39.
В Слониме Лев Сапега принял его немедленно, ещё раз поблагодарил за Москву. Сидя за огромным столом заваленным свитками и картами, он смотрел на Василька без прежней подозрительности, дружелюбно и доброжелательно. Пан Сапега закончил посольство уже с сыном царя Ивана, Фёдором, вызволил около тысячи польских пленных и заключил десятилетний мир на выгодных условиях. Король благоволил к нему.
- Ну и задал же ты мне страха в Москве, пан Василий, когда стрельцы тебя искать пришли. Думал - всем нам конец пришел. До сих пор не могу поверить, что ты в опочивальню царя пробрался, а потом не убил его. Да и боярин Морозов нам потом очень полезен был с переговорами.
- Царь Иван был трус и умер плохо. Так ему и надо, - мрачно усмехнулся Василёк.
- Я бы хотел чтобы ты, пан Василий, и тесть твой, князь Острожский, со мной на одной стороне были. Реформы большие в королевстве замышляю.
- Я, пан Сапега, того заранее обещать не могу но коль реформы твои стоящие, так за тебя буду. А князь свой совет держит, меня небось не спросит. Тут мне твоя помощь нужна.
- Что надобно?
- Я в Испанию по делу еду. Если ты кого в Испании знаешь, письмо напиши для меня. У короля надо мне грамоты выправить, мол под защитой его нахожусь. Хоть и малость, а может и поможет когда. Ну и верительные грамоты к королю Филиппу Испанскому.
Сапега задумался и долго молчал.
- Ты хочешь убить короля Филиппа?
- Нет. Я его не знаю, - засмеялся Василёк. - Я хочу с ним поговорить, вот и все.
Сапега смотрел на гостя проницательными глазами:
- У нас мало связей с Испанией. Я напишу послу, Станиславу Фогельвегеру, мы с ним друзья. Ты поедешь в Варшаву к королю?
- Да, надеюсь он не откажет.
По пути на Варшаву началась весна, дороги развезло, лошади погружались в ледяную жижу, ехали медленно, почти шагом. Васька, который не понимал, куда они едут и зачем, решился поговорить с паном.
- Пан Василий, а что, после Варшавы домой завернем?
- Нет. Дело у нас новое есть. В Испанию путь лежит.
- А что такое Испания?
- Это как Польша, только на другом конце света.
- Ааа... И зачем нам туда?
- А тебе, Васька, что, не интересно, как люди на другом конце света живут?
- Не, я лучше дома. Если твоя милость позволит, хочу бабу взять, семейство завести.
Василёк осмотрел Ваську с удивлением: куда девался худой оборванный мужик, что наемным убийцей быть согласился. Васька отъелся, одет был во все добротное, справный кафтан, сапоги. И держался со спокойной уверенностью.
- Хорошо, когда из Испании вернемся, женись. Служба твоя мне закончится.
- Я тебе служить и так буду. За доброту и милость твою.
В Варшаве, король принял его сразу, обласкал:
- Как живешь, пан Межирический, как жена твоя, красавица?
Васильку внимание короля было приятно.
- Спасибо на добром слове, все хорошо, дочь родилась, Надежда. Я у тебя милость хочу попросить.
- Каштеляном Краковским не будешь, а вот Виленское воеводство тебе дать могу.
У Василька перехватило дух: если он будет воеводой в Вильно, то можно и с Елизаветой, и с Рахелью... Но надо было говорить о деле.
- Я не за тем приехал, в Испанию еду. Грамоты охранные хотел у тебя попросить. Ну и к королю Филиппу письмо, если не откажешь.
- Не откажу, дам тебе грамоты. А ещё на обед ко мне сегодня приходи, там Николас Малкендорф будет. Он в Испании лет двадцать прошатался, обычаи их знает, ты его порасспроси, может подскажет, как и что.
Василёк явился на обед к королю и удивился, что приглашены только близкие друзья, человек двадцать, из которых ему знаком был один пан Запольский. Все расселись по старшинству за длинным столом, и Василёк оказался далеко от короля. Дамы не присутствовали, так что разговор шел о войне и о государственных делах. Василёк посматривал на пана Малкендорфа, желая улучить удобный момент и поговорить с ним. Король заметил это и сам начал разговор про Испанию. Его интерес был в том, чтобы вместе с Испанией воевать турок. Но Испания ввязалась в войну с Голландией, да и с Англией. Баторий не хотел учавствовать в раздорах между христианами, и несмотря на просьбы Филиппа Испанского, ни на чью сторону пока не становился, выжидал. Пан Малкендорф заговорил про испанскую армию, их непревзойденную пехоту, воинственное дворянство. Василёк внимательно его выслушал, потом спросил:
- А ты короля их, Филиппа, видел?
- Короля мало кто видит - подозрителен очень, убийц боится. Построил себе не то монастырь не то крепость, Эль Эскориал, около столицы, Мадрида, там и прячется.
- А что про инквизицию их знаешь?
- С ними лучше не связываться. Они везде еретиков ищут. Им даже человек греческой веры - как ты - еретик.
- Слышал я, что они от евреев своих избавились?
- Да, всех выгнали, лет сто назад. Но некоторые ещё попадаются. Тех в тюрьмы сажают или жгут на площадях, при великом скоплении народа. Это у них «аутодафе» называется. Я один раз видел, как семью еврейскую сожгли. Дочке лет пятнадцать было, красивая такая. Я и подумал: что за глупость, такую девку сжигать, лучше бы нам с ребятами отдали, мы бы её в истинную веру сразу окрестили, - он грубо усмехнулся.
Василька передернуло, будто тот ударил его, кровь бросилась ему в лицо.
- Да ты, пан Малкендорф, подонок, - сказал Василёк очень громко и очень твердо.
Его услышали все за столом и разговор внезапно затих. Пан Малкендорф с удивлением взглянул на Василька, потом на короля. Но Баторий только усмехнулся.
- Ты оскорбил меня, пан…
- Василий Межирический, к твоим услугам, - на губах Василька заиграла недобрая улыбка.
Пан Запольский вызвался быть его секундантом, спросил с удивлением:
- Что ты решил его оскорбить?
- Он подонок, я его так и назвал. Ему девушку снасильничать, жизнь ей испоганить, в шутку.
- Если это тебе не по душе, много с кем биться придется, - покачал головой пан Запольский.
На следующее утро, на рассвете, сошлись для дуэли на пустыре за только ещё строящимся костёлом Божьей Матери. Строители не обращали на четверых панов никакого внимания. Пан Малкендорф был опытным воином, но Василёк был быстрее и ловчее. Во время дуэли он пританцовывал вокруг противника, заставляя того постоянно двигаться, парировать удары, внезапно разворачиваться. Пан Малкендорф устал, начал делать ошибки. Василёк ранил его в бок, потом в бедро. Тот упал, истекая кровью. Василёк приставил саблю ему к горлу:
- Пусть тебе наукой будет, девок не насилуй, - но всё ж таки не убил. - Пощажу тебя ради милостивой Божьей Матери.
На следующий день, король вызвал Василька к себе:
- Я сам написал тебе рекомендательное письмо к моему брату, королю испанскому.
Баторий подал ему свиток, и Василёк низко поклонился.
- Грамоты охранные возьми у писаря моего. А теперь скажи мне зачем ты, кому от дома отъезжать не по вкусу, на другой конец света, в Испанию, едешь?
Василёк не мог не ответить королю и сказал правду:
- Я обещал раввина вызволить, он у инквизиции в тюрьме сидит.
Брови Батория взлетели в удивлении:
- Кому обещал?
- Человеку, который мне жизнь возвратил. Ну, ещё и очень прекрасной и очень несчастной женщине.
- Романтично и по рыцарски. Ты не перестаешь меня удивлять, пан Василий. Когда вернешься, служить мне будешь?
- Я буду рад тебе послужить.
Баторий обнял его медвежьим объятием. Василёк ушел, унося в душе образ великого короля и очень усталого человека.
40.
В Варшаве, Василёк расспросил, как лучше до Испании добраться. Ему посоветовали морем плыть, из Гданьска в Амстердам, потом в Лиссабон, а потом уже как там подскажут. Поэтому из Варшавы отправились в Гданьск. Этот древний Ганзейский город на Балтике процветал, через него шла торговля зерном по всей Европе. Город уже оправился от осады Баторием, лет восемь назад. Большинство жителей говорили на немецком, но как любой портовый город, он шумел на разных языках и принимал всех радушно. Василёк прежде всего отправился в порт. Он никогда в жизни не видел моря. Соленый балтийский воздух опьянил его. Он смотрел над простирающуюся перед ним водяную громаду и вдыхал глубоко, свободно. Море было серо-голубое, все блестело и переливалось на солнце. Мелкие волны ударялись о берег, но это спокойствие было обманчиво.
Договорившись с капитаном торгового судна, суровым, широкоплечим немцем, что тот довезет его до Любека, Василёк решил, что там будет искать корабль дальше. Когда пришла пора отшвартоваться, Васька тронул его за плечо:
- Пан Василий, я на этот, как его, лодку большую, не пойду. Я плавать не умею.
Петька молча кивнул и поежился.
- Да что вы, испугались? Ничего с нами не случится, доплывем, небось не утонем!
Пан уж и грозил, и приказывал, но они ни в какую не хотели идти на корабль. Наконец, ему надоело с ними ругаться.
- Ладно, коль не хотите, домой возвращайтесь. Там будете пане Анастасии и пане Елизавете отвечать, почему я на другой конец света без вас уехал!
Мужики переглянулись и нехотя кивнули. Василёк засмеялся:
- То то, знаю, что мать мою да жену больше меня боитесь!
Василёк, стоя на палубе, подставил лицо под соленый, холодный ветер, и ему стало легко и весело. Он уже предвкушал, как увидит новые земли, узнает новые обычаи, встретит новых людей. Рассветало, и небо на востоке окрасилось в голубое и розовое. Его мысли перенеслись к дому: Елизавета, наверно, только просыпается, ему захотелось склониться над ней, поцеловать, утренняя любовь самая сладкая... потом взять на руки Надюшу, растащить вечно из-за чего-то дерущихся мальчишек. Все привычное, мирное, домашнее... И вдруг представилась темная комната в большом, темном доме. Женщина, свернувшаяся в клубок на кровати, рыдающая безутешно. Он будто обнял её, прошептал:
- Не плач, я вернусь к тебе, и я никому не дам тебя обидеть.
Рахель и в правду рыдала, обняв колени, как рыдала каждое утро. Она смотрела на маленькую склянку, которая обещала ей избавление. Вдруг она ощутила, что он думает о ней, нежно, заботливо. «Я готов за тебя умереть. Я вернусь к тебе. Во мне хватит жизни на нас двоих». Она сбросила склянку ногой. Та разбилась на мелкие острые осколки и бесцветный яд, вылившийся из неё прозрачными каплями начал быстро впитываться в каменный пол. «Я буду жить, я буду ждать тебя, - подумала Рахель. - Ты вернешься ко мне, хотя бы на одну ночь».
Морская жизнь Васильку понравилась, и качка его почему-то не беспокоила. Не то с его слугами: и Ваську, и Петьку, рвало не переставая, хоть и не ели ничего. Все нутро им выворачивало. Они ругались, стонали и клялись, что больше на корабль не залезут по своей воле. До Любека погода их баловала: дул попутный ветер. Капитан рассказывал Васильку о том, какие шторма бывают на Балтике. А то ли ещё дело, когда выйдешь в Северное Море, а дальше и океан. Василёк слушал рассказы старого моряка в восхищении. Он видел океан на картах, читал о нём в книгах, но никак не мог его себе вообразить. Капитан сказал, что это вода, до горизонта. Кроме воды ничего не видно.
- А какая это вода?
- Ближе сюда, холодная, а в Лиссабоне - теплая, ласковая. Но пить её нельзя, соленая, с ума сойдешь.
- А что ты мне про Испанию рассказать можешь?
- Да что сказать, жарко там, как нам и невиданно. Снега нет. И деревья, и звери - другие. А люди те же, люди, они везде те же. Ну, а женщины... Черноволосые, черноглазые, страстные, - капитан поцеловал пальцы. - Но мужики ревнивые, убьют за их честь.
- Я женат, - улыбнулся Василёк, - мне их бабы не нужны.
- Погоди, пока их увидишь. Коль не мертвый, захочешь.
Продолжение:
Автор: Lalter45
Источник: https://litclubbs.ru/articles/34860-pan-mezhiricheskii-holopskii-syn-glavy-39-40.html
Содержание:
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#романтика #любовь #приключения #исторический роман #холоп
