9 января 1905 года. Поп Георгий Гапон собирает многотысячную толпу рабочих. Идут не только мужчины, но и их жёны и дети. Все нарядно одетые, в руках – иконы, хоругви. Впереди несут портреты царя. Выдвигаются к Зимнему дворцу. Чем окончилось это шествие – думаю, известно каждому нашему читателю. (А если нет, то предлагаем освежить память о событиях, предшествовавших началу первой русской революции, прочитав нашу старую статью.)
Что случилось с Гапоном после злополучной истории с расстрелом мирной колонны рабочих? Разумеется, он выжил. И призвал людей к народному восстанию. Вот, например, отрывок одного из посланий попа Гапона, направленного к рабочим:
«Родные, кровью спаянные братья, товарищи-рабочие! Мы мирно шли 9-го к царю за правдой… Самому царю я послал 8-го письмо в Царское Село, просил его выйти к своему народу с благородным сердцем, с мужественной душой. Ценой собственной жизни мы гарантировали ему неприкосновенность его личности. И что же? Невинная кровь всё-таки пролилась. Зверь-царь, его чиновники-казнокрады и грабители русского народа сознательно хотели быть и сделались убийцами безоружных наших братьев, жён и детей… Так отомстим же, братья, проклятому народом царю, всему его змеиному царскому отродью, его министрам и всем грабителям несчастной русской земли! Смерть им всем!»
Чаяния Гапона осуществились лишь частично. Широкомасштабное народное восстание ему поднять не удалось, а многие из участников его «Собрания» были арестованы. Под вопросом стояла и свобода самого Гапона. Потому, выехав поначалу из столицы, вскоре поп переправился за границу.
В феврале Гапон прибыл в Женеву, где поучаствовал в межпартийной конференции и даже временно вступил в партию эсеров. В Женеве же он познакомился с Лениным, который охарактеризовал его как «человека безусловно преданного революции, инициативного и умного, хотя, к сожалению, без выдержанного революционного миросозерцания».
В конце весны Гапону удалось возобновить связь с рабочими Петербурга. Тем не менее, на родину возвращаться он не спешил, вместо этого предпочитая обмениваться с ними письмами. Интересно, как характеризовал российские партии Гапон на тот момент: по его мнению, социал-демократы были «фарисеями», а у эсеров, из партии которых он уже летом вышел, ему не нравились ни программа, ни методы достижения целей.
Из Женевы Гапон в итоге переехал в Лондон, где познакомился с рядом русских эмигрантов, включая одного из ведущих идеологов анархо-коммунизма, Петром Кропоткиным, и Чайковским. С Кропоткиным у него установились особенно доверительные отношения, и по своим политическим взглядам Гапон начал склоняться к идеям анархо-синдикализма.
Естественно, поучаствовать в революционных событиях в России ему также хотелось. Правда, вышло всё не совсем удачно. На деньги финского революционера Конни Цилиакуса было закуплено оружие, которое по большей части должно было достаться социал-демократам. Переправить его предполагалось через Финляндию в Петербург. Также Гапон планировал вернуться на боте в Россию.
Однако у берегов Финляндии корабль Георгия пошёл ко дну, а пароход с оружием сел на мель. Оружие, предназначавшееся революционерам, оказалось у полиции.
Осенью отношения Гапона с российскими революционными партиями испортились. Всё дело в том, что под его председательством в Финляндии был созван съезд «Российского Рабочего Союза», и он пытался объединить рабочих на нём на внепартийной основе. Между различными революционными организациями возникла конкурентная борьба за влияние на рабочие массы.
Живя за границей, Гапон тосковал по своей родине. Ему хотелось как можно скорее вернуться домой. И после Манифеста 17 октября, даровавшего россиянам гражданские свободы, Гапон надеялся, что ему будет позволено вернуться. Амнистию он, однако, так и не получил, потому возвращался под чужим паспортом нелегально.
Вернувшись, Георгий Гапон возобновил свою революционную деятельность. Его старая организация, «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга», возобновила свою работу. Однако об этом всём прознал граф Витте, председатель Совета министров. В конце концов, между ним и Гапоном состоялись переговоры. Гапону пришлось вновь уехать из страны, а в ответ Витте позволил возобновить «Собранию» свою деятельность и возместил все причинённые убытки.
В то же время Гапон был вынужден вести агитацию против вооружённого восстания, и в интервью зарубежным изданиям он хвалил политику Витте, критикуя, в то же время, революционные организации.
Положение Гапона изменилось зимой 1905-1906 гг. В Москве власти подавили вооружённое восстание, а в правительстве окреп блок, возглавляемый министром внутренних дел П.Н. Дурново. Гапоновские собрания стали закрывать, а в прессе против попа и его окружения началась настоящая кампания. Гапона обвиняли в продажности, в предательстве, вспоминали про историю с Витте. К тому моменту Гапон уже вернулся в Петербург, но вынужден был окружить себя телохранителями, опасаясь как расправы со стороны лояльных правительству организаций, так и со стороны левых революционных партий.
Опасался он правильно, но от смерти Гапона это не спасло. 28 марта он выехал из Петербурга по Финляндской железной дороге, собираясь встретиться с представителями партии эсеров. С тех пор вестей от него не было.
Нашли тело Гапона только в конце апреля. В газете появились сообщения, что он был задушен. Организовал убийство инженер-эсер Пётр Рутенберг, близко знакомый с Гапоном. В начале 1906 г. Гапон рассказал ему о своих связях с полицией и решил завербовать. Рутенберг же передал всё Азефу, руководителю партии (также являвшемуся двойным агентом), который будто бы отдал приказ казнить Гапона. В конце концов, несчастный священник был заманен на дачу, где при участии ещё 2-3 человек был убит.
Похоронили Гапона на Успенском кладбище в Петербурге.
(с) Zeist
Понравилась статья? Тогда, чтобы поддержать нас, можете поставить лайк и подписаться на наш Дзен и Telegram: https://t.me/vestnikistorii
Мы будем очень признательны любой поддержке!