Но сейчас оно стояло неподвижно. Вся подставка была уставлена чернильницами, только что вымытыми сторожем. И чернила стояли тут же, на подставке, в простой бутылке, и в высокой четверти с этикеткой, и еще в одной огромной стеклянной посуде. Как много чернил! Неужели их нужно так много, чтобы ей, Тане, зачерпнуть каплю на кончик своего пера?
– Папа, – сказала вдруг Таня, – а верно, что селедки в море соленые? Так говорил мне Коля. Он вовсе не признает зоологии.
– Нечего было тогда посылать нас за завтраком, – отвечала обезьянка. – Ты во всём виноват! Только ты!