Начало статьи здесь. Существует необъятное количество разнообразных материалов по так называемой «Андреевской балалайке», в том числе, помимо исследований, диссертаций и тому подобного, есть и множество книг, совершенно разного объёма, и нацеленных на разную аудиторию, а так же и учебников, и самоучителей, и разнообразного нотного материала. А вот обычная «народная» балалайка не может похвастаться таким обилием материалов, и таким вниманием исследователей, и интересом музыкантов. Можно вспомнить лишь небольшое количество работ посвящённых именно народной балалайке, с т.н. «гитарным», а не с «андреевским» строем.
Можно назвать, в первую очередь, монографию Ю.Бойко «Русская традиционная балалайка. Проблемы исполнительства», с нотными приложениями. Ю. Бойко в этой работе, в частности, пишет: «Представленное нами традиционное искусство балалаечников – живая традиция, в которой абсолютно не наблюдается тенденции к угасанию, как это давно пророчат русскому фольклору в целом. Полевые исследователи привозят все новые образцы наигрышей, и не исключено, что среди них найдутся такие, что достойно пополнят сокровищницу традиционной культуры, так что наши последователи смогут серьезно нас дополнить – изложенное здесь отнюдь не является истиной в последней инстанции.
Мы также надеемся, что благородное дело обучения и пропаганды традиционной балалаечной музыки, в которой автор этих строк пока является не только пионером, но и практически единственным «функционером», (фольклорные ансамбли «Китежград» и «Лучинушка», курс русских традиционных инструментов в Санкт-Петербургском государственном университете культуры и искусств, соответствующие мастер-классы в Петрозаводской консерватории и т.д.) также возымеет своих последователей».
Хотя, надо отдать должное, в последнее время такой интерес всё таки пробуждается, во многом, благодаря таким «популистам», как Алексей Архиповский, ансамблю «Терем Квартет», «Белый день», «Бродячий Оркестр», и им подобным другим талантливым исполнителям.
Талантливый, яркий и артистичный балалаечник виртуоз Алексей Архиповский стал очень известным, и даже популярным, и соответственно он сделал популярной и известной самой широкой публике, саму русскую балалайку, и пробудил интерес к игре на ней среди самых разных музыкантов. Сам Алексей окончил музыкальную школу по классу балалайки и Государственное музыкальное училище им. Гнесиных (отделение народных инструментов) в классе Валерия Евгеньевича Зажигина. В 1985 году стал лауреатом третьего Всероссийского конкурса исполнителей на народных инструментах. С 1989 года работал солистом в Смоленском русском народном оркестре под управлением В. П. Дубровского. В 1998 году был приглашён в Государственный академический русский народный ансамбль «Россия» под руководством Л. Зыкиной. С 2002 года начинает сольную карьеру, как балалаечник-виртуоз. Его всемирная известность началась с выступления на юбилее гитарной фирмы Fender, куда Архиповского, если честно, пригласили в качестве экзотики, что-то типа «русского медведя», который повеселит публику примитивным «бряканьем» на экзотическом для западной публики, забавном русском инструменте. Однако вышло иначе.
В репортаже с фестиваля, посвященному шестидесятилетию фирмы Fender, было написано: «…Алексей Архиповский, встреченный несколько недоуменными аплодисментами, выступил так, что на этом программу вечера следовало бы закрывать. Виртуоз мирового класса, владеющий балалайкой даже не в совершенстве, а за пределами понимания, он своим десятиминутным этюдом наглухо "закрыл" все показанные до него технические трюки, да и в музыке был изобретательнее на порядок… Балалаечник Алексей Архиповский стал сенсацией сразу же после первого появления перед широкой публикой. Он в буквальном смысле сорвал гитарный фестиваль в ЦДХ, где выдал десяти минутный сольный номер, продемонстрировав потрясающее музыкальное и актерское мастерство. Это был настоящий театр виртуозной игры и головокружительных исполнительских трюков, мимики и жеста. Многие слушатели сравнивали Архиповского ни много, ни мало – с самим Хендриксом!»
Однако проблема состоит в том, что даже «пробуждённый» интерес к русской народной балалайке, легко может угаснуть, встретившись с почти полным отсутствием соответствующих учебных и иных материалов. Автор этих строк сам, в своё время, напрямую столкнулся с такой ситуацией. А именно, заинтересовавшись дедовской игрой на балалайке, переняв у дедушки, и разучив несколько наигрышей, решил раздвинуть рамки своих знаний и умений в этой области творчества, для чего прямиком направился в нотный магазин на Невском проспекте, с тем, что бы накупить там нот и самоучителей по игре на балалайке.
И каково же было удивление и разочарование, когда выяснилось, что абсолютно ничего по «народной» балалайке нотный магазин предложить не может. Собственно и по «андреевской» балалайке литература на полках не ломилась, но хоть пару изданий магазин мог предложить пытливому исследователю или музыканту. По народной же балалайке соответственно имело место «наличие отсутствия», как было написано в одном известном сатирическом романе. И что было делать тогда, и что делать сейчас, музыканту желающему освоить этот удивительный русский инструмент? Видимо только живая традиция «из уст в уста», или применительно к данной ситуации, «из рук в руки», от учителя и мастера к ученику и подмастерью. Мне повезло в жизни, у меня был жив ещё мой дедушка в те годы, когда во мне пробудился интерес к балалайке, как таковой. Сегодня, увы, дедушки уже нет в живых, но остались его записи. Записи его игры, хоть и в очень малых объёмах.
Продолжая линию противопоставления «народной» и «андреевской» балалайки, живого инструмента, развивавшегося на протяжении долго времени вместе со своим особенным репертуаром, формами музицирования, приемами игры, вернемся к центральной исполнительской проблем – разнообразию и совершенству техники. Бряцание - основной приём игры на «андреевской» балалайке. Бряцание, это извлечение звука указательным пальцем правой руки по всем струнам равномерным чередованием ударов вниз и вверх. И это практически единственный приём звукоизвлечения, который используют «андреевские» балалаечники.
А вот мой дедушка никогда не играл одним указательным пальцем. Он использовал следующие приёмы: «бренчанье», «подковырки», «щелчки» и «щепки». Во время игры импровизационно применялся любой из этих приёмов:
- «бренчанье» - это когда удары по струнам наносятся сверху вниз и снизу вверх всеми пальцами одновременно расслабленной кистью руки;
- «подковырки» - это дёрганье струн только снизу, ногтем большого пальца;
- «щелчки» - это очень интересный приём, дающий совершенно особенный звук, когда звучат не все струны сразу, а постепенно, с нижней к верхней, а в конце раздаются щелчки пальцами по деке. Что бы получился этот приём игры, следует перед ударом по струнам поджать указательный, средний и безымянный пальцы к ладони, и накрыть их большим пальцем. А затем резко вырвать их из под большого пальца, и нанести удар по струнам как бы веером, так, что бы струны прозвучали одна за другой, а не все сразу. Этот приём несколько похож на то, как обычно бьют «щелбаны» при разных дворовых играх.
«Щипки» - это мягкое звукоизвлечение, похожее на гитарный «перебор», когда верхняя и средняя струны цепляются снизу подушечками указательного и среднего пальцев, а нижняя подушечкой большого пальца сверху.
Описываю по памяти. В процессе нотировки я не всегда мог вспомнить и «опознать» эти приемы. В тех случая, когда есть увереность в применении того или иного приема, выставлены соответствующие значки:
Расшифровки этих записей могут заинтересовать профессионалов и любителей этого замечательного русского народного инструмента. Они, эти наигрыши, на первый поверхностный взгляд, весьма просты. Но эта простота обманчива. Во-первых, как говорил и писал исследователь древне-русской музыки, и древнерусских инструментов, Владимир Поветкин, «надо иметь особую глубину восприятия народной культуры, чтобы суметь играть эти простые мотивы…». А во-вторых, аутентичное исполнение такой музыки требует некоторого «погружения» в фольклорные пласты, что не так-то просто для современного, оторванного от «корней» человека.
Как сказал знаменитый джазовый музыкант и композитор Дюк Эллингтон, во время своего пребывания в России, (тогда ещё СССР), высказал такую мысль, что «примитивная, на первый взгляд, народная музыка, требует неимоверных усилий от неподготовленного музыканта, что бы он смог исполнять её так, как она должна звучать, какой она родилась в недрах этноса, носителя особого культурного кода».
Вся жизнь моих предков, моего дедушки и моей бабушки, была пронизана «традиционностью», как в обыденной жизни, так и в особых и конкретных ситуациях, особенно во время «досуга», когда музыка, песня и пляска выходят на передний план.
Что такое деревенский музыкант? Что такой музыкант, гармонист, «певец да плясун», в обыденной жизни простого русского села? А вот он то и есть тот самый «первый парень на деревне», тот без кого не обходится не одна «вечёрка», не одни «посиделки» или «гулянки». Тот, по ком «сохнут» все деревенские девчата. Как справедливо указывает А. Н.Соколова: «Престижность гармониста определялась его общезначимой функцией. Торжество, праздник любого ранга немыслимы без музыки, причем музыки живой, традиционной, значимой для данного селения, определенной группы или конкретных людей. Только народный музыкант мог удовлетворять подобные потребности».
По рассказам моей бабушки, мой дедушка именно таким и был. И трудно сказать, радовало ли это бабушку, что её «суженый» такой вот «первый парень на деревне», и сам это прекрасно знает, и не прочь это подтвердить. Шикарный чуб, из под надетой набекрень шапки, лихо растянутые меха гармони, звонкий сочный голос, да раскатистые дроби блестящих хромовых сапог.
И какая девка устоит? Я, видимо, достойный внук своего дедушки, ибо и по себе, по своему жизненному опыту могу подтвердить справедливость всего выше написанного.
Хоть я и городской житель, но и в наших молодёжных компаниях, на наших «вечёрках», весьма и весьма ценилось это «живое пение» и «живая игра», несмотря ни на какие магнитофоны и виниловые пластинки. Я вот был с детства мальчиком робким и застенчивым, подростком девушек сторонился, ибо был страшно «закомплексован» и не уверен в себе. Да и они на меня никакого внимания не обращали. Но когда я на какой-то вечеринке взял в руки гитару, сыграл и спел, то уже наследующий день в школе меня девчонки забросали любовными записочками. Такова великая сила искусства. Когда я, после долгих мучительных месяцев, освоил игру на дедушкиной гитаре, а потом и пение под неё, то очень скоро стал «душёй компании», и «гвоздём программы», и без меня и моего исполнения уже не обходилась ни одна встреча тогдашней нашей молодёжной компании. И кстати, первой песней, с которой я начал свои «выступления» на людях, была взятая из репертуара дедушки, его любимая «Гвоздика алая», которую он великолепно пел под переборы семиструнной гитары.
А. А. Мехнецов в своей книге говорит о деревенском музыканте: «Большое значение имело то, как гармонист выглядит, ведёт себя на празднике. «Он был уважаемый человек. И он должен выглядеть всегда прилично. Он не должен быть пьяный, должен быть навеселе и себя вести достойно, культурно и вежливо» Девушки ухаживали за гармонистом: вытирали ему пот со лба, что бы он не останавливался во время пляски, во время летних гуляний по очереди веточками отгоняли комаров. Гармонисту беспрекословно подчинялись: если девушка, отгоняющая комаров, ему не нравилась, он мог прекратить игру. И, наоборот, понравившаяся девушка могла целый вечер простоять рядом с ним».
Бабушка моя, уже потом, после смерти дедушки, часто рассказывала мне, как он, мой дедушка, и его приятель-гармонист Скобелев, часами играли на гармони и балалайке, частенько «состязаясь» с гармонистами, заходящими из соседних деревень, перед глазами восхищённых девчат. А вот папа мой играть почти не умел, но любил он, по праздникам, когда уже все гости «разогрелись», потискать дедушкину гармошку. И всегда это кончалась тем, что бабушка, (его тёща, между прочим), поднимала папу, с его игрой, насмех, говоря при этом: «Это не игра! Это «запрягу да выпрягу»! Брось, не позорься!».
Молодёжные вечеринки в деревне, где жили мои дедушка и бабушка, назывались «вечёрками». На этих «вечёрках» молодёжь танцевала, пела, общалась. Пляски, как правило, шли под аккомпанемент гармошки, или двух. Бабушка рассказывала мне, что когда на «вечёрке» играл лишь один гармонист, то ему тяжело бывало играть без перерыва. И тогда в паузах, когда гармонист отдыхал, играла балалайка.
В моём распоряжении оказалось всего две записи игры моего деда. Одна – наигрыш на гармони, записанный на старой плёнке (катушке). Запись была сделана на какой-то вечерке много лет назад (50-е –начало 60-х годов). Можно расслышать наигрыши на гармони, частушки, которые поют мой дед, и его гости. Дед был тогда молод, играл в полную силу, но качество записи очень плохое. Вторая запись – наигрыши на балалайке, сделанная уже в старости, незадолго до смерти, когда он уже болел. на магнитофонной кассете
Качество этой записи значительно лучше. Она сделана на кассетном магнитофоне, дедушка специально его у меня попросил. Он очень хотел записать всё, что знал и умел нам всем на память. Он мне говорил: «Ты эти записи сохрани! Обязательно сохрани! Чтоб и твои дети их могли послушать!» Я кивал из вежливости, но на самом деле был в ту пору, увы, совершенно равнодушен к этой его идее, что там записать. Я так далёк тогда был от этой музыки! Вспоминаю со стыдом. Если бы знать тогда, какой огромной ценностью окажутся для меня эти записи теперь. Но, что было, то было.
В записи, которая вопреки всему сохранилась, три разных наигрыша. О них я и попытаюсь написать.
Что это за наигрыши, я узнал из рассказов моей бабушки, жены Авенира Павловича, и записал, опираясь на ее воспоминания. Они имеют свои аутентичные (вероятно, узкоместные) названия: «Проходная», «Соломушка», и «Беседушка». Установить, насколько широко они были распространены, теперь уже, наверное, невозможно.
Стоит упомянуть, что деревня Пестово, о которой идёт речь, к тому историческому моменту, когда мой дедушка и бабушка жили там, были молоды, и ходили на «вечёрки» с музыкой, была уже совхозом, была «укрупнена» за счёт других деревень, а так же там жило и работало много людей приехавших, эвакуированных из других краёв и городов СССР. К тому же в самом совхозе среди молодёжи шла энергичная борьба со «старыми веяниями» и «отжившими традициями», среди молодёжи модными и престижными стали считаться современные советские песни, прослушивание патефонных пластинок.