Генерал-майор Геннадий Носоновский – личность знаковая для нашей армии, так как именно он стоял у истоков создания Вооруженных сил независимого Казахстана. Геннадий Владимирович командовал танковым полком, был начальником штаба танковой дивизии, возглавлял штаб Южного военного округа, в отставку ушел с должности заместителя председателя Комитета штабов вооруженных сил. В середине нулевых он возглавил Главное управление боеприпасов ВС РК, на которое тогда была возложена задача по обеспечению безопасности доставшегося Казахстану от СССР взрывоопасного наследства. И кому же еще как не Геннадию Владимировичу знать, почему у нас то и дело взрываются склады с боеприпасами, кто в этом виноват и что нужно делать… Так давайте предоставим слово профессионалу своего дела.
Вторая Хиросима
– В наследство от Советского Союза Казахстан получил серьезный арсенал оружия, техническое состояние которого до сих пор остается головной болью наших вооруженных сил.
Я родился и вырос в семье военного, фактически на моих глазах проходило формирование войск и гарнизонов, прежде всего – на восточных границах Казахстана. Ни для кого не секрет, что в 60–70-х годах прошлого века у нас складывались довольно напряженные отношения с КНР. С учетом численности и агрессивности потенциального противника на территорию Казахстана в больших количествах заводились средства огневого поражения, преимущественно это были боеприпасы для реактивных систем залпового огня, предназначенные для уничтожения живой силы и техники, а также средства минирования. Для их хранения была выбрана местность с развитой инфраструктурой, что позволяло размещать на этой территории склады и базы, а также элементы арсенала, обеспечивающие их функционирование.
Все работы по возведению объектов велись в спешке, а со временем из-за улучшения отношений с КНР и вовсе стали носить временный характер. Как итог – больше 60% боеприпасов размещались на площадках открытого хранения, а возведенные хранилища через 10–15 лет уже нуждались в ремонте.
При этом на объектах хранения вооружения и артиллерийских базах был создан полный эшелонированный боевой запас для обеспечения войск Среднеазиатского военного округа. На всех объектах трудились обученные в лучших учебных заведениях офицеры и прапорщики РАВ (служба ракетно-артиллерийского вооружения). Боеприпасы и средства поражения регулярно обновлялись и часто применялись в горячих точках мира. Боекомплект восполнялся в плановом порядке с заводов – изготовителей боеприпасов.
Среднеазиатский военный округ всегда своевременно получал бюллетени с информацией о состоянии хранения боеприпасов на всей территории СССР.
На основании этих документов уничтожались опасные для дальнейшего хранения боеприпасы. Кстати, одна из таких лабораторий располагалась на территории арсенала в Арыси, ее оснащением и оборудованием по поручению нашего Министерства обороны занималась ОБСЕ.
Разумеется, с распадом СССР все эти механизмы перестали работать, большинство офицеров РАВ покинули территорию республики, и Казахстан остался один на один с огромной проблемой. В начале нулевых на территории нашей страны продолжал храниться запас боеприпасов, мощность которого была эквивалентна 500 килотоннам. Чтобы понять масштабы проблемы, достаточно знать, что суммарная мощность атомных бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки, была равна 18–20 килотоннам в тротиловом эквиваленте…
Надо отдать должное Минобороны РК, которое приложило немалые усилия для того, чтобы эта проблема (пусть и не сразу) начала решаться. Первым делом был проработан вопрос о сверхнормативной загруженности объектов хранения боеприпасов, поскольку при распаде СССР в Казахстан осуществлялись поступления из различных регионов Союза и из заграницы.
К нам попали средства поражения, ранее принадлежавшие западным группировкам СССР, находящимся в зонах землетрясения складам в Армении, из Афганистана, где также имелось значительное количество снарядов, ракет и мин. В те времена наша страна занимала второе место по запасам хранения средств огневого поражения. И хранилось все это «наследие» в ужасающих условиях.
Почти 15 лет потребовалось для того, чтобы пересчитать все эти вооружения и боеприпасы, распределить их по новым местам хранения, отодвинуть от крупных населенных пунктов реактивные боеприпасы, дальность поражения которых составляет до 20 километров, уничтожить опасные для хранения боеприпасы и перескладировать оставшиеся. И все эти мероприятия проводились силами офицеров, прапорщиков, солдат и военнослужащих контрактной службы, которые, несмотря на 40-градусную жару и обжигающий холод, большие риски при перевозке вооружения и боеприпасов, добросовестно выполняли свою работу.
Проклятие «большого арсенала»
– Первый министр обороны Сагадат Кожахметович Нурмагамбетов прекрасно понимал, какое значение для вооруженных сил нашей страны имеют средства поражения, и осознавал важность обеспечения сохранности оружия и боеприпасов. Я помню его рассказы о том, как во время войны в преддверии боевых действий личный состав в ущерб питанию и другим видам довольствия запасался боеприпасами. В условиях весенней распутицы кавалеристы полков и дивизий несли на передовую по одному снаряду или мине...
Словом, благодаря Сагадату Кожахметовичу вопрос вооружения и боеприпасов всегда находился на контроле и числился в приоритетных.
Наверняка ветераны вооруженных сил помнят, как преступный мир решил завладеть имеющимися на территории Казахстана оружием и боеприпасами и какие беспрецедентные меры по пресечению любых попыток завладения арсеналом были предприняты тогда Министерством обороны. После полной инвентаризации вооружения склады «НЗ» были заложены железобетонными блоками и огорожены двойными барьерами. Было принято оружие из казарм, пистолеты хранились в специально оборудованных для этого местах, также был введен строгий учет вооружения и расхода боеприпасов в ходе боевой подготовки.
Содержать армию, не имеющую средств поражения, – полная бессмыслица.
Именно поэтому в ходе любой войны вывод из строя складов противника с боеприпасами является важнейшей задачей любой из противоборствующих сторон. В современных условиях склад с боеприпасами – это объект легкого поражения, особенно при отсутствии такого понятия, как «глубокий тыл», и легкой уязвимости складов, баз и арсеналов.
Нужно отметить, что множество усилий для обеспечения достойных условий содержания и хранения боеприпасов Вооруженных сил РК приложили генерал армии Мухтар Алтынбаев, генерал-лейтенант Николай Поспелов, генерал-майор Муслим Даиров. Тогда я занимал ключевые должности в службе РАВ и могу со всей ответственностью подтвердить, что они действительно понимали проблему и принимали адекватные меры для ее решения.
Однако трагедия «большого арсенала» по-прежнему продолжала довлеть над нашей страной. Свидетельством тому стали взрывы на военных складах в поселке Токрау Карагандинской области в начале нулевых. Они не просто уничтожили значительное количество боеприпасов нашей армии, но и стали своего рода отправной точкой для поиска новых путей решения проблемы. В результате было создано особое довольствующее подразделение вооруженных сил – Главное управление боеприпасов. Эта специализированная структура, исходя из тяжести ситуации с хранением боеприпасов, была призвана бороться с существующей проблемой по всем фронтам. Нельзя сказать, что подобное решение было положительно воспринято всеми военными специалистами, поскольку боеприпасники всегда входили в состав структур РАВ, что, собственно, выглядело логично: вооружение и средства поражения должны развиваться синхронно. Тем не менее на тот момент такой шаг выглядел оправданным.
Сесть на пороховую бочку
– Мне лично довелось руководить Главным управлением боеприпасов с 2004 по 2007 год. В конце 2003-го я, сдав дела и покинув должность начальника штаба Южного военного округа, был назначен заместителем председателя Комитета начальников штабов, а в начале 2004 года я получил от министра обороны генерал-полковника Мухтара Алтынбаева задание возглавить Главное управление боеприпасов. Будучи командиром и штабистом, а не боеприпасником, я понимал, что для меня исполнить это поручение – все равно что сесть на пороховую бочку. Тем не менее я дал свое согласие, так как регулярно сталкивался с похожими проблемами в войсках. Надо отдать должное министру обороны, который тогда заверил меня, что будет помогать во всех вопросах.
Три месяца у меня ушло на изучение проблемы. Одна из комнат в моей квартире была полностью завалена литературой по средствам поражения.
Приходя со службы, я до глубокой ночи изучал нормативные документы о хранении пороха, взрывателей и взрывчатых веществ. Параллельно я изучил все полковые и бригадные склады РАВ, артбазы, арсенал, ружейные парки подразделений, с которыми ранее не был знаком. Через какое-то время у меня в голове созрел четкий план по улучшению обстановки на этих объектах. И даже спустя годы я могу перечислить его составляющие: создать структуру высшего органа управления частями, где хранились бы все средства поражения ВС РК (боеприпасы РАВ, инженерные боеприпасы, а также авиационные средства поражения). В эту структуру должны были входить административный отдел, который занимался бы финансовыми вопросами, кадрами и создавал служебные документы, отдел обеспечения безопасности и живучести, отделы учета боеприпасов РАВ, инженерных боеприпасов и авиационных средств поражения. И дело пошло…
В Главное управление боеприпасов отбирались опытные специалисты, окончившие Пензенское училище РАВ и имеющие опыт работы на подобных складах. Было принято решение убрать с объектов хранения боеприпасов и авиационных средств поражения военнослужащих срочной службы и заменить их контрактниками, так как последние прошли жесткий отбор при приеме на службу. Квота на обучение офицеров РАВ в Пензенском училище практически ежегодно составляла до 15 человек. В период с марта по октябрь среди начальников хранилищ и складов проводились месячные курсы для военнослужащих по контракту.
На особом контроле находилось обеспечение объектов средствами для опашки своих территорий, материально-техническими средствами, погрузочно-разгрузочной техникой для выполнения работ без привлечения личного состава. По мере возможности объекты передислоцировались в безопасные для гражданского населения места. Например, Мухтар Алтынбаев предложил отлично защищенные хранилища для реактивных боеприпасов – авиационные ангары на неиспользуемых военных аэродромах.
На специально оборудованные новые склады, находящиеся в 10 километрах от Приозерска, были перемещены боеприпасы, хранившиеся непосредственно у железной дороги. Были запущены на плановую мощность цех по изготовлению боеприпасной укупорки для артиллерийских боеприпасов, а также оснащенная новым оборудованием лаборатория, которая начала проводить изучение состояния боеприпасов, делать выводы и давать рекомендации.
В начале 2005 года мы приступили к плановому уничтожению опасных для хранения и обращения боеприпасов. Этим процессом успешно руководил опытный инженер нашей армии генерал-майор Муслим Даиров, который с весны начинал формировать подразделения подрывников, а затем по заявкам Главного управления боеприпасов на спецполигонах проводил эту опасную работу.
В те же годы на основании утвержденной приказом министра обороны программы утилизации боеприпасов началась плановая утилизация артиллеристских боеприпасов. Нами был выполнен огромный объем работы, однако из-за недостаточного финансирования эта программа не завершена до сих пор.
В целом процесс был управляем. Четыре раза в год я совершал объезд по всем подконтрольным ведомству объектам, чтобы проверить ход проводившихся там работ. В наши задачи тогда входили прием в подчинение всех баз, арсеналов, складов с инженерными боеприпасами, мест складирования авиационных средств поражения, их обеспечение по единой программе противопожарной техникой, охранно-пожарной сигнализацией, разгрузка объектов и замена войсковых караулов на команды ВОХР. Одной из первоочередных задач являлось создание нового объекта хранения, оснащенного самыми современными средствами безопасности. Такими, какие действуют, например, в Великобритании.
Но спустя десятилетия можно констатировать, что наша страна пока находится где-то на середине пути в решении этой проблемы. Да, многое уже сделано, но многое еще предстоит сделать. Хочется, чтобы мы, как, допустим, те же англичане, могли твердо заявить: «У нас на складах никогда ничего не взорвется…»
Впрочем, это тема для отдельного разговора. Ее мы обсудим в следующий раз.