Время летит стремительно, года сменяют друг друга с калейдоскопической скоростью. Однако слова не меняются – они остаются прежними, только порой трансформируются. Нет, их значение остается прежним, меняется «наполнение».
Игра в нашей жизни была всегда. Со времен Древней Греции, где с удовольствием играли в «наперсток», мушкетеров, раскидывавших карты и кости, русских офицеров, безбашенно рискующих в русскую рулетку, послевоенного поколения ребятни, с упоением играющей в «пристенок»… Перечислять можно бесконечно (к тому же я намеренно пропускаю 70-80-е годы, так как о них – разговор отдельный).
В наши дни с играми начались, на мой взгляд, проблемы. Они ушли «с земли» и стали неживыми – виртуальными.
Начиналось все в распадающемся Союзе. Сначала появились пробки от импортных бутылок, этикетки от жвачки о другие невиданные ранее чудеса капиталистического мира. Потом – диковинные казино, где играли уже по-крупному и в разное. Неизбежно наступило сегодня, и игровой мир поглотили гаджеты. И, может быть, те, кто сегодня сидит «в компьютере», спустя несколько лет тоже будет вспоминать это время с ностальгией и удивляться играм молодежи.
Асык, ашык – надпяточная кость овцы, реже – другого мелкого рогатого скота. В русском языке кость чаще называется «альчик» (от киргизского слова «алчы», обозначающего самое старшее положение кости). Альчики собираются и используются для игр и гаданий в Центральной Азии, Монголии, Бурятии и некоторых других странах.
«Поиграем?» Так что значило это предложение для нас, дворовых пацанов, в те далекие 70-80-е годы, как теперь говорят, времена «застоя», а для меня – счастливого детства? Так получилось, что я родился и прожил много лет в историческом дворе в центре тогда еще столицы Казахской ССР городе Алма-Ате. Это был самый большой дом в городе по тем временам. Занимал он целых четыре квартала. В нем было несколько арок, закрытых чугунными решетками, которые предупреждали – посторонним вход воспрещен, огромный и очень зеленый двор со спортивными площадками и беседками. А по всему периметру двора лежал идеальный асфальт. Дом был элитным и строился для партработников, деятелей культуры, академиков и другой номенклатуры. Он так и назывался – дом ЦК. Жителей было много, детей, соответственно, тоже. И, конечно, мы играли. Но была у нас одна особенная игра, в которой могли участвовать только мальчики. Это – асыки, или по-дворовому – «мослы».
Все, кто жил в нашем доме или соседних (тоже элитных) домах, учились в двух близлежащих школах. Я учился в школе № 25 им. Феликса Дзержинского вместе с нынешним президентом страны Касым-Жомартом Токаевым, правда, с разницей в девять лет. Но думаю, что и он наверняка «болел» этой славной игрой. Потому что в «мослы» тогда «суртили» все.
Играли на районе в основном в две версии: «круга» и «чики-буки». Было это так. Сорвавшись с последнего урока, мчишься во двор, где уже собираются «мосолыжники». В кармане гремят кости, адреналин зашкаливает. Ты – в предвкушении. Нет, даже не выигрыша, а самой игры. И вот под азартный матерок асыки начинают стучать об асфальт.
Правила были просты. Расчерчивался круг диаметром в несколько метров (размер определялся по договоренности). Для этого один брал за руку другого, и тот, действуя по принципу циркуля, с помощью куска мела, заботливо принесенного из школы, очерчивал круг. Посередине проводилась черта – кон. А в нескольких метрах от круга с двух сторон также чертой отмечали место, с которого и кидали «сочку». Участвовать в игре могли от двух до нескольких человек, количество игроков зависело от диаметра круга. Обычно в нашей компании собиралось от 3 до 6 человек, но иногда, чтобы войти в игру, приходилось ждать, когда кто-нибудь из нее вылетит. На кон каждый участник выставлял одну-две кости, но перед этим разыгрывалась очередность.
Быть первым или ближе к нему считалось преимуществом, ведь кон могли «разорить», и тогда последнему ничего не доставалось. Обычно побеждал самый меткий, ну или самый везучий. Для розыгрыша один асык ставился на кон, и первый, кто его сбивал, получал возможность начать игру, и так – по очереди. После определения, когда и кому бить, начиналось само действо.
Главная задача – своим асыком («сочкой») выбить кости с кона за пределы круга. Игрок, выбивший «мосел», продолжает играть, пока не промахнется. Затем в игру вступал следующий. Были мастера, которые с первого удара выбивали кость, «садились на кон» и выигрывали еще несколько «мослов», а иногда и заканчивали игру.
Иногда правила нарушали – это называлось «хамур» (что сие означает, доподлинно, не известно – здесь даже Википедия споткнулась). И если кто-то заметил нарушение, он мог забрать «неправильные» кости – «хамуртырить». Мы играли своей компанией, поэтому просто поправляли друг друга. А с чужими игроками можно было нарваться. Но даже в своей компании при любом нарушении все участники в поисках справедливости начинали орать: «Хамур, хамур!» До серьезных конфликтов дело не доходило, но поймать «хамур» – это как поймать еще один дополнительный кайф от игры.
Среди нас были и свои «легенды». Когда они появлялись в игре, им не могли отказать, хотя и знали: выиграть при таком раскладе будет сложно, остаться бы при своих. «Легенда» обычно быстро и много выигрывала. Кто-то благородно раздавал кости друзьям и молодняку, а кто то – тупо продавал. И, надо признать, по тем временам это были неплохие деньги. Обычно «мосел» стоил 1-2 копейки. Выручки с выигранных 30 штук смело хватало на кино, лимонад и мороженое. Но были, как среди бриллиантов, «солитеры»: огромные асыки – «лобаны». Они и выполняли роль «сочки». У каждого была своя «сочка». И если после летних каникул кто-нибудь привозил из аула огромный «лобан», ему завидовали всем двором. Такой экземпляр мог стоить до 50 копеек.
Я помню, как мой друг, гостивший у бабушки, привез мне именно такое богатство. Ну, во-первых, целых дня три я был популярен – все просили посмотреть и с восхищением крутили «лобан» между пальцами. А во-вторых, ощущение было сродни тому, когда я, будучи уже достаточно взрослым, купил себе пятилитровый ВМW. Теперь вы представляете, что для нас значила эта игра? «Мослы» увлекали так, что домой мы расходились затемно, если, конечно, нас раньше не забирали родители. Играли с ранней весны и до поздней осени, а зимой с нетерпением ждали нового сезона. Главное, что отличало «мослы» – это была очень демократичная игра. Учувствовали в ней ребята абсолютно разных возрастов – начиная от пяти лет и заканчивая «девочками с портвейном». А еще она объединяла. Вспоминаю былых «бойцов»: кто-то из них стал банкиром, известным дипломатом, крутым «коммерсом», а кого-то уже нет в живых.
Раньше, когда мы встречались, кто-то говорил: «Поиграем?» И после этого уже ничего не нужно было объяснять: мы расчерчивали круг, за которым играли, дружили, общались. И своего противника в отличие от современных игроков я знал в лицо и по имени. Сейчас же вместо имени – ник, а уж местоположение партнера, что называется, одному Богу известно…
В 2017 году национальная казахская игра «Асык» вошла в репрезентативный список нематериального культурного наследия человечества ЮНЕСКО.«Игра является хорошим примером позитивного взаимодействия, социальной сплоченности и дружбы. Традиция игры передается и усваивается главным образом в процессе наблюдения младших мальчиков за старшими», – оценка ЮНЕСКО.