Иногда только по прошествии долгих лет, став старше и мудрее, испытав многие жизненные невзгоды, мы начинаем понимать, что всё произошедшее в нашей жизни, произошло не просто так, что всё это промысел Господень. Так случилось с героем моей сегодняшней истории, который, только перешагнув полувековой юбилей, обрел покой и счастье, сделав для себя вывод: если бы не испил чашу горечи в жизни с первой женой, то никогда бы не стал так любить и ценить ту, которая вот уже восемь лет, будто ангел хранит его.
Коля и сегодня ещё нет-нет да и вспомнит ту тоску неясного желания, которая время от времени сжимала его сердце, рвала душу, хотя видимых причин для этого вроде бы и не было. Будто кто-то манил его в неясную даль, где тихо, и где льётся в израненную душу радужный свет.
Иногда этой смутной тревогой он пытался поделиться с женой, но она, лениво перевернувшись на другой бок, ворчала:
- Блажишь, Колька… Вот остался бы, как я, в тринадцать лет без матери, став сразу хозяйкой большой семьи, тогда бы не до тоски тебе было. А мне не только физически тяжело было, а и морально, особенно когда отец привёл мачеху и положил на мамину кровать. В деревенском доме комната одна – две кровати, на раскладушке – брат, мы с сестрёнкой на одной кровати, а отец с ней на другой… Я слёзы ночами лью, а у них любовь…
Коля обнимал гладкое тело жены и шептал:
- Да уймись ты, уймись, я же ничего такого не имел в виду, просто гложет душу какая-то смутная тревога, особенно по ночам, заснуть мешает. А засну – дорога снится…
Коля умолкал, не смея продолжить, потому что снилось ему всегда одно и то же, будто уходит он по этой дороге от своей Татьяны, уходит навсегда в эту свою неясную даль. «Уж не помру ли?» - думал он иногда и изо всех сил гнал прочь тревожные мысли.
Но наступало утро, пора было собираться в школу, где они вместе с женой работали после окончания института, и он на время становился прежним Колькой, которого Таня впервые увидела и разглядела в пляшущих бликах костра. Укладывая в тугой узел свою роскошную косу, Таня шутила:
- А мне сегодня снилось, как мы в колхозе на картошке работали, спали с девчонками на полу по шесть человек в ряд, и как Танька Баранова тараканов боялась, вскакивала посреди ночи, заорет, бывало, переполошит всех, хозяйка за это нас даже с квартиры хотела гнать…
Коля улыбался на слова жены, потому что и этой ночью ему опять снилась дорога, и шла эта дорога через деревенскую околицу, мимо старой сосны, где они с ребятами по вечерам разжигали костёр, тренькали на гитаре, и куда к ним, пятикурсникам, робко начали подтягиваться студентки с первого курса. А вскоре там начали возникать первые симпатии. Тане почему-то понравился он. Коля часто горел желанием узнать у жены, почему она выбрала именно его, тем более что сам он долго на неё никакого внимания не обращал. А она оказалась упорная, добила его своим вниманием, то рубашку постирает, то обед для всей комнаты сготовит, то в кино пригласит. А летом и совсем учудила, попросилась приехать к нему в гости в деревню. Было неловко и перед деревней, и перед родителями, но отказать было невозможно. Коля ощущал себя человеком, который лезет в гору, всё выше и выше, хотя прекрасно понимает, что на вершине этой горы обрыв, но обратного пути уже нет. Так и случилось. Осенью они с Таней поженились, она продолжила учебу, а он пошёл работать, маленькая комнатка в общежитии стала их первым семейным гнёздышком.
После того, как и Таня получила диплом, они решили уехать в Сибирь, вернее, за него всё решила Таня, а ему оставалось только согласиться, хотя пожилые уже его родители были категорически против отъезда молодых, они всё чаще нуждались в помощи. Но Таня никогда не меняла принятых решений. И они уехали. Оба устроились на работу в школу, приходя домой, оба понимали, что говорить им становится не о чем, все разговоры опять и опять возвращаются к проблемам прошедшего дня. Из развлечений там был только клуб, но они и туда не ходили. Друзей на новом месте у Коли не было, их появление Таня пресекала на корню, считая, что там, где друзья, там и пьянка, поэтому его друзьями стали мужья Таниных подруг, скучные и недалёкие люди. Коля чувствовал, как медленно гаснет чувство, некогда соединившее их, не пламя, конечно, нет, но всё-таки огонек, который изначально был такой маленький и слабый, что его надо было бы кормить и взращивать годы и годы. Но жена его, Таня, будто не замечая этой слабости, заботилась о другом, она старалась как можно сильнее привязать Николая к себе самыми всевозможными ремнями и верёвочками. Одной из таких верёвочек стала дочка, которая родилась там, в Сибири, и которая разбудила в нём такое море нежности, что даже Татьяна, глядя на них, улыбалась и качала головой. Может, всё бы у них и наладилось, но тут судьба подкинула испытание, нет, не им одним, многим, - наступили безденежные девяностые годы, когда зарплату в школе платили водкой или навозом, а то и месяцами не платили совсем. Те, кто подходил к возникшим проблемам философски, продолжали жить в основном огородом, изо всех сил делая вид, будто ничего и не происходит, а их брак с Татьяной закачался, как карточный домик, закачался и затрещал по всем швам. И уже, будто предвидя крушение, они как за спасительную соломинку уцепились за новую идею – сменить место жительства. На этот раз они поменяли холодную Сибирь на жаркую Туркмению, потому что там жили какие-то дальние родственники Таниной мамы. Переехали. Дочку устроили в садик, сами нашли работу по специальности. Какой-то свежий ветер появился и в их отношениях, Таня подарила ему сына. Но тут случилось нечто совсем непостижимое: рухнул Советский Союз, и они со статусом беженцев вернулись в Россию, где их никто не ждал, никто им был не рад, потому что родители Николая за эти годы его скитаний умерли, а своего отца Таня даже в расчет не брала. Понадеялись опять на дальних родственников и оказались в нашем маленьком городке. Чтобы обзавестись хоть какой-то жилплощадью, пошли работать в ЖКО. Вот судьба – ни в книгах её не вычитаешь, ни на дне стакана не усмотришь, разве бы они поверили, если бы в самом начале пути кто-то сказал им, что Коля будет лёд на тротуарах колоть, а Таня тряпкой махать по подъездам. Но это случилось, и это надо было пережить. И они пережили. Получили сначала комнатёнку в общежитии, а потом и квартиру, детей вырастили, на ноги поставили, а оставшись одни, ясно поняли, что стали чужими друг другу, что все эти годы хозяйкой в доме была Татьяна, принимая за мужа все судьбоносные решения, что при ней он утратил данное ему природой предназначение – быть вожаком. Вот в это-то время и потерял Николай всякий покой, терзал себя извечным вопросом: как быть? Где растеряли они последние искорки чувства, которое когда-то хоть и некрепко, но удерживало их друг около друга.
И Николай решился, подал на развод. А вскоре от завода, где он к тому времени работал, ему дали ключи от однокомнатной квартиры. Расставание было ужасным. В порыве гнева Татьяна порвала все его документы, а дочка наговорила кучу самых обидных слов. Но он всё равно собрал свои вещи и ушёл. После работы спешил в свою квартирку, будто раненый зверь в нору, чтобы в одиночестве зализывать раны. Он не верил больше женщинам, но верил в то, что его половиночка – это не Таня, что та, другая, невстреченная, она где-то есть, и он её найдет сам.
Он нашел её во время городского субботника, вернее, не нашёл, а просто случайно встретился с ней глазами. Встретился и тут же отвел свои, потому что в женских глазах было столько неизбывной тоски, что его душа заныла. Ночью корил себя за то, что не подошёл: «Может беда у человека? Что я изувер какой-то, на людское горе полюбовался и мимо? Такая женщина помощи не попросит, это сразу видно…»
На другой день он не находил себе покоя, все хотелось разгадать загадку, которая застыла в скорбных складках женских губ, он перебрал в своем сознании тысячу разных вариантов, как будет искать её…
Но все оказалось проще, чем он себе напридумывал, женщина жила по соседству и, оказывается, им часто было по пути, просто она была слишком неприметной, и просто раньше он ни разу не обратил на неё внимания. Но этот взгляд, перевернувший всю его душу, теперь он искал его, вглядываясь в лица встречных женщин. И увидел. И подошёл. И завязал разговор. И мысленно отходил от края пропасти, в которую чуть не упал.
На следующее утро на работу они уже шли вместе. Женщина тихонько рассказывала ему о своей жизни, в которой было и предательство мужа, и болезни, и унижения, которые пришлось испытать, когда осталась одна. Коля чувствовал, что та дорога, которая столько лет навязчиво снилась ему, это и есть дорога к ней. Эта разгадка его безумно обрадовала, и через полгода ненавязчивых ухаживаний и неловкого жениховства он сделал этой женщине предложение. Она его предложение приняла с таким чувством, будто только его и ждала всю жизнь. Николай долго думал и сомневался, потому что был почти уверен - ему не оттаять, ему казалось, что за годы жизни с Татьяной его душа умерла. Но всё оказалось не так, они оттаивали вместе, став опорой друг другу и чувствуя, как легко им, когда рядом родное плечо. Сложнее оказалось с детьми, потому что Татьяна так и не позволила дочке простить отца. Прошло уже восемь лет, а они до сих пор не видятся, зато сын принял сторону отца, часто бывает в их доме, любит пироги, которые печёт новая жена отца, любит посидеть в кругу его друзей, которые то и дело заходят на огонёк, тогда негромко звучит гитара и поются старые душевные песни.
Иногда Николаю опять снится дорога, он просыпается в холодном поту и торопливо проверяет, не опустело ли место рядом с ним. А ощутив родное плечо, он шепчет:
- Это не просто дорога, это промысел Господень…