"Иван зло стиснул зубы: «Кто, кто дал этому врачу право вот так взять и поделить людей на живых и мертвых еще при их жизни?»"
(с) Евгений Читинский
Начало первой книги "Лейтенант Старновский" здесь:
Начало второй книги "Лейтенант Старновский. Бои на "Линии Сталина"
Предыдущая глава тут. Гл. 36
Бои на «Линии Сталина». Лейтенант Старновский.
Глава тридцать седьмая. Вечер 26. 06. 1941 года. Тот, кто делит на живых и мертвых
Молоденький солдатик Ваня лежал и плакал. Молча. Скупые слезы катились по грязным щекам, оставляя светлые следы на испачканном в крови лице. Ему было очень обидно и больно. Больно не столько физически, сколько душевно. Он чувствовал себя преданным своими же товарищами. Вот так просто о нём взяли и сказали: «… А этого отнесите в сторонку. Не жилец он».
Иван зло стиснул зубы: «Кто, кто дал этому врачу право вот так взять и поделить людей на живых и мертвых еще при их жизни?». Двое санитаров взялись за носилки и с полным безразличием перенесли еще живого, но уже вычеркнутого из жизни Ивана Ракитина в тенек, под стоящие рядом березки, недалеко от деревянного сарая. А что, потом будет недалеко перенести его тело в этот сарай, там была мертвецкая, а оттуда уже и хоронили умерших людей. Так что пусть хоть напоследок горемычный полежит, на голубое небо посмотрит, на березы полюбуется, обезболивающих-то нет. Вернее, на безнадежно раненых уже нет. Жестокая необходимость. Тут на тех, кого можно спасти, уже лекарств не хватает. Носилки неловко поставили на землю. Торопились санитары, им еще остальных перетаскивать надо.
Солдат глухо застонал, боль в груди и животе нахлынула с новой силой. И до того безразлично ему всё стало, что он просто закрыл глаза, чтобы никого из этих людей не видеть. Да пошли они все!
Александра, который вместе со всеми молча наблюдал эту сцену, вдруг словно током дернуло:
- Это что же такое?! Вы даже не пытаетесь ему помочь! Почему не стали делать операцию? Вдруг его ещё можно спасти?
Дежурный врач, белобрысый молодой мужчина, что-то неприятное уловил во взглядах наблюдавших за этой сценой людей. Поэтому он не стал по своему обыкновению кричать, а, изобразив смертельно уставшего человека, недовольно буркнул в ответ:
- Ну, чего встали? Не в цирке, и не в кино! Некому его оперировать. Валентин Макарович, наш главврач, сегодня целый день оперирует. Его заместитель тоже. Валятся с ног от усталости. Много они так наоперируют? Они же не двужильные, тоже люди! Им бы этих с того света вытянуть! – он кивнул на тех, кого понесли в операционную.
- А что, других хирургов нету? – спросил Старновский.
- Нету! – ответил дежурный врач.
- А вы?
- Я ни разу не оперировал. Я только ассистировал! Да практика студенческая была, и всё!
И тут лейтенант завелся, зло так завелся:
- Да что ж это такое? Военно-полевой госпиталь, а хирургов всего два! Главврач и его заместитель. А вы что? Вот вы? Почему вы не учитесь? Вы же говорите, что вы ассистировали, значит, должны знать, как это делается? И что, мы вот так все будем смотреть, как нашего бойца, который кровь за Родину проливал, оставят без медицинской помощи? И что получается, он за Родину проливал свою кровь, а эта Родина возьмет его и вот так бесцеремонно и бросит?! Да вы хотя бы попытайтесь что-нибудь сделать! Хотя бы попробуйте! Вот они все, — тут Александр обвел широким жестом всех присутствующих раненых, — вот они все в свое время попробовали, не побоялись вступить в бой с врагом! А вот почему вы, врач военно-полевого госпиталя, боитесь начать учиться оперировать?! Вот возьмите и начните с сегодняшнего дня! Вот возьмитесь и попробуйте спасти вот этого солдата, который жизнь свою не пожалел ради Родины, ради всех нас! Можно же попробовать?
- Но я… Но я ни разу не оперировал. У меня же не получится! – холодок пробежал по спине дежурного врача. Он как то сразу испугался этого слова «Родина». А ведь его не просто так сказали несколько раз! Словно специально, подчёркнуто несколько раз! Тут ведь и до обвинения его во вредительстве недалеко.
Вдруг раздался чей-то тихий, но переполненный злобной иронией голос:
- А ты попробуй! Хоть раз сделай что-нибудь полезное для Родины! Не жмись!
Все обернулись на говорившего. Это был Угрюмый. Видно было, как его начала колотить медленная дрожь, а бледное лицо исказила гримаса отвращения.
- Но я никогда… Я же говорил! – голос врача дрогнул.
- А ты попробуй! – медленно, с нажимом на слово «попробуй» сказал Угрюмый, а затем демонстративно запахнул свой халат на пижаме, медленно развернулся и неспешно пошел ко входу в здание госпиталя. Пройдя три шага, крепко выругался и сплюнул на землю.
- Эй, вы двое! – поспешно крикнул дежурный врач санитарам. – Немедленно несите этого раненого на запасной операционный стол!
Стоявший рядом бугай, тот самый красноармеец, который еще утром ругался с Александром, одобрительно сказал:
- Правильно, товарищ военврач 2-го ранга! Вы уж там постарайтесь! А мы посмотрим, получится у вас или нет!
Вот тут дежурный врач не удержался и едко заметил:
- Попробую, но пусть никто не надеется на положительный исход!
Как ни странно, но нахлынувшая злость придала военврачу 2-го ранга Сергею Иосифовичу твердость и уверенность в движениях. Он абсолютно не нервничал и не переживал. Даже если этот солдатик и умрет под его скальпелем, он только позлорадствует над теми, кто заставил его лишний раз утруждаться. Тоже мне, специалисты нашлись, думают, что это вот так просто — взять и вытащить все осколки из живота и груди этого безнадежного раненого бойца! Да тут абсолютно нет никаких шансов!
Но операция тем временем происходила успешно, Сергей Иосифович это чувствовал. Его резкие, небрежные движения вдруг оказывались точными, действия — уверенными, оно и понятно, внутреннего мандража, свойственного новичкам-хирургам, не было. То есть не было абсолютно никаких переживаний о том, что у тебя под скальпелем живой человек, со своей судьбой, со своей незатейливой жизнью! Всё делалось словно бездушной машиной, которая не боялась ошибиться, но которая, к удивлению, всё делала правильно.
Ассистировавшая ему медсестра только удивлялась хладнокровию и невесть откуда взявшейся уверенности начинающего хирурга. Когда операция успешно завершилась и появился реальный шанс, что солдатик выживет, она искренне заметила:
- Какой вы молодец, Сергей Иосифович! – и улыбнулась!
И тут военврачу стало так легко на душе, и не потому, что ему только что улыбнулась самая красивая женщина в мире, а потому, что было еще что-то нереально лёгкое и необъяснимое, и если бы он верил в Бога, то сказал бы, что это была Божья благодать, награда за совершенное им доброе дело!
И кто теперь будет делить людей на живых и мертвых?
#история ссср #история #читать исторический боевик бесплатно #евгений читинский бои на линии сталина #история вов
Продолжение ЗДЕСЬ. Гл. 38 Роковая грань ночи с 26 на 27 июня 1941 года.