В небольшом городке, на самой его окраине жила семья. Мама, папа, маленький мальчик и его бабушка.
Это была счастливая семья.
Мама и папа любили друг друга. Любили своего сына. Он отвечал им взаимностью. И все вместе они, можно сказать, любили и бабушку. Мама любила её с детства, поскольку была её дочерью. Мальчик любил её за невероятные истории, что она от нередко рассказывала ему и за то, что баловала его (и не только его, но и всех домашних) всякими вкусными пирожками и булочками, которые частенько готовила. Папа, скорее всего, делал вид, что любит свою тёщу, но в любом случае он относился к ней с уважением. Отчасти из-за жены, которая обожала свою мать, отчасти от страха, который его тёща иногда у него вызывала.
Дело в том, что их старенькая бабушка считалась колдуньей. И хотя каких-то запредельных чудес никому не показывала, иногда могла предсказывать будущее, иногда могла подлечить наложением рук, а могла, по негласному мнению её зятя, иногда и навредить. Или того хуже, продолжал он свою мысль, перенося редкие вспышки своего плохого настроения на тёщу, она вообще ничего запредельного не может. И вся эта её ворожба-колдовство не что иное, как обыкновенный обман и иллюзия. А с другой стороны, какая мне разница, думал он, успокаиваясь, денег за свои услуги она ни у кого не брала, людей к себе не зазывала. Они сами приходили к ней. Приходили и получали то, что хотели получить. Она же не давала никаких гарантий. Просто накладывала на тело людей руки в тех или иных местах (причём больные места, как правило, угадывала безошибочно), и людям действительно становилось легче. Предсказывала будущее и, как говорили многие, то, что она говорила, сбывалось практически наверняка. Это-то и раздражало и пугало его больше всего, поскольку никак не укладывалось у него в голове.
- Напридумывает, напророчит, не пойми чего,- в минуту плохого настроения ворчал он, обращаясь к жене,- живи потом и думай об этом.
- Во-первых,- отвечала жена,- она никогда не делает ничего, если её не попросят. А во-вторых, она никогда и ничего плохого не сделает ни мне, ни нашему сыну, ни тебе. По крайней мере,- улыбаясь, добавляла она,- Тебе точно опасаться нечего пока ты меня любишь!
- А вдруг разлюблю?- без тени улыбки спрашивал он.
- А в этом случае, мой дорогой,- всё ещё улыбаясь, продолжала она,- тебе в первую очередь придётся опасаться меня!
- Ну, вот,- слегка улыбаясь, говорил он, обнимая и целуя жену,- ещё одна ведьма в семье. Но тебя мне точно опасаться нечего. Я никогда тебя не разлюблю!
Так они и жили.
Дружно и иногда весело.
Так жила и бабушка-колдунья. Плела из своих историй кружева реальности и обожала дочку и внука. Зятя она тоже по-своему любила, поскольку знала, что он с её дочерью половинка одного целого. Что же до всех остальных – тут вопрос остаётся открытым. К кому-то она наверняка относилась с симпатией, а кого-то и ненавидела с первого взгляда. С последними она предпочитала не общаться вообще, им она и правда могла случайно навредить. Она прекрасно знала силу своих слов, взгляда и просто своего присутствия.
Люди тоже чувствовали это. И те, кому её помощь была не нужна, старались держаться от неё подальше. А те, кто в ней остро нуждался, шли к ней и шли. Дрожали, стараясь не показывать виду, но несли и несли ей свои проблемы.
А она, если могла, помогала!
И ничего не просила взамен!
И многим это было странно и удивительно.
И кого-то такое положение дел даже настораживало, но многих людей именно это тянуло к ней ещё сильней.
В любом случае, раз она денег не берёт, ничего не потеряем, думали они. И шли к ней и шли толпами, не понимая, не желая понимать, что бесплатно не бывает ничего. Не понимая, что рано или поздно, за всё приходится платить!
Изменения судьбы, какими бы незначительными они не казались, никогда не проходят бесследно.
Потому-то и не брала бабушка-колдунья у людей оплаты.
Пыталась сохранять нейтралитет.
Сами что-то хотите – пожалуйста, чем могу – помогу, рассуждала она. Способности и дар, коим я обладаю, наверняка дан мне не просто так. Но вот за последствия вашего выздоровления, обретения благополучия и прочего разного другого, увольте, но отвечать не хочу. И платить мне за мою помощь не надо! Помогать людям – это мой долг! Но это и ВСЁ!
Она прекрасно знала, что стоит ей взять у человека хотя бы копейку за свой труд. И платить по счетам, за последствия своих предсказаний, как и лечений (а фактически за изменение реальности) придётся ей самой.
Причём платить придётся по полной программе.
И плату будут снимать не люди, а кое-кто пострашней!
Те, кому, на самом деле, принадлежит ткань этой реальности!
Те, кому крайне не нравится, когда в их реальность кто-то вплетает свои кружева!
Она это знала, как знала и то, что даже действуя совершенно бескорыстно, не может быть полностью застрахована. Опасалась, конечно, но верила, что дар ей действительно дан не просто так. Была уверена, что просто обязана его использовать, помогая всём тем, кому её помощь нужна и всем тем, кому способна помочь.
Надеялась, что дар свой она получила от тех высших сил, которые, возможно, сильнее всех прочих.
Считала, что поскольку дожила до преклонных лет, и ничего плохого с ней так и не случилось, её предположения верны.
И ещё. Самое главное. Очень важный запрет, который был для неё важнее прочих. - Никогда, ни при каких обстоятельствах не использовать свой дар для себя!
Она и не делала этого никогда!
И не только для себя, но и для своих близких!
Никогда, кроме одного единственного раза.
В час своей смерти, заглянув в глаза своему внуку, она увидела что-то ужасное, и сдержаться просто не смогла. Силы покидали её, она плохо контролировала происходящее, но из последних сил, возможно помимо своей воли, прошептала внуку последнее напутствие: «Не бойся миленький, всё у тебя будет хорошо, если сможешь уберечься от чёрного льда».
Это были её последние слова на этой грешной земле.
И они же стали первым, но далеко не последним стежком в кружеве новой реальности, что она сплела для своего любимого внука.
Бабушку хоронили по-христиански.
Стоял холодный месяц февраль, но провожать её пришли многие. Половина жителей городка, где она прожила всю свою долгую жизнь, пришли с ней проститься. Были здесь и её близкие. Рыдала её дочь, несколько слез пролил и её зять. Грустный с поникшей головой стоял у гроба и её внук, но он не плакал. Последние слова бабушки никак не шли у него из головы.
Он был там и не там.
Черный лёд, чёрный лёд, мысленно повторял он. – Что она имела в виду? Что на самом деле мне нужно опасаться? Вот утоптанный снег вокруг могилы, превратившийся в лёд, ставший местами чёрным от земли, что уронили на него могильщики. Это то, что она говорила или нет? Или замёрзшие лужи на чёрном асфальте, попадавшиеся нам на пути к кладбищу – это оно или нет?
А горки на слоне холма, где мы всегда катались с ребятами, укатанные настолько, что лёд местами становился чёрным, как быть с ним?
Если буквально понимать слова бабушки, думал он, то зимой опасность подстерегает меня на каждом шагу…. С другой стороны, как ещё можно понимать эти слова? – спрашивал он себя. Не доверять бабушке у него причин не было. И эти её слова вовсе не были исключением. И какими бы загадочными и странными они не казались ему, но он был вынужден их принять. А приняв, вынужден был с этим жить, вольно или невольно меняя свою жизнь, меняя привычки и предпочтения. Отказываясь от зимних прогулок с друзьями, постепенно становясь замкнутым и странным с их точки зрения. Становясь странным даже для самого себя. Ищущим укромные места, где он мог бы остаться один и в относительной безопасности, стараясь спастись от своих нелепых страхов перед «чёрным льдом».
Дошло до того, что даже в холодильник он не мог заглянуть без опаски. Любое тёмное пятно, на льду морозильной камеры вызывало у него страх.
Но время шло.
И ничего страшного не происходило.
Обходить стороной тёмные замёрзшие лужи и держаться подальше от водоёмов зимой вошло у него в привычку.
Он стал старше и то, что можно было назвать «чёрным льдом», перестало вызывать у него панический страх, но опасения всё же остались.
Прежним он, конечно же, не стал, но и странным для себя и своих друзей он перестал казаться. Разве что чуть-чуть – самую малость, иногда с улыбкой думал он. – И только тогда, когда температура воздуха становится ниже ноля.
А время шло.
Он окончил школу.
И первое, что ему захотелось сделать – это навсегда уехать из своего городка. Уехать туда, где никогда не бывает зимы. Туда, где точно не останется места ни его страхам, ни его опасениям.
Но это было глупое и неоправданное решение. Сменить страну, стать чужаком среди людей, которые никогда не смогут его понять, жить в местах, которые он никогда не сможет считать своим домом. И из-за чего? – размышлял он. – Из-за своих детских страхов? Из-за слов моей умирающей бабушки? А стоит ли оно того? Возможно, я вообще её понял неправильно…. Возможно, она просто не успела мне толком объяснить то, что хотела сказать…. Возможно «чёрный лёд» это просто аллегория, а причин для страхов как не было, так и нет…
В любом случае, думал он, бежать от своих страхов не значит от них избавиться. – Да и вообще…, не годится мужику от них бежать.
И он остался.
И не покинул свою страну.
Хотя и переехал в большой город, где получил профессию эколога.
И получил он эту профессию не просто так.
Она – эта профессия, прежде всего, позволяла ему узнать всё о структуре льда – о том, как и при каких обстоятельствах, этот лёд становится чёрным. И, как следствие, она позволяла чётко понять где, когда и при каких обстоятельствах ему стоит опасаться «чёрного льда».
И он всё это узнал.
И понял, что все прошедшие годы боялся зря! Лёд в его родном городке, даже если он и казался чёрным, назвать таковым можно было с огромной натяжкой. Как оказалось, настоящий чёрный лёд можно найти лишь в экологически неблагоприятных местах. Там где ведутся глобальные разработки угля, и выбрасывается в атмосферу огромное количество чёрной пыли, там, где извергаются вулканы или там, где заводы плотно и мощно выбрасывают в атмосферу свой ядовитый чёрный дым.
Это было полезное для него знание.
И это же означало, что свою профессию он выбрал не зря!
Но в то же самое время это ещё означало и то, что став экологом он будет обязан посещать именно те места, которые его бабушка ему посещать запретила. И это выглядело настолько нелепо, что он даже усмехнулся этой своей мысли. И благополучно получил по своей профессии диплом. И получил первое самостоятельное профессиональное задание – изучить экологическую обстановку в одном из промышленных городов.
Это был очень маленький город за полярным кругом на несколько десятков тысяч жителей. И все они были работниками нескольких десятков крупных заводов, загрязнявших окружающую среду сверх всякой меры.
Он приехал в этот город в конце августа. Почти сразу после получения диплома. И он думать не думал ни о каком «чёрном льде». Даже за полярным кругом и даже конец августа – это всё-таки лето, а значит по определению тепло.
И, в какой-то степени, в этом он оказался прав.
Всё время пока он находился в командировке, стояла вполне приличная погода, и столбик термометра не опускался ниже пятнадцати градусов тепла. Он благополучно сделал всё свои замеры, взял пробы воздуха, воды и грунта, получил все необходимые отчёты за несколько последних месяцев в местной экологической службе. Вернулся в гостиницу и собрал свои вещи. Спустился в бар и провёл там несколько часов. Потом поднялся обратно в свой номер, принял душ и лёг спать с намерением проснуться пораньше. На следующий день в шесть часов утра было запланировано его возвращение, его перелёт на большую землю.
Он проснулся в четыре утра. А в пять уже был в аэропорту. Маленький винтовой самолёт уже стоял на полосе, готовясь взять на борт немногочисленных пассажиров.
Но случиться этому, оказалось не суждено.
Рейс внезапно задержали из-за штормового предупреждения.
А спустя полчаса это предупреждение проявилось в полной мере.
За окнами аэропорта разыгралась настоящая буря. Небо потемнело, и из чёрных туч хлынул настоящий ливень. В течение короткого времени температура воздуха упала сначала до плюс пяти, а потом аж до минус двух и не собиралась останавливать своё падение. Ветер со скоростью 20 метров в секунду продолжал гнать ледяной воздух с севера, превращая лето этого городка в настоящую зиму.
Для него всё это было удивительно.
Но, на самом деле, ничего удивительного в этом быть не могло.
За полярным кругом такое случается часто.
Лето в считанные часы сменяет осень, а она почти мгновенно становится настоящей зимой.
Солнце закрывают чёрные тучи, проливаются холодным дождём. Дождь сменяется мокрым снегом.
И этот снег сначала тает, а потом очень скоро замерзает, становясь ледяной коркой на асфальте дорог и огромными сосульками на свесах и карнизах домов.
Именно это и происходило там.
К двенадцати дня самолёт и здание аэропорта полностью обледенели, а на улице разгулялась настоящая зима.
Он не спешил покидать здание аэропорта, стараясь пересидеть в безопасном месте непогоду, что свирепствовала за окном, надеясь, что всё скоро закончится, что на смену северному ветру придёт южный и лето снова вступит в свои права.
Но это были шаткие надежды. Он и сам это прекрасно понимал, но принимать не торопился. В который уже раз он обратился к диспетчеру и, в который уже раз получил один и тот же ответ: «Сводка погоды неутешительна. Рейс задерживается на неопределённое время».
Он сходил в буфет и слегка перекусил.
Вернулся в зал ожидания и провёл там ещё несколько часов. В окно он старался не смотреть. Он и так прекрасно знал, что там происходит. – Снег, белый и пушистый, падающий густыми хлопьями, за первые же часы этой непогоды, пока было не слишком холодно, растаял на дорогах и крышах домов смешался с чёрной сажей густо покрывавшей всё вокруг и превратился в лёд. «Чёрный лёд». Именно такой лёд, которого ему следовало бояться.
Но странно, паники не было. Настоящий страх им так и не овладел. Опасения оставались, и выходить из аэропорта ему по-прежнему не хотелось. Но покопавшись в себе, он всё-таки с удивлением признал, что до сих пор находится в аэропорту, скорее, из-за непогоды на улице и из-за нежелания потом торопиться назад, если вдруг всё-таки сегодня объявят его рейс.
Посижу тут до вечера, решил он. – Если рейс перенесут на завтра, ночь лучше провести в гостинице. Спать на лавках в зале ожидания приятного мало.
Прошло ещё несколько часов.
Он успел выпить несколько чашек кофе, ещё раз перекусил и снова подошёл к девушке-диспетчеру.
- Идите домой! – устало сказала она. – Рейс почти наверняка на сегодня отменят.
- Я в командировке,- грустно ответил он.
- Идите в гостиницу! Здесь вам точно ждать нечего. Лично я думаю, что погода изменится в лучшем случае дня через три.
- А где тут стоянка такси?
- Стоянки такси нет, да и разъехались все, кто обычно тут ловят пассажиров. Все, кроме вас уже давно дома. Но если у вас тяжёлый багаж, могу подсказать номер телефона, возможно, кто-то из таксистов и приедет за тройной тариф, но шансы и тут невелики. Наверняка все машины уже поставлены в гараж, а все водители уже успели приложиться к бутылке. Буря! В такую погоду у них работы нет. Никто не выходит на улицу.
- И что же мне делать?
- Если у вас багаж не тяжёлый проще и быстрее дойти пешком. Буря за окном немного утихла, видимость нормальная, а до гостиницы по центральной улице минут за тридцать спокойно доберётесь.
Он всё-таки взял номер такси, и даже смог дозвониться. Но, как и предсказывала девушка-диспетчер, не нашлось никого, кто бы мог его подвести даже за тройной тариф.
Похоже, придётся идти самому, подумал он и прислушался к себе.
Страха по-прежнему не было. Учитывая, что весь мир за стенами аэропорта превратился в огромный кусок чёрного льда, это было удивительно даже для него самого.
Ну, что же, подумал он. – Раз так, то нужно идти. Видимо это судьба. Посмотрим, чем всё это закончится.
Он вышел из аэропорта и в первый же момент, порывом ледяного ветра, его чуть не опрокинуло на спину. Его лёгкую куртку тут же продуло насквозь, и он моментально замёрз.
- И это называется буря поутихла! – нервно выкрикнул он, обращаясь к девушке диспетчеру. Естественно никто его не услышал, но он этого и не ждал. Просто пошёл вперёд по чёрной ледяной корке, сковавшей асфальт, стараясь двигаться как можно быстрей. Но новых порывов ветра, пытавшихся сбить его с ног, больше не было.
И правда, чуть поутихла буря, решил он. – Просто разок дала о себе знать.
Через пятнадцать минут быстрого шага он даже немного согрелся. Ещё через пять его настроение значительно улучшилось – он в некотором отдалении увидел свою гостиницу.
Оставалось пройти совсем немного – пара перекрёстков, потом вдоль дома с огромным карнизом, нависающим над тротуаром, а после этого ещё метров пятьдесят.
Он прибавил шаг.
И не заметил сам, как почти преодолел этот последний отрезок пути.
Он почти добрался, но у дома с карнизом на него вновь налетел ветер. На этот раз ему удалось сбить его с ног. Он поскользнулся и упал, больно ударившись об ледяную корку тротуара бедром.
В первый момент у него даже заискрило от боли в глазах, но довольно быстро боль улеглась. Он кое-как сел прямо на чёрный лёд тротуара, стараясь понять степень своих повреждений. А когда убедился, что ничего кроме ушибов не получил, невольно рассмеялся. Поднял к небу глаза, мысленно передавая привет бабушке, пытаясь сообщить ей, что всё уже позади, что в этот момент он растерял последние остатки своих страхов.
Половину неба закрывал от него нависающий над ним карниз.
Это ничего, подумал он, моя бабушка всё равно всегда видит и слышит меня.
И словно в подтверждение его мыслям на границе карниза и неба что-то сверкнуло. Что это он понял не сразу.
А когда понял, было уже слишком поздно.
Огромная, впитавшая в себя всю грязь этого места, сосулька с грохотом обрушилась прямо ему на голову, ломая череп и обрывая его жизнь.
- Чёрный лёд,- прошептал он, теряя сознание, успев напоследок подумать, что ничего этого могло и не быть, если бы бабушка, умирая, ничего ему не сказала.
А как думаете ВЫ? Смог бы он избежать такой судьбы? И виновата ли, на самом деле, его бабушка?
Пишите в комментариях, подписывайтесь на канал.
__________________________________________________________________________________________
АВТОР РЕКОМЕНДУЕТ: САМОЕ ГЛАВНОЕ (ещё одна мистическая история)