Привет, это Пётр Иванов. Хочу рассказать вам историю, которая длится уже с 2017 года. Началась она со странной разбитой машины, а закончилась смертью человека.
Я расскажу вам об Александре Пермякове. Ему было 34 года, он работал сам на себя – подготавливал отделку офисных помещений. Однажды его задержали за якобы разбитую машину, на другой день отправили в психиатрическую больницу, а на третий – он был найден повешенным в ее туалете.
Последние его слова по телефону: «Врачи сказали, что я останусь здесь навсегда». Туалет, где его нашли, оказался служебным. На запястьях мужчины обнаружены синяки. Две экспертизы признали его вменяемым и не склонным к самоубийству. Все очевидцы при каждой проверке меняют свои показания, но … Уголовное дело не возбуждают уже больше 4 лет. Почему? Давайте подумаем над этим вместе…
2 августа 2017 года Александр Пермяков вышел из своего дома на улицу, увидел стоящий рядом автомобиль Skoda Octavia и внезапно, без каких-либо причин, решил его разбить. За две минуты Александр ногами сломал лобовое стекло (по версии эксперта, этих лобовых стёкол было аж целых два), залез через проделанную дыру в машину, повредил салон и подушку безопасности. Именно такая информация содержится в материалах уголовного дела. Экспертиза оценила ущерб в 182 тысяч рублей, и в связи с этим было возбуждено уголовное дело.
По версии следствия, Александр Пермяков был задержан на месте происшествия и доставлен в 53-й отдел полиции, где провёл около 6 часов. По словам матери, полицейские требовали от него подписать документы, связанные с уголовным делом об убийстве. После каждого отказа Пермякова отправляли в камеру для задержанных, где на несколько часов включали громкую музыку. Примерно в восемь часов вечера Александр покинул отдел полиции, правда, не своим ходом, а на скорой помощи. Скорую помощь вызвали из-за пореза на руке, который сделал себе сам Пермяков куском кабель-канала. Мама Александра пояснила, что её сын нанёс себе травму исключительно для того, чтобы как можно скорее покинуть отдел полиции и избежать очередной порции пыток.
Скорая повезла Александра Пермякова в Елизаветинскую больницу, в которой у него взяли анализы на наркотики и алкоголь. В крови никаких веществ найдено не было, и в связи с этим врачи сделали заключение – была попытка самоубийства. С таким выводом Пермяков был направлен в Психиатрическую больницу №3 им. Скворцова-Степанова. Врач скорой помощи, который госпитализировал Александра, позвонил его матери, Любови Пермяковой, и сообщил куда направляется её сын, однако объяснить причин случившегося не смог.
4 августа Любовь Пермякова смогла приехать в психиатрическую больницу к своему сыну.
«Узнаю, в каком отделении лежит мой сын. Захожу к заведующему отделением. Та отсылает меня к лечащему врачу. Спрашиваю у врача: “Что с моим сыном?”. Лечащий врач отвечает: “Мы сами пока не понимаем, что он здесь делает…”» – цитирует диалог с врачом мать Александра Пермякова.
Несмотря на всё это, врачи не стали выписывать Пермякова из больницы. Это объяснялось странным порядок пребывания в психиатрической больнице: при попадании туда человек должен отлежать в ней минимум 3 недели. Только по окончании этого срока и отсутствии каких-либо нарушений пациента могут выписать. Это было похоже на принудительную госпитализацию, так как добровольного согласия на лечение не было, однако решения суда о помещении в психиатрическую больницу также не было.
«Моего сына просто там удерживали. Без решения суда, без добровольного согласия. Мы это уже точно знаем. Моего сына держали там незаконно»
После трёх недель в стационаре Психиатрической больницы №3 Александра выписали без постановки на учёт. 6 сентября на него завели уголовное дело из-за якобы разбитой машины, и в этот же день Пермякову позвонил участковый Мурат Байрамов, который пригласил его на разговор.
«11 августа 2017 года, в тот момент, когда мой сын находился в психиатрической больнице, ко мне в квартиру в восемь утра вломился этот участковый – Байрамов – и стал угрожать. Он сказал, что моего сына “по любому закроют, либо отправят в психушку, устроят ему ад и отпидарасят”. Меня он угрожал отправить в психушку, чтобы не жаловалась в прокуратуру. От таких слов у меня начался приступ астмы. Я просила его уйти, но он не уходил. Он будто специально добивал меня такими словами… Оставил он меня, когда я пыталась доползти до ингалятора, который лежал на кухонном столе»
Из-за такого опыта общения с господином Байрамовым мать Александра Пермякова решила пойти вместе со своим сыном к участковому. После долгих хождений по отделу полиции Мурат Байрамов вместе с Пермяковыми подошли к железной двери, которая открывается электронным ключом. Дверь открыли, первым зашёл Пермяков, потом Байрамов, а мать Пермякова зайти не смогла… По словам Любови Пермяковой, участковый просто оттолкнул её от двери, когда она попыталась зайти.
«Более 30 минут опрашивали моего сына. Потом они выходят. Мой сын красный, просто весь красный… Когда нас отправили к дознавателю я спросила у него что там происходило… Сын мне сказал: “Он [участковый Мурат Байрамов] меня опрашивал, но сам писал, что я якобы намеренно повредил эту машину из корыстных целей, и сказал: не подпишешь – мать твою отправлю в психушку”»
Александр Пермяков подписал документ, опасаясь за мать.
В кабинет к дознавателю Анне Матюшичевой зашёл участковый Байрамов. В руках у него была папка с уголовным делом и полученные ранее «объяснения». Любовь Пермякова рассказывает, что услышала часть диалога Байрамова с дознавателем.
«Закрывай по полной», – сказал Мурат Байрамов.
Дознаватель Матюшичева прочла объяснения, но в кабинет к себе никого не приглашала. После она объяснила, что ждёт адвоката по назначению. Прибывшая адвокат выполняла формальную роль. Как рассказывает Любовь, она просто сидела и ничего не делала. Дознаватель начала переписывать «объяснения» Пермякова, которые получил участковый. Сам Александр в это время говорил совершенно другое, но с его слов записывать она ничего не стала.
После того, как писанина закончилась, Матюшичева дала почитать полученные объяснения Пермякову. Прочитав, тот ответил, что документ написан не с его слов, так как многое из написанного он не говорил. Полицейская отказалась переписывать документ и пригрозила, что может оставить его в отделе на 72 часа, хотя максимальный срок его задержания, согласно закону, не мог превышать 48 часов.
После консультации со знакомым юристом Пермяков потребовал добавить в протоколе опроса строчку «с моих слов не всё записано верно и не соответствует действительности». Дознаватель сделала это, и Пермяковы покинули отдел полиции.
Через какое-то время уголовное дело было передано другому дознавателю - Анжелике Салецкой (прошлая фамилия Чупарнова). Та, в свою очередь, направила Александра Пермякова на прохождение психолого-психиатрической экспертизы в Психиатрической больнице №6.
«Врачи сказали, что я останусь здесь навсегда»
Экспертиза была назначена на 19 октября 2017 года, но за два дня до неё новая дознаватель Анжелика Салецкая решила встретиться с Пермяковым. Формальная причина встречи была связана с направлением на психолого-психиатрическую экспертизу.
«Дознаватель нас не пустила, зашли только сын и адвокат по назначению. Из кабинета было слышны крики. Потом мой сын выходит опять такой же красный… Оказывается, что она [дознаватель] трясла папкой и кричала моему сыну “ты псих, тебя надо закрыть по полной”».
19 октября Пермяков приехал в психиатрическую больницу к 10 часам. Дознаватель Салецкая ждала его там ещё с 9 утра и подгоняла телефонными звонками. Она отдала документы для проведения экспертизы, а сама уехала.
«Я со своим сыном созванивалась и спрашивала, всё ли нормально. У нас на этот день были планы, и я ждала, когда он вернётся обратно. В начале он говорил, что всё нормально… Однако, когда я ему 12:12 позвонила, он мне сказал “врачи сказали, что я останусь здесь навсегда”»
На этих словах связь прервалась. Это было последнее, что Александр Пермяков сказал своей маме. В час дня дознаватель позвонила Любови Пермяковой и сказала, что её сына нужно забрать из больницы. Пермякову проводили на второй этаж больницы. Там стояли медики, которые преградили путь и отправили её обратно в холл на первый этаж.
«Потом скорая и реанимация спустились. Скорая ушла мимо, а из реанимация подошли ко мне и спросили, как у меня со здоровьем. Я сразу поняла в чём дело…»
Александр Пермяков был найден повешенным в туалете больницы на 2 этаже. По версии следствия, Пермяков повесился на батарее, а в качестве верёвки использовал шнурок кроссовки.
«А вы может своего сына не знаете»
Понять, кто занимается расследованием смерти Александра Пермякова, было достаточно трудно. Каждый раз, когда Любовь Пермякова приходила в Невский следственный отдел на Бульваре Красных зорь, ей отвечали, что следователя сегодня нет. Застать его получилось только рано утром, в начале рабочего дня 13 ноября.
«О, раз вы здесь, то давайте я вас опрошу!» – воодушевлённо сказал следователь Юрий Шустик, увидев Любовь Пермякову.
Однако был нюанс – дело было закрыто, но никого опрашивать по факту появления дела Шустик не стал. Уведомлять тоже.
«Я тогда не была знакома с делом, не знала, [что оно закрыто]. Я ему одно говорю, он пишет другое. Он три раза перепечатывал мои показания. Он просто подгонял под себя. Писал, что мой сын употребляет алкоголь, возможно, наркотики. “А вы, может, своего сына не знаете”, –оправдывался мне. Так на меня давил, чтоб я поверила, что мой сын наркоман, алкоголик»
Подписывать объяснения, который были написаны следователем, Любовь не стала. Перед уходом она оставила заявление с требованием ознакомления с материалами проверки. Однако в дальнейшем в канцелярии следственного отдела ей отвечали, что следователь сказал не выдавать материалы проверки.
Через 3 месяца Пермякова смогла получить документы, из которых узнала, что дело было закрыто 29 октября. В этот день следователь Юрий Шустик якобы получил её показания, хотя на самом деле беседа со следователем проходила 13 ноября. Дата опроса была написана задним числом.
«В первом постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела было чётко прописано, что мой сын на Грибакиных, 11 (психбольница № 6, судебно-психиатрическая экспертиза – прим. ред) находился в состоянии сильного алкогольного опьянения. То есть он дело закрыл, даже не дождавшись результатов вскрытия»
Полтора года шли судебные разбирательства из-за отказа в возбуждении уголовного дела. По словам Пермяковой, каждый результат доследственной проверки был написан как под копирку: «дальнейшие следственные мероприятия на ход решения не повлияют». Всё сопровождалось подписью одного и того же следователя – Шустик. При этом появление результатов вскрытия, которое не обнаружило следов употребления алкоголя и наркотиков, не меняло результаты проверки.
«При ознакомлении со вскрытием мы видим, что у моего сына ни алкоголя, ни наркотиков в крови нету! А он [следователь] пишет, что был в сильном алкогольном опьянении».
Долгие препирания с Шустиком закончились после написанного отказа от следователя. Однако другие шесть следователей ничего нового не дали – всё те же отказы в возбуждении уголовного дела.
Служебный туалет
В 2020 году следователь Александр Шаролапов вместе с матерью Александра Пермякова решил посетить психиатрическую больницу №6, где проходила психолого-психиатрическая экспертиза. Особое внимание уделялось туалету на втором этаже, в котором нашли повешенного Пермякова. Однако попасть в этот туалет оказалось не так просто. Ключ от него надо брать у сотрудников, так как этот туалет… служебный! На это указывали многие признаки: наличие гигиенических средств, которых нет в других общедоступных туалетах, чистота, которой также не могут похвастать другие туалеты психиатрической больницы и, наконец, то, что дверь туалета всегда закрыта на ключ.
«Следователь опросил бывшего главврача. В своих объяснениях она указывает, что туалеты со второго по четвёртый этаж — это только для сотрудников. Как мой сын мог попасть в туалет служебный, который закрыт на ключ? Причем при этом иметь синяки на запястьях и предплечьях обоих рук».
Последняя, шестая, следователь Екатерина Лейба также опрашивала сотрудников больницы. Уборщица в своих показаниях утверждает, что туалет на втором этаже – служебный.
«Переобуваются и показания меняют»
С показаниями в материалах проверки от разных следователей есть проблемы и недочёты.
Некоторые важные показания вообще отсутствуют. Например, всего одним следователем был допрошен член комиссии Андрей Колуканов. Примечательно то, что сразу после смерти Александра Пермякова этот специалист уволился и покинул Санкт-Петербург. Так же ни один следователь не опросил участкового, который присутствовал в больнице в день смерти Пермякова.
Оперативник Александр Леонов в своих показаниях сообщает, что он прибыл на место происшествия примерно в 14:30. В это время в больнице уже была Любовь Пермякова. Леонов рассказывает, что он вместе со следователем увидел телефон Александра Пермякова, разобрал его для получения данных о звонках, но решил не заканчивать начатое, а отдать телефон матери, так как узнал, что она находится в здании. Однако ни оперативник, ни следователь не могли разобрать телефон. Это было сделано ещё до их приезда так как очищенный телефон увидела Любовь Пермякова, прибывшая на место раньше полиции.
«Я была в больнице в 18 минут третьего (данные с приложения для заказа такси – прим. ред). Я первая туда приехала, как только дознаватель мне позвонила. Когда зашла в фойе, я увидела на скамейке бейсболку своего сына и разобранный телефон. В телефоне всё было стёрто. О случившемся опер узнал в 14:30, а следователь Юрий Шустик – в 16 часов. Однако опер утверждает, что он со следователем приехал вместе. Они приехали намного позже меня, но им нужно было как-то оправдаться, как-то обелить сотрудников больницы, объяснить, почему телефон был разобран, а с него всё стёрто».
Оперативник Леонов и следователь Шустик описывали то, что они видели на камерах видеонаблюдения в больнице. По их словам, камеры на втором этаже не работают, и поэтому есть информация только с камеры в холле первого этажа. На этой записи они видели только то, как Пермяков встал и зашёл за угол. В документах полицейские описали это как «встал и пошёл в туалет на второй этаж».
По информации Шустика, второй этаж не просматривается, однако последний, шестой, следователь Лейба взяла показания у начальника охраны больницы. По его словам, камеры на втором этаже работают, и она просматривала их. Однако в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела следователь всё равно пишет, что изымать видео нет необходимости, так как второй этаж не просматривается.
«У меня какое предположение. Они [сотрудники больницы] тридцать минут не звонили в полицию и не вызывали скорую. Что они делали эти тридцать минут? Договаривались, какие показания давать? В показаниях есть, во сколько предположительно сотрудница экспертизы нашла моего сына и во сколько эта же сотрудница позвонила в полицию – интервал тридцать минут (информация о звонке в полицию взята из рапорта полицейских, которые приняли звонок – прим. ред.)».
В день происшествия следователь Шустик собирал показания с врачей, которые проводили психолого-психиатрическую экспертизу. Сотрудница Оксана Акуленко в своих показаниях рассказывает, что комиссии показалось, будто Пермяков находится в состоянии алкогольного опьянения и из-за этого экспертизу проводить не стали. В этот же день Акуленко дала другие показания, в которых говориться, что проведение экспертизы приостановили, так как Пермяков был в состоянии наркотического опьянения.
Член комиссии Людмила Слабковская также дала показания, где сообщила совершенно другую информацию – Пермяков был вменяем: на задаваемые вопросы отвечал правильно, все задания выполнял. Эти показания совпадают с показаниями уволившегося Колуканова.
Несмотря на такие разногласия среди врачей, комиссия смогла вынести следующее решение: проведение психолого-психиатрической эксперты невозможно, так как испытуемый находится в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Следователь переписал эти догадки врачей в постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
«Акуленко неоднократно была опрошена следователями, и она каждый раз даёт разные показания. Сначала она даёт показания, что он был в алкогольном, наркотическом [опьянении], что она звонила дознавателю и говорила “заберите”. Дознаватель говорила, что позвонит матери и она приедет. То есть они его не выпускали. Так же звонили на КПП и предупреждали, чтоб не выпускали молодого человека. Теперь Акуленко даёт другие показания… Она говорит, что его там не держали, он мог свободно уйти. Ему предложили либо пойти домой, либо ждать мать. Он сказал, что будет ждать мать.»
Странным моментом в этом деле является туалет на втором этаже. Вопроса два – как Пермяков туда попал и зачем он туда пошёл? Кабинет, где проводилась экспертиза, находится на первом этаже больницы, а Александр Пермяков зачем-то пошёл на второй этаж, где его и нашли. Мертвым в туалете Пермякова обнаружила уже знакомая нам Оксана Акуленко. Из этого вытекает ещё одна странность.
«Она вышла из кабинета на первом этаже и пошла искать моего сына. Поднялась на второй этаж и в туалете нашла. Зачем она пошла на второй этаж? Почему именно в служебный туалет? Почему не зашла на первом этаже в туалет? Он же общедоступный. Сразу намеренно пошла на второй этаж. Она знала, где находится мой сын. В последних показаниях Акуленко она говорит, что вышла из кабинета, увидела, что в холле Пермякова нет, и пошла «по своим делам» на второй этаж в туалет. Опять вопрос: почему, находясь на первом этаже, она не пошла в туалет на первом этаже?»
Любовь Пермякова считает, что причиной таких перемен в показаниях является то, что есть утечка информации от следствия. Как только у неё или у её адвоката возникают вопросы, то меняются и показания очевидцев. Изменяется именно тот момент, из-за которого возникает вопрос. «Переобуваются и все показания меняют»
Сомнения касательно утечки ушли сразу, как только следователь сообщил Пермяковой, что поступил звонок из Комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга с просьбой не заносить в протокол показания бывшего главного врача больницы. Именно она сказала, что туалет на втором этаже служебный.
«Это, скорее всего, месть. Выместили злость не на мене, а на сыне».
Любовь Пермякова неоднократно жаловалась в полицию на своих соседей. По её словам, в квартире сверху были постоянные пьянки, шум, издевательства над животными и большое скопление народа. Страдала от этого не только она, но и другие жильцы парадной. Вместе с другими соседями она направляла жалобы в 53-й отдел полиции. В ответ им приходили только отписки о том, что «квартира на контроле».
Несмотря на «контроль», ситуация не менялась, и жильцы написали коллективную жалобу в прокуратуру на сотрудников 53-го отдела полиции. В заявлении были оставлены контакты только Любови Пермяковой. В прокуратуре отреагировали, спросили у Пермяковой номера КУСПов (номер заявления в книге учета событий и прошествии – прим. ред.) и вызвали начальника отдела Евгения Ерёмина для дачи объяснений в прокуратуре.
После визита в прокуратуру Ерёмин внезапно написал заявление на назначение его на нижестоящую должность.
«Это, скорее всего, месть мне за жалобы в прокуратуру на 53-й отдел полиции. Они выместили злость не на мне, а на сыне».
«Не меняется текст». 4 года без уголовного дела
Отсутствие уголовного дела – причина, по которой можно легко менять показания. Дела нет – нет и ответственности за дачу ложных показаний.
Уголовное дело не могут возбудить уже более четырёх лет. За всё это время сменилось шесть следователей, но все как под копирку выносят одно и тоже постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
«Нам руководство их меняло, – говорит Пермякова. – Мы даже не успеваем с некоторыми встретиться. Там был такой Попов. Я его только один раз видела. Это намеренно делается: следователи меняются, следователь новый приходит, ему месяц даётся на проверку, и он физически не успеет просто. У него же ещё есть дела, которые за ним закреплены. Он просто выносит такие же постановления, которые были написаны предыдущими [следователями]. Текст не меняется: дальнейшие следственные мероприятия на результат не повлияют»
Единственное, что мешает Следственному комитету и полиции просто забыть семью Пермяковых, – уголовное дело о разбитой машине, которое было заведено на Александра в 2017 году. Несмотря на смерть подозреваемого, это дело до сих пор не закрыто, так как следствие не может представить внятных доказательств вины Александра, а Любовь Пермякова просто так давать согласие на прекращение дела не согласна.
«Они от меня требуют согласие на прекращение уголовного дела. Я не даю им этого согласия. Перед каждым судебным заседанием ко мне подходит прокурор и говорит: “Согласитесь, что мы дело закроем”»
Одно дело закрыть не могут, а другое возбуждать не хотят. Закрывать дело не могут, так как утверждение, что Пермяков невменяем, довольно слабо, а возбуждать второе не хотят, так как это якобы самоубийство. Самоубийство ли? Вменяем ли?
С вопросом о самоубийстве ответ экспертов был окончательным – Пермяков не имел суицидальные наклонности. Такое заключение было дано судебно-психиатрической экспертизой 15 января 2019 года. С вопросом о вменяемости возникли проблемы… Эксперты одной и той же комиссии психиатрической больницы № 6 запутались.
Экспертиза 19 октября 2017 года решила, что установить вменяемость невозможно, так как Пермяков якобы пьян. При этом, члены комиссии Слабковская и Колуканов в показаниях утверждали, что с Александром было всё в порядке.
Экспертиза, проведённая в 2020 году, каким-то образом смогла вынести постановление – Александр Пермяков невменяем. На основании каких данных была проведена эта посмертная экспертиза, неизвестно. Медкарта из психиатрической больницы №3, как выяснила Любовь Пермякова, потерялась, а собрать новые данные было невозможно. Единственное, что, по всей видимости, было у экспертов – данные экспертизы в 2017 году. Однако почему-то в прошлый раз те же самые специалисты заключение вынести не смогли, но получилось именно сейчас
Так что же случилось 19 октября в больнице? Остаются только факты, по которым можно построить версию: последнее сообщение матери – «врачи сказали, что я останусь здесь навсегда», на запястьях Пермякова обнаружены синяки, туалет, где его нашли мертвым, является служебным, куда без помощи сотрудника больницы не попасть, показания медицинского персонала меняются, показания оперативников меняются, а эксперты одной судебно-психиатрической экспертизы меняют постановления на основание одинаковых данных.
Петр Иванов