На "Мосленте.Ру" появился заголовок "Объявление о продаже косовороток в Москве возмутило россиян". Речь в нем шла о замечательной линии модернизированной национальной русской одежды, выпускаемой совместно организацией "Общество будущее" Романа Юнемана, брендом Levelsuit, и издательством "Черная Сотня".
Ничего удивительного в заголовке нет. "Россиян" всегда возмущает всё русское, поскольку, как показал замечательный русский национальный философ К.А. Крылов, "россияне" это конкурирующий вид, который пытается отжать у русских нашу территорию и ресурсы. Еще бы их не возмущало, что русские пытаются быть русскими. А что "россиянам" нравится, говорит буквально соседний заголовок Мосленты: "Россияне с ностальгией вспомнили детство в СССР". Короче, русского им не надо, советское подавай.
Но, к сожалению, раз за разом в унисон с "россиянами" выступают люди, которые, вроде бы, полагают себя русскими патриотами, порой даже националистами, но, при разговоре о русской национальной одежде, включают шарманку: "Зачем нам это убогое селюковство, белые люди такого не носят, такое носят только папуасы, оставьте вышиванки украинцам, русская национальная одежда - это николаевская униформа, русская национальная одежда это космический скафандр, не хочу быть деревенщиной, хочу быть русским горожанином, а русская досоветская городская культура уничтожена, мы не знаем другого модерна, кроме советского, поэтому давайте все ходить в пиджаках, смокингах и гавайских рубашках".
Я, человек носивший косоворотки задолго до того, как это стало мейнстримом, даже тогда, когда сама одежда была не лучшего качества и выглядела, временами, и впрямь немного карнавально. И охотно буду носить их и сегодня, в гораздо более продвинутом и актуальном их варианте, если их будут шить на мой нестандартный размер полного человека. Чего я только в косоворотках не делал, например дебатировал с демшизой и немного поколачивал либералов.
Необходимость развития русской национальной одежды, отсутствие всякого страха перед "крестьянским" - это моя убежденная позиция. И не только моя. Упомянутый выше К.А. Крылов написал весьма глубокую статью "Похвала косоворотке", с которой я рекомендую всем обязательно ознакомиться. В ней сказано почти всё, но кое-что можно и добавить.
Агрессия против русской национальной одежды - это форма своеобразного запрета на развитие. Русских лишают того, что естественно для других европейских народов.
Любой человек живущий в центральной Европе отлично знает, что местная этническая одежда используется в Богемии, Австрии, Венгрии, Баварии, по меньшей мере в выходные. Её ношение «белые люди» считают важным признаком идентичности. И так же поступают в Шотландии и Бретани, Каталонии и Кастилии. Все "белые люди" ходят в своем или, как минимум, не забывают своего. В дешевых маечках с принтами ходят папуасы. И от вас хотят, чтобы вы стали белыми папуасами.
Народы, у которых, как у англичан и французов, развитие национального костюма привело к созданию общеевропейских форматов (то есть их национальная одежда в какой-то момент становилась общеевропейской) «добирают» свою тоску по идентичности при помощи широчайше развитого реконструкторства и ношения средневековых одеяний.
Надо понимать, что именно средневековье, прежде всего позднее средневековье на границе с эпохой промышленной революции, есть время максимальной идентичности для всех европейских народов. Европа родилась в Средневековье. Европейские нации родились и стали собой в Средневековье. Вам это может нравиться, может нет, но это именно так. И, разумеется, под своей традиционной одеждой европейцы понимают ту, образец которой выработался в XVI-XVII веках. То есть в русском случае это форматы допетровской Руси.
Когда кто-то говорит вам о том, что русским надо считать своей национальной одеждой ту одежду, в которой мы были на пике могущества - западническую военную униформу или скафандр, он показывает тем, что совершенно отрицает величайшую эпоху в русской истории, в которую, собственно, и сформировалась Россия, как мы её знаем - XVI-XVII века. Ведь именно тогда Россия превратилась в огромную, исполненную всех мыслимых богатств державу. И эта эпоха прошла именно под знаком косоворотки.
Русская этническая культура это не только крестьянская культура, поскольку это и купеческая и церковная и дворянская культура. Но естественное развитие этих страт было прервано тотальным геноцидом культурной традиции, осуществленным после Петра, потом большевиками. Русское этническое начало было спрятано в крестьянском.
Но это не чисто русская история - еще в большей степени обращение к средневековому и крестьянскому как к основе национальной идентичности было характерно и для Запада. Именно в этом содержание такого величайшего общеевропейского явления, как романтизм, отвергшего плоскую одномерность идеологии классицизма и просвещения.
Крестьянские песни, сказки, легенды, обычаи. И почти везде это использовалось для возрождения, а где-то и изобретения традиций горожанами с их новообретенной романтической идентичностью. Поиск основы идентичности, соли земли именно в деревне совершенно нормален для высокой городской традиции. Приобщение к деревенскому, хотя бы минимальный опыт совместной жизни с природой и аграрным строем - это важная составляющая становления национального духа.
В русское деревне моего детства не было уже настоящих вышитых косовороток, хотя просто косоворотки встречались. Но были и старые церкви, и иконы, и русская печь, в устье которой однажды устроили мне настоящую "баньку" - это невероятное по силе переживание по становлению этничности - мыться в печи.
Спору нет, и Пушкин и Чайковский могут считаться "русской этнической музыкой и фольклором". Однако так сказать уместно именно потому, что как тот, так и другой - это продолжатели традиций народной культуры. "Музыку создает народ, а мы, композиторы, её аранжируем" - подчеркивал М.И. Глинка.
Скажем знаменитая увертюра Чайковского "1812 год" это синтез крестьянского - "У ворот-ворот батюшкиных", церковного - "Спаси Господи люди твоя" - и космополитического - "Марсельеза" - начал. То есть без народной, как и без духовной музыки Чайковский попросту непонятен. И именно народные фольклорные мотивы делают его народным.
Тот факт, что русский народ лишился национальной одежды, связан, прежде всего, с двумя мрачными историческими переломами - петровской культурной реформой, оторвавшей от русской цивилизации высшее сословие, дворянство, и большевистской революцией, начавшей длинную эпоху гонений на национальное русское начало.
Петровская эпоха, спору нет, была грандиозным культурным разрывом, создавшим в русской культуре самоотчуждение, которое лучшие из русских писателей и мыслителей упорно и последовательно преодолевали. Запрет русским высшим классам на ношение бороды и национальной одежды возмущал и лучшие русские люди стремились к его преодолению.
Например Пушкин. Он не только писал великие сказки на основе крестьянских сказок, переданных ему няней. Русская рубаха и бакен-борода, которую он по условиям времени создал себе из запрещенной бороды, сопровождали его почти всю жизнь. На двенадцатилетие Арина Родионовна подарила Саше «красную рубашку собственной работы с вышивкой по вороту и на обшлагах».
Опочецкий купец Иван Лапин оставил свои воспоминания о том, как в Михайловском, точнее, в Святых Горах, 29 мая 1825 г. «имел счастье видеть Александру Сергеевича господина Пушкина, который некоторым образом удивил странною своею одеждою, а например: у него была надета на голове соломенная шляпа, в ситцевой красной рубашке, опоясавши голубою ленточкою, с железною в руке тростию, с предлинными бакенбардами, которые более походят на бороду; также с предлинными ногтями, которыми он очищал шкорлупу в апельсинах и ел их с большим аппетитом, я думаю около 1/2 дюжины».
Современных квазирусских "борцов с деревней" Пушкин просто бы не понял. В своем "Романе в письмах" он писал:
"Не любить деревни простительно монастырке, только что выпущенной из клетки, да 18-летнему камер-юнкеру. Петербург прихожая, Москва девичья, деревня же наш кабинет. Порядочный человек по необходимости проходит через переднюю, и редко заглядывает в девичью, а сидит у себя в своем кабинете".
Весь XIX век сутью высокой русской культуры было движение к национальным корням. Этим занимались и славянофилы в теории, и цари на практике. Император Александр III отпустил бороду и реформировал военную форму, отказавшись от того самого бально-парадного стиля, который теперь пытаются объявить "русской национальной одеждой". Напротив, национальной идеологии александровского царствования соответствовала национальная униформа - барашковая шапка, простой однобортный китель, шаровары и сапоги. Царь сам ходил именно в такой форме и именно так запечатлен на знаменитой картине Репина "Прием волостных старейшин".
Еще дальше пошел его сын Николай II. Его любимой одеждой была... русская рубаха косоворотка, превратившаяся при нем в образцовую русскую полевую униформу - гимнастерку. Царем в косоворотке Николай II предстает и на самом знаменитом фотопортрете царской семьи, и на картине Кустодиева, своего рода иконы русской национальной монархии, где царь в красной косоворотке изображен на фоне подчеркнуто русского Кремля.
«Николай II... надевал дома красные крестьянские рубахи и даже дал их, под мундир, стрелкам императорской фамилии» - вспоминал генерал-лейтенант Мосолов. Он напрямую связывал это с общими "антипетровскими" установками последнего императора, от которого сохранил следующую фразу:
"Конечно, я признаю много заслуг за моим знаменитым предком, но сознаюсь, что был бы неискренен, ежели бы вторил вашим восторгам. Это предок, которого менее других люблю за его увлечения западною культурою и попирание всех чисто русских обычаев. Нельзя насаждать чужое сразу, без переработки. Быть может, это время как переходный период и было необходимо, но мне оно несимпатично".
О той же любви царя к малиновой русской рубахе вспоминал военный министр А.Ф.Редигер: «…когда стрелкам императорской фамилии вернули старую форму с малиновыми шелковыми рубашками, он дома почти всегда носил ее, притом в летнюю жару – прямо на голом теле». Из дневника самого Николая, например: «Чудесный день – 10 гр. в тени… Солнце отлично пригревало - я вышел в малиновой рубахе».
При этом русская военная форма при Николае II, лично испытавшем её на себе в 1911 году, включая элементы национальной одежды, была одной из самых современных и адекватных вызовам времени униформ в мире. Особенно это очевидно в сравнении с французской формой-мишенью или архаичной австрийской, но вспомним и немецкие нелепые пикельхельмы.
При Николае II была начата и работа по возрождению русской аристократической одежды, нашедшая ярчайшее выражение в костюмированных балах 11-13 февраля 1903 года, задавших не только русские, но и мировые модные тренды, не исчерпанные и по сей день, особенно в моде на кокошники.
"Носились также с грандиозной мыслью об уничтожении современных придворных мундиров с заменою их боярскими костюмами московской эпохи. Даже поручили одному художнику изготовить нужные рисунки. В конце концов пришлось отступить пред чрезмерными затратами, которые были бы вызваны подобным планом. Когда подумаешь об одной парче да мехах, не говоря о самоцветных камнях и жемчугах…" - вспоминал генерал-лейтенант Мосолов.
Иными словами, любовь и интерес к русской косоворотке, русской национальной одежде, - это, для нас, как раз наследие имперской эпохи, завещание последних, наиболее национальных русских царей, а насмешки над русской одеждой и "крестьянскостью" - это и неуважение к русским государям.
Большевистскую революцию возглавляли англо-немецко-язычные люди в пиджаках. А тот факт, что в первые годы советской власти вокруг было много людей в косоворотках - наследие как раз царского времени, Первой мировой войны со её всеобщими гимнастерками. Ношение косоворотки было способом подчеркнуть свой демократизм, небуржуазность, однако вскоре советские вожди перешли на тоталитарные френчи, а затем и вернулись поголовно к западным буржуазным костюмам.
Характерно, что советские вожди носили "пролетарские" косоворотки, а никак не настоящую русскую рубаху с вышивкой. А вот с украинской вышиванкой поступали иначе, она была частью политического дресс-кода, подчеркивавшего своеобразие украинской национальности по сравнению с побежденным "великорусским держимордой". Особенно характерной была вышиванка Никиты Хрущева. Русский по происхождению, сын курского шахтера, Хрущев стал мутировать в "украинца" под влиянием супруги - Нины Кухарчук, уроженки Холмщины, части Галиции, принадлежавшей Российской Империи.
Советская идиосинкразия на признание права русских иметь собственную, визуально обозначенную, национальную идентичность, была очень хорошо заметна в советской иконографии дружбы народов. Русский никогда не обозначался как мужчина в национальной одежде. Либо в русской одежде изображалась женщина, русскости приписывалось чисто женское, пассивное начало. Либо русский выступал как единственный человек в пиджаке, среди одетых в свою нацодежду.
Можно, конечно, сказать, что русские тем самым изображались как самая модернизированная нация СССР, но нет, русские тем самым изображались как не-русские, как причастные советскому-бюрократическому, а не национальному культурному коду. "Русский в пиджаке" - это начальник, а начальник в СССР - априори не-русский, а советский многонациональный человек, будущий "россиянин".
Как и в царское время, русское национальное возрождение шло через усилия лучших деятелей русской культуры. Косоворотка стала маркером неофициального русского патриота и не зря в антирусски настроенных кругах её прозвали "рубашкой-антисемиткой".
Нельзя согласиться, однако, с тезисом, что советский период отбросил русскую народность к "простонародности", привел к её "рустикализации", когда высшие городские слои с их культурой были уничтожены и единственным носителем национальности остался вчерашний крестьянин ставший пролетарием, а нам нужно стремиться к возрождению русского городского и аристократического начала.
Однако, как я уже показал выше, русская городская культура XIX - XX веков обращалась как раз к русским национальным началам и в виде неоархаики, и в виде обращения к крестьянским корням. Пушкин и Гоголь, Мусоргский и Чайковский, Васнецов и Билибин, все творчески преобразуют русскую сказку, русскую былину, русскую летопись.
Противопоставление русской городской культуры советской "рустикализации" относится не столько к содержанию, сколько к уровню и форме культуры.
Для настоящего аристократа вообще характерен определенный рустикализм. Для него это норма, что видно от Пушкина до Бунина. Аристократ как раз почти немыслим в городе, его городская жизнь - это тупое прожигание. Жизнь аристократа на 60% если не более - это жизнь помещика.
Что же касается горожанина, то его не устраивает в деревенской культуре не тематика, а качество и профессиональный уровень. Его претензии к "деревне" это именно низкий профессионализм и качество, а не сама по себе сельская тематика или стилистика.
В сельском эстетическом мотиве для городской культуры ничего неприемлемого нет. Неприемлемы грубость, примитивность, аляповатость сельского исполнения.
Горожанин не "предпочитает Баха курским народным распевам". Он хочет чтобы эти распевы были исполнены так же хорошо как Бах и повышали его собственное чувство культурного престижа. Народную песню он предпочтет в исполнении "Отавы Ё". При этом, разумеется, всегда существует особый спрос на аутентичность, порой этот спрос исключительно снобский и ценительский. Но это особое явление "профессионального вкуса", расчетливо сконструированного представления о качестве.
Никакого конфликта "городского" и "сельского" в русской культуре не существует. Существует конфликт высокопрофессионального и непрофессионального. И "рустикализация" культуры советского периода выражалась именно в торжестве низкого качества. Базовая советская тенденция проявлялась в падении качества жизни и культуры с уровня "Петрушки" и "Жар-Птицы" Стравинского, глубоко фольклорных по материалу, до уровня песни "Яблочко" в исполнении балалаечника Шарикова.
Этническое возрождение русской культуры в 1965-80 годах - это именно освоение деревенского на высочайшем уровне городского профессионализма. Проза деревенщиков по языковому инструментарию и приемам на голову выше большей части совлита. Музыкальный "деревенщик" Свиридов превосходит западничающих ремесленников. Рубцов - поэт с потенциалом равным Бродскому, но трагически рано прервавшийся, до обретения монументальной объемности. Специалист по древнерусской литературе Лихачев - создатель новых уровней гуманитарного знания. Исторический эпос Дмитрия Балашова в принципе не имеет себе равных даже в мировой литературе.
То есть неофолк и неоархаика профессионально относятся к шедевральному уровню городской культуры. "Деревенское" и "архаическое" в них связано с темой, а не с качеством. А деревенская тема горожанином вполне востребована. Для национализма нормален и естествен ритуал переживания связи с землей, с корнями. И ни одного национализма в мире, который был бы оторван от земли не существует.
Во многом городская аграрофобия ХХ века связана с ролью в европейской культуре этой эпохи выходцев из еврейских местечек, обитателей урабнистического ландшафта, оторванных от крестьянской стихии. Однако, получив свою землю, сионисты немедленно загнали себя в колхозы, - завели у себя кибуцы среди пустыни, имеющие, в значительной степени, именно ритуальную функцию связи с землей. Судьба самого городского из европейских национализмов ХХ века, самого ожесточенно аграрофобного, лишь подтвердила общее правило - национальная культура не стоит без деревни.
Стремление национально мыслящего горожанина восстановить и подновить связь с землей - нормально и национализм ее не учитывающий не жизнеспособен. Горожанин требует предоставления ему связи с землей и историей выполненной на профессиональном городском уровне. И напротив - какие-нибудь убогие по языку и смыслу "путешествия дилетантов" про "господ офицеров-декабристов" навсегда останутся низким новиопским жанром.
Высокая городская культура - это не культура "про горожан". Это культура городского уровня профессионализма и качества, которая может одинаково обслуживать потребность и в модерне, и в футуризме, и в архаике, и в историзме, и в аграрной идиллии. Ранжировать культуру на деревенскую и городскую, на примитивную архаику и утонченный модерн по теме - неверно.
Фетишистский индустриализм соцреализма про бетон и цемент - был кустарным и примитивизированным по эстетике и исполнению. Аграрно-календарная утопия Василия Белова "Лад" - один из наиболее профессионально утонченных текстов, когда-либо написанных на русском языке.
Поэтому правильная формула не "русское народное это не деревенское", а "русское народное - это не кустарно-примитивное", а такого куда больше наберется в чисто городских сюжетах.
Нет оснований и для того, чтобы отождествлять советскую антитрадиционную культуру с "модерном" и утверждать, что все равно никакой иной модернизации, кроме советской, русская культура не знала и уже не узнает".
Одно из главных достижений распространения мема "Соха Императора Николая", настоящей ментальной контрреволюции, произошедшей в последние годы в нашем интеллектуальном пространстве, состоит в том, что Русский Модерн перестал отождествляться с советским строем.
Впервые произошло массовое открытие того факта, что существовала иная русская современность, чем большевизм. Мало того, до послевоенного периода большевизм был всесторонне архаичней уничтоженного им Русского Модерна. Так что апеллировать к советскому как к единственной доступной русским парадигме модерной цивилизации стало mauvais ton.
На наших глазах стал формироваться настоящий культ Русского Модерна - Руссобалт и Транссиб, лампы Лодыгина и самолеты Сикорского, башни и трубопроводы Шухова и постройки Шехтеля, Щусева и Покровского. И нельзя никогда забывать, что важнейшей чертой этого русского модерна, санкционированной на самом высшем уровне, была мода на русскую косоворотку.
На самом деле спор о косоворотке это одно и то же со спором о русском национализме и русском национальном государстве.
Весь ожесточенный спор идет вокруг продукта, который даже не присутствует на рынке. На рынке есть любая дрянь - футболки с АУЕ-символикой или матом, мужские бикини, форма энкаведешников, вообще все что угодно, кроме нормальной современной русской одежды. Однако именно тогда, когда хотя бы отдаленно намечается возможность её появления, тут же слетаются сотни ожесточенно кривляющихся стервятников и пространновонюче "доказывают" почему нам ни в коем случае не нужен товар, которого еще фактически нет.
С русским вопросом в целом точно так же. В России есть множество самых ублюдочных партий и политических движений, но только русской националистической партии ни в коем случае быть не может - а то всех пересажаем. В мире есть много странных государств - от Украины до Сомали и от Ватикана до Косово. И только русское национальное государство это ужас-ужас, который ни в коем случае нельзя даже пробовать.
Собственно это самое интересное в устройстве современного мира. На арене может выступать любая гнусность, и только русское дисквалифицировано еще до начала соревнований.
Быть русским значит не побояться этой дисквалификации и сделать шаг вперед.
