнь Ю выждал десять ударов сердца и рванул следом. Как бы быстро он ни бежал, кусты шиповника, иные высотой до пояса, упрямо цеплялись за одежду, а паук стремительно удалялся. Шэнь Ю выхватил меч, сконцентрировался, мыслями наметив цель, и швырнул. Свернула благородная сталь, рассеяла душный, пропитанный злобой воздух. Обратившись вихрем, меч устремился к монстру, но только чиркнул по полированному панцирю. Крепкий клинок, наполненный духовной силой, перерезал толщу паутины, словно шёлк. Мягкие лоскуты опали, обнажив ещё более плотные переплетения.
Меч вернулся в руку хозяину.
Стремительно развернувшись, паук выпростал длинные передние конечности, оторвал тело от потолка и на мгновение перекрыл весь просвет коридора, а затем мягко спустился, будто изящная танцовщица. Он привстал на лапах, вскинул передние конечности и хищно защёлкал клыками.
От монстра, готового к атаке, Шэнь Ю отделяло только немногим больше одного ли.
Паук преодолел это расстояние в одно мгновение и замер в тридцати шагах. Вскинув лапы, он занял всё пространство. Опухшие от избытка яда клыки жадно постукивали и скрипели. Паук явно давно не пользовался своим лучшим оружием.
Путь к отступлению был также тернист, как дорога к Просветлению. Шэнь Ю выставил меч перед собой и приготовился обороняться.
Монстр рванул вперёд, намереваясь схватить обед, однако поймал лишь пустоту. Шэнь Ю подскочил насколько хватило сил, перекатился по спине твари, располосовал панцирь мечом и приземлился позади. Тут же твёрдая лапа врезалась в грудь, чёрный коготь распорол рубаху. Шэнь Ю отлетел вбок и врезался в ствол дерева. Он едва успел скользнуть вниз – сразу три когтя разломали ствол в щепки.
Шэнь Ю вскочил на ноги и почувствовал, как кольнул в животе холодный страх. Меч глубоко увяз в липком полотне. Паук уже изготовился к атаке, вскинул лапы и уставился на прыткую жертву глазами-плошками.
Паук попёр в атаку и всей тушей врезался в то место, где только что стоял противник. Шэнь Ю оказался у него под брюхом, перехватил удобнее рукоять и рванул что есть сил. Нити, опутывающие гладкое лезвие, лопнули. Шэнь Ю вынырнул позади паука и побежал. И тут под колени ударила вязкая жижа, ноги вмиг запутались, приклеились одна к другой, и беглец рухнул в кусты, ободрав лицо. Жидкая паутина вмиг затвердела.
Перехватив нить, соединяющую опутанные ноги жертвы, паук резво сорвался с места. Он волок Шэнь Ю за собой с неимоверной скоростью по кустам, по камням. Шэнь Ю бился о землю, но только и мог, что сжимать меч в руке да прикрывать лицо. От безумного бега, многочисленных ран и ударов закружилась голова. Шэнь Ю потерял счёт времени и не заметил, как мир, лихорадочно вертящийся вокруг, остановился.
Шэнь Ю беспомощно лежал на голой земле, пытаясь почувствовать в рваном месиве свои руки и ноги. Дорожное платье истрепалось до исподнего, рваные раны на спине и локтях горели и обильно кровоточили. Собираясь с мыслями, Шэнь Ю на пробу пошевелил правой рукой, потом – левой, и ощутил спасительную тяжесть. Меч!
Паук легко, как куклу, поднял добычу над землёй за ноги и принялся сноровисто накидывать паутину.
Слой за слоем.
Живо перед глазами всплыл образ торчащих из паутины рогов, а затем иной – плотный кокон, в котором поблёскивает клинок.
Шэнь Ю закричал и слепо махнул мечом. Благородное лезвие ударило в согнутую лапу, разломив пополам.
Закутанный до пояса в паутину, Шэнь Ю рухнул с высоты. Паук отпрянул. Отсечённая нога жадно дёргалась, сгибалась и разгибалась, будто норовя подцепить губителя смертоносным когтём.
Шэнь Ю поспешно резанул слой паутины на ногах, пока паук приплясывал поодаль. Он успел освободиться до колен, когда громадная паучья конечность вонзилась в левое плечо и пришпилила добычу. Обсидиановый коготь пронзил плоть и разорвал связки. Шэнь Ю завопил от боли и едва не выпустил клинок. Отдалённым уголком сознания, замутнённым болью, он знал, что меч – единственное спасение.
Шэнь Ю замахнулся, но рассёк лишь воздух. Лапа выскользнула из раны. Кровь брызнула на грудь, половина тела онемела. «Ядовитые ли когти этой твари?» – мелькнула тень мысли Шэнь Ю. Что если яд распространится по телу быстрее, чем отыщется помощь?
Шэнь Ю приподнялся на локте и попытался отползти прочь. Паук безумствовал – он подпрыгивал и падал, взбирался на скалу и вновь падал. Однако едва добыча пошевелилась, агония отступила. Вскинув отрубленную лапу над головой и выпятив ядовитые клыки, паук бросился на добычу.
Шэнь Ю отчаянно закричал и направил клинок навстречу. В то мгновение, когда монстр всей тушей придавил его к земле, меч вонзился в большой, как праздничное блюдо, глаз.
Рёв паука взмыл к небесам и потряс горы. Шэнь Ю лишь ощутил, как неимоверная тяжесть отступила, и в следующее мгновение он взлетел над землёй.
Он летел и летел, бился о камни головой, спиной. Катился по склону, пока голова не встретилась с острой каменной гранью.
В горах воздух тих и свеж, а ночью видны звёзды.
Шэнь Ю не понимал, открыл ли глаза или нет. Кромешная темень не отступала. Он даже испугался, что, ударившись о камень, потерял зрение. Или из-за яда… Жар от плеча растёкся на всю левую половину тела. Однако это не уменьшило радости. Каким-то неведомым Небу и Проведению образом удалось избежать хищных клыков.
Возможно, сломанные ребра, гудящая голова, сквозная рана на плече и глубокие раны не так опасны… Медленная смерть от истощения не так пугала Шэнь Ю, как мгновенная от яда. Быть может, даже удастся добраться до Са…
С этой мыслью слабое и мутное сознание ускользнуло.
Вновь Шэнь Ю очнулся ночью. Однако над дальней линией гор едва заметно просветлело небо. Близился рассвет.
Шэнь Ю с мучительным стоном приподнялся на локте и осмотрелся. Наверное, это то же ущелье, но на пару сотен ли глубже в горы. На земляном склоне разбросано покрывало паутины, под которым отчётливо выпячиваются зубцы камней. Выше – дыра. Логово паука. Мёртвого или умирающего. Рана от духовного меча сродни яду – «отравит» тёмную плоть.
Меч!
– Гадство! – выругался вслух Шэнь Ю и стукнул кулаком по земле.
Его вскрик прокатился над долиной, задрожал эхом и смолк где-то далеко. Тишина вернулась, но только на мгновение.
Откуда-то справа донеслось шипение злобное и не-змеиное. Зашевелился холмик у ног. Шэнь Ю напрягся и, оттолкнувшись здоровой, рукой перекатился. Холмик дёрнулся. Через темноту послышался влажный скрип, рычание, вновь шипение и вновь рык. Совсем рядом из-под земли показалась белая, изгнившая до кости рука. Рука пошарила вокруг, цепляясь пальцами за камни и корни, потянулась к живому человеку.
Ожившие мертвецы!
Шэнь Ю спешно, как сумел, пополз прочь. Люди, убитые в бою, без должного упокоения, сохраняют злобу, что двигала ими при жизни. Она же двигает их после смерти. А на месте, где пали две армии, злобы столько, что она подпитывает саму себя. Гниёт и гниёт, отравляет всё кругом.
Над ухом лязгнули челюсти. Шэнь Ю шарахнулся в сторону. Его взору открылся плотный кокон, подвешенный на остром камне. Истлевшая башка торчала из нижнего конца и лязгала трухлявыми зубами.
Так вот что привлекло паука! Несчётное количество мертвецов, бесконечный запас еды. Паук не поселится в голодном месте. Злоба, тёмная энергия привлекли его к этому накрытому столу. Паук не злой и не добрый, только голодный. Сожрёт птицу, оленя, человека, если попадётся, или мертвяка.
Мертвякам не пробраться через плотную паутину, а людям не добраться в долину! Без хозяина паутина быстро придёт в негодность. Год-два – и мертвецы прорвутся через ущелье. А там – Са, «перекрёсток миров»!
И вновь вспышка – меч! Застрявший в теле монстра он убьёт его рано или поздно.
Шэнь Ю сосредоточился и позвал меч. Однако от напряжения закружилась голова. Наверху в дыре зарычал от боли паук.
– Слишком далеко, – пробормотал Шэнь Ю, и мертвяка в коконе ответил ему шипением.
Крутой подъём к логову раненого монстра Шэнь Ю преодолел лишь к обеду. С высоты при солнечном свете он внимательно разглядел старое поле битвы. Чёрно-коричневую землю, где не росло ни деревца, ни травинки, опутывали реки паутины. Множество коконов, подвешенных на камни и разбросанных в беспорядке, как жемчуг в волосах красавицы, усыпали всё пространство перед логовом.
Логовом пауку служила обычная яма, наверняка им же и вырытая в горном склоне.
Паук сжался в темноте, незаметный, если бы не сверкающий клинок, торчащий из его башки.
Шэнь Ю прильнул к земле у входа и долго наблюдал. Паук, поверженный враг, не двигался. Грешным делом, Шэнь Ю забеспокоился. Он вновь собрал силы и призвал меч. Клинок дрогнул, рёв монстра обрушил на голову заклинателя кусок скалы размером с колесо телеги.
– Потерпишь, – прошипел Шэнь Ю и в третий раз призвал клинок.
Меч задрожал и вылетел из туши. От болезненного рёва содрогнулись горы. Мертвецы внизу отозвались шипением и рыком. Коконы закачались и задёргались.
Паук рванул наружу следом за мечом. Он выскочил из убежища, соскользнул вниз по насыпи, кувыркаясь и подскакивая. Паук рвал попадающиеся на пути коконы, мертвецов, раскидывал камни, как ребёнок – игрушки.
Шэнь Ю наблюдал это всё сверху, забравшись на парящий меч. Он повисел над старым кладбищем, пока паук не потерялся из вида.
Выживет.
Шэнь Ю развернулся спиной к Са и устремился на север. В конце концов, его путь действительно лежит к Царству Янь.
Примечание: Ли (кит. 市里, Lǐ) – китайская единица длины, в древности 300 или 360 шагов (步, бу), стандартизированное метрическое значение — 500 метров.
Рассказ опубликован на Синем сайте и и в сборнике «Opus Draconum», изд-во «Перископ-Волга», 2020.
Не пропустите новые публикации, подписывайтесь на наш канал, оставляйте отзывы, ставьте палец вверх – вместе интереснее!
Приносите своё творчество на Синий Сайт! Самые интересные работы познают Дзен и, возможно, попадут в новый сборник.
#наши авторы #что почитать #синий сайт #литература #рассказы #фэнтези