Ребенок был действительно странный. Марсель Франсуа Биньё впервые за свою долгую практику встретил подобное отклонение.
Он объездил уже всю Европу в поисках неописанных болезней, чтобы изучить и описать их, увековечив свое имя в истории.
Он заглядывал в каждую подворотню, прислушивался, приглядывался, цеплялся за любой, даже самый неправдоподобный слух и мчался навстречу своей известности, преодолевая тысячи и тысячи миль. Но, как правило, перетерпев все невзгоды бездорожья, безбожья и скуки, он не находил ничего стоящего там.
Начало:
Предыдущая часть:
И когда уже у Марселя опустились руки и он перестал верить в успех своего предприятия, в его дверь постучал немытый мужлан, с огромными мозолистыми кулаками и, выдавливая из себя слова, позвал его осмотреть своего новорожденного сына. Биньё был занят, болен и не желал ехать ночью в неудобной кибитке в соседний город, чтобы заработать пару фунтов на осмотре очередных младенческих соплей.
Но грязный фермер был непреклонен и довольно пугающе потрясал в воздухе своим огромным, похожим на кувалду, кулаком. Марсель велел кучеру запрягать экипаж, выпил снадобье от головной боли и начал неспешно собираться в путь.
Ах, если бы он знал, что ждет его там, он бы немедленно выскочил из дома и побежал бы на встречу своему счастью прямо как был, босиком. Не обращая внимания на острые камни, врезающиеся в его ступни, на холодный ветер, поднимающий подол его ночной рубашки, на мелкий холодный дождь, отбивающий похоронный марш на его лысой макушке. Все это было бы не важно, если бы он только знал...
И когда, спустя целые сутки, он, наконец, увидел этого удивительного младенца, его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Это было то самое, неизвестное, загадочное, неописанное. То, что он искал столько лет!
Трясущимися от волнения руками Марсель брал образцы. Сквозь пелену слез счастья, долго старался рассмотреть их в большое увеличительное стекло. И все это время думал, думал, думал...
Как ему уговорить папашу навсегда расстаться со своим ребенком?
Он даже, на всякий случай, уже придумал небольшой план похищения, но, слава богу, приводить его в действие не пришлось. Неумный фермер просто продал сына незнакомцу за тринадцать золотых монет... Просто продал...
Марсель откинул с лица мальчика ткань, закрывавшую его все это время, и с нескрываемым интересом стал рассматривать его, довольно причмокивая и победоносно улыбаясь.
Вся кожа ребенка, включая лицо, ладони и ступни была покрыта густым слоем темных коротких волос, которые старуха приняла за грязь, лишь потому, вероятно, что к своим годам видела уже довольно плохо, а предположить, что ребенок просто чрезмерно волосат, она не могла в силу отсутствия у нее хоть какого-нибудь воображения.
А сам Джон, похоже, так ни разу на ребенка и не взглянул...
- Ну, все к лучшему, - пробурчал себе в усы Марсель, поглаживая мальчика по мягкой шелковистой щеке большим пальцем, - Все к лучшему...
А экипаж летел на всех парах, стремясь, как можно скорее покинуть деревню, область, страну...
Биньё хотел успеть на паром, отходящий на большую землю, чтобы помахать рукой на прощание туманной Англии и поскорее вернуться во Францию со своим трофеем.
Он уже видел удивленные лица ученных господ Специальной Коллегии, восхищенные возгласы и рукоплескания. И даже придумал уже название для этой, неизвестной еще, болезни.
- Синдром Биньё, - вслух произнес мужчина, растягивая слова, словно густую сладкую горячую карамель.
Собственное имя в названии ласкало Марселю слух. И с ним на устах, он, положив голову на жесткую стенку экипажа, прикрыл свои уставшие глаза и тут же уснул.