Всю ночь Скрыбочкин сажал морковь на чужом огороде, переступая и притоптывая по мелким неровностям планеты раздувшимися пятками. Его пальцы заскорузли от колкой изморози и неподатливой, застывшей буграми почвы. Скрыбочкин плакал от густого ужаса, однако продолжал неостановимо выхватывать из подножного пространства комья злого холода и зашвыривать их мимо своего понимания в иностороннюю тьму… До тех пор, пока не проснулся.
Глаза не враз ухватили разницу между мнимым и явным; и Скрыбочкин несколько секунд старательно вдумывался в солнечный круг за окном, прожаривавший верхнюю точку небосвода перед тем как стронуться вниз.
Обычно он старался спать подольше и момент пробуждения встречал неохотно, ибо среди сновидений наблюдал необыкновенных людей и животных, каких в бодрствующем состоянии днём с огнём не сыщешь. Но на сей раз Скрыбочкин ощутил непритворное тепло долгожданной реальности и робкое движение сознания в безопасную сторону. «Вот это я разоспался», - сказал он себе внутренним голосом, параллельно привыкая к облегчению внутреннего мира после ночного кошмара. Это короткое движение ума оказалось верным. Поскольку утро и впрямь успело превратиться в день, и трудно было придумать какой-нибудь внешний катаклизм, который смог бы опровергнуть данный факт настоящей действительности.
Некоторые пытаются истолковывать свои сны, надеясь увидеть в них ближайшее будущее. Однако Скрыбочкин этого не признавал. Он полагал, что толкование снов подобно чтению чужих писем: если не можешь представить образ сочинившего послание, то - как ни старайся - не сумеешь до крайней точки вникнуть в адресованные не тебе слова. Потому он, не колеблясь, отбросил память о ночном кошмаре. Когда все чувства, сузившись, перекрестились для приблизительного равновесия, Скрыбочкин слепой ладонью сгрёб с журнального столика недопитую бутылку «Джонни Уокера». И выплеснул себе в горло остававшиеся на дне полтора глотка похожего на самогон освежающего напитка, который с каждодневной худо-бедностью примирял его с заграницей. После чего ещё секунду-другую колебался, выбирая, с какой ноги ему лучше встать, дабы шагнуть в новый день правильным образом. Увы, внутреннее чувство ему ничего не подсказало, а покидать постель всё равно было надо, не валяться же до ночи под одеялом из-за плёвой приметы, - и Скрыбочкин встал наугад с правой ноги. Оделся, вышел из дома, завёл кар (у него теперь был чёрный «Кадиллак») и, кликнув Шайтана, поехал встречать Цинтию. Жена любила, когда они втроём отправлялись пообедать в ресторан. А Шайтан - выбракованный из цирковой труппы горилла-трёхлеток - вообще считал верхом блаженства попасть в общественную местность, где можно незаметно от хозяев гадить под столом, кидаться на всех с зубами и рвать дорогомодные вечерние туалеты.
Пока животное выставляло устрашающие рожи водителям встречных авто, Скрыбочкнн, стараясь чувствовать дорогу, подрёмывал за рулём...
Теперь он мог позволить себе и раритетный «Кадиллак» позабытого года выпуска, и регулярные рестораны, и гориллу для супруги, обожавшей энималов. Поначалу, правда, Скрыбочкин, живущий по американскому паспорту как Джон Трибер, пробавлялся в крайней скудости и ничего не мог. Затем он разбогател, наладив сбыт в Россию собранной на свалке фирменной одежды. Но конкуренты, чтоб не лопнуть от зависти, порушили его дело, лишив дохода, а для дополнительного злорадства сожгли его виллу… Чтобы строить новое жилище, потребовалось большое количество кирпича. Не имея денег, Скрыбочкин решил проявить находчивость и терпение: он бродил по городским окраинам с кувалдой и угрюмо отшибал от углов зданий стройматериал - обычно несколько кирпичей, сколько можно унести пешком. От полиции ему, как правило, удавалось убежать. И всё же не обходилось без курьёзов. Так он ходил за городом и наткнулся на круглое строение, от которого отшиб обычную свою долю. А на следующий день, воротившись на обозначенное место, узрел там толпы военных, репортёров и киносъемку. Строение оказалось секретным объектом, и в одном из унесённых кирпичей содержалось устройство для слежения за космическими окрестностями планеты. Цены ему никто не знал... Впрочем, Скрыбочкину этого не сообщили, а просто прогнали, чтобы не мешал расследованию.
А дом он в скором времени достроил. И, удивляясь самому себе, стал жить в нём вместе с подоспевшей к случаю свежеиспечённой супругой, о которой речь впереди.
...«Кадиллак» притормозил перед поворотом на платную автостраду. Чтобы не транжирить деньги, Скрыбочкин свернул на просёлок и двинулся мимо зелёных насаждений. Через минуту автомобиль забуксовал в грязи. Пришлось зафиксировать педаль акселератора и, выйдя наружу, подталкивать транспортное средство. Это нисколько не переменило положительный знак настроения Скрыбочкина, и после некоторого усилия он продолжил свой путь по благополучной колее, разбрызгивая мокрую почву из-под колёс.
В принципе, Скрыбочкин был готов завидовать тем людям, у которых единственным содержанием биографии является беззаботность. Но подобных личностей вокруг себя он отродясь не наблюдал; оттого завидовать при всём желании получалось некому. Разве только самому себе в отдельные периоды жизни - к сожалению, очень нечастые и недолговременные… Сейчас он склонялся к мысли, что текущий момент удовлетворял приблизительным условиям, необходимым для подобного ощущения. С другой стороны, хотя до полного довольства, казалось, рукой подать, ему всё же недоставало душевных разговоров в подходящей компании. К каковой невозможно было отнести ни Шайтана, ни тем более собственноручную супругу Цинтию.
Ресторан постепенно приближался. Правда, пока лишь в умозрительном наклонении: скорость движения оставляла желать большего, поскольку автомобиль ещё трижды застревал на просёлочной дороге. В последнем месте, где планета закруглилась для очередной ямы, Скрыбочкин снова вышел подтолкнуть «Кадиллак». И тут случилось непредвиденное - да такое, что вся жизненная перспектива, переменив окраску, сделалась непредсказуемой, если не сказать похуже… Началось с малой неприятности: когда Скрыбочкин, поднатужившись, стронул с места застрявший автомобиль, тот внезапно рванул с места - и умчался в пустоту неизвестности. Плюхнувшись лицом в лужу, Скрыбочкин мгновенно остыл от благодушного расположения мыслей, отворив сердце для досадливых словосочетаний.
…Минут через десять он поднялся на ноги. Провёл ладонью по волосам ото лба к затылку, а затем - гораздо быстрее - в обратном направлении, точно пытался обнаружить на своей голове следы сорванной ветром фуражки. И молча развёл руками. Поскольку слова у него в уме иссякли.
С этого момента счастье стало скорым темпом отворачивать от Скрыбочкина свою лицевую часть.
***
Не обученное вождению животное осталось в автомобиле.
Быстрая езда без достаточной моральной поддержки его возбудила. Примат вытянул шею и закрутил глазами, бегая по салону, пока не почувствовал усталость и новое движение своих скудных мыслей. Попробовал жевать найденные в пепельнице окурки - не понравилось; а делать огонь он не умел. Потом надел на себя оставленный хозяином пиджак. Перепрыгнул на водительское место и стал крутить руль, скалясь и хохоча животным хохотом с такой неустанной силой, словно сквозь его мозг проросла конопля и не давала покоя, роняя богатую нар_котик_ом пыль при малейшем дуновении ветра.
В таком виде - петляя во все стороны и расталкивая встречные автомобили - «Кадиллак» влетел в Нью-Йорк и помчался по вечерним улицам. Он летел по густонаселённому пространству, как призрак сме_рти, минуя без внимания дорожные указатели, светофоры и полицейские патрули. За ним образовалась погоня со стрельбой и тревожными переговорами по рации. Через пять минут по телевидению уже объявили о том, что в городе появилась бешеная горилла на предельной скорости.
Самец тем временем оторвался от погони, которую по глупости не заметил, но на одной из улиц вылетел на обочину и врезался в фонарный столб. Хорошо ещё, что от удара распахнулись дверцы автомобиля. Довольный приключением примат выскочил из него как был, в пиджаке, и скрылся, перепрыгивая по верхушкам деревьев.
Скрыбочкин в упомянутый период пришел в себя от недоумения. Он вернулся на трассу. Заглянул в придорожное кафе, где взял три стакана какао, чтобы помыть лицо и руки. А потом поймал такси и отправился в город, время от времени в сердцах высказывая что-нибудь наподобие:
- Ехай давай, черепашья душа, поторапливайся! Не для тебя разве скорость придумали? Шибче ехай, шевели поршнями, я тебе за погоню деньги плачу, а не заради некчемушной прогулки по бесполезным местам!
Каково же было его удивление, когда на случайной авеню он увидел упёршийся в столб свой кровный «Кадиллак».
- Шеф, тормози! - гаркнул он тоном, от которого водитель потерял баранку. - Кто с моим каром такое совершил, я ему всю наружность без протокола отрихтую! Или пускай заранее заказывает себе домовину - она ему вскорости пригодится для по_хо_ронной церемонии!
После этих слов Скрыбочкин, не расплатившись, сошёл на ходу. И ещё долго не прекращал возмущённой словесности наедине с самим собой.
…Автомобиль был плачевен, но ехать мог.
Скрыбочкин уселся внутрь «Кадиллака» и, скорбно сощурив глаза, тронулся малым ходом в неизвестность близкого будущего. Мимо проплывали небоскрёбы, сдвигаясь позади, словно две мрачные стены нескончаемо-продолговатого ущелья. Они струились и размазывались по зеркалу заднего вида, не сообщая ничего нового погружённому в грусть Скрыбочкину. Который не слышал сигналов со всех сторон, полицейской сирены и предупредительных выстрелов, а почувствовал окружающую среду только когда стал получать у_дары дубинками по го_лове и обнаружил наручники у себя на запястьях.
- Што такое? А ну, отставить самовольство! - возмутился Скрыбочкин табельным голосом, стараясь вырваться из рук блюстителей порядка. - Вы што, сдурели? Хто такие? Предъявите документы!
Но его никто не слушал, считая физическое воздействие пока недостаточным.
- Вот она, бешеная горилла-оборотень! - захохотал в истерике один из полицейских.- Ну, слава богу, поймали мы эту злобную каналью! Теперь можно спать спокойно, раз её скоро посадят на электрический стул!
***
Пиджак с его содержимым унёс на себе примат, отчего документов у Скрыбочкина не предвиделось.
Его долго и невразумительно допрашивали, а затем стали показывать по всем каналам телевидения. Приводя примеры о том, что в прошлом году кто-то, похожий на гориллу, тоже пробовал угнать танк с военной базы, а также другой, обросший шерстью на лице, ради издевательства питался бродячими собаками; и до сих пор ещё не известно, кем на позапрошлой неделе изнас_илованы в универмаге четверо грузчиков и варварски по_ру_блено топо_ром не причинявшее никому зла чучело медведя гризли...
У Скрыбочкина волосы вставали дыбом от смеха, но драться он не мог из-за тесных наручников. Отчего сидел смирно и старался отвечать на вопросы репортёров:
...Нет, оружия не носит - оно ведь, можно воспользоваться собственными руками, если настанет крайний случай... из наук больше всего не любит никакую, разве только уголовно-процессуальный кодекс раньше почитывал перед сном... человеческую к_ро_вь - да зачем же её пить, когда градуса-то никакого... половая жизнь регулярная... нет, к изв_ращениям не прибегает - потому недаром существуют нравственные установки, чтобы промеж людьми не разводилось напрасной самодеятельности... в детстве, конечно, били, как же без этого, чтоб человеком сделаться: и ремнём офицерским, б_ля_хой, знаете, железной, а то - металлическим прутом от кровати - существительно получается, если прямо по чер_епу; случалось также сапогами, но это позднее, уже в школе милиции... во сне - да разное смотрит, случаются и у_жасы, как в жизни... отношение к своей теперешней славе... терпимое пока, раз руки связанные, куда же деваться... желудок с функцией покамест справляется... в кинофильме... нет, в кинофильме сниматься не хотел бы, уже пробовал - заставляли, с_ук_и, яблоки из папье-маше употреблять, тьфу: налево, небось, реквизит настоящий пустили... про индейскую проблему думать ещё не пробовал... про мусульманскую тоже… и про инопланетян… а третью мировую войну - это да, он ожидает со дня на день, без войны никак не обойтись, потому что человеческий фактор по своей дурости слишком невоздержанно плодится, и скоро продуктов питания на всех не станет хватать, ничего война - это нормально, недаром говорят: хочешь спокою - готовься к бою… и вообще, пошли вы на х_е_р, м_уд_а_ки, делать вам нечего в своих газетах, чтоб у человека против закона допытываться о всякой ерунде!
По счастью, вскоре явилась Цинтия и выкупила своего Джона Трибера под залог в полтораста тысяч долларов. Как актриса, она радовалась, что мужа продемонстрировали по всем каналам телевидения: подобная реклама для своего имени обошлась бы ей дороже, чем сумма уплаченного залога.
А Скрыбочкина успокоил адвокат. Он объяснил, что даже если его клиент является, скорее всего, оборотнем, то он в силу своей юридической принадлежности не желает этого знать, раз нет прямых улик в случившихся преступлениях. Судебное разбирательство при достаточных деньгах можно растянуть до самой Триберовой с_ме_рти, чтоб он пока гулял на свободе и ни о чём не задумывался.
Одновременно вышла новая трудность. Телефон в доме стал звонить безостановочно: Трибера приглашали работать в цирке, сниматься в кино, охранять особо опасных сумасшедших, рекламировать всевозможную продукцию - от автомобилей до противозачаточных средств - и даже покрыть числящуюся пока бесплодной гориллу Офелию в частном зоопарке Джозефа Лоха.
Супругам это надоело, и они отправились развеяться на вечеринку, где собиралась артистическая богема. Цинтия любила похвастаться по-женски, и ей не терпелось появиться среди друзей и знакомых в качестве спутницы жизни знаменитого нью-йоркского оборотня.
Автомобиль брать не стали, поскольку идти было недалеко. Они шагали по улице, непроизвольно - и незаметно для самих себя - ускоряя шаг. Люди, завидев их, шарахались и старались поскорее исчезнуть.
Внезапно на город обрушился косоструйный колючий дождь, и Скрыбочкин раскрыл предусмотрительно захваченный Цинтией из дому зонтик.
Дождь то припускал с яростной силой, пригибая ткань зонтика к головам супругов, то слегка утихомиривался, будто вспоминал о необходимой экономии небесной жидкости, и тогда казалось, что серая пелена туч вот-вот раздерётся на части, давая волю весёлым солнечным лучам в разных местах. Впрочем, при любой погодной перемене проявиться солнцу не осталось абсолютно никакой возможности, поскольку сумерки уже вступили в свой положенный час; да и дождь после коротких передышек раз за разом вновь набирал свою мокрую тяжесть.
Цинтия держала Скрыбочкина под руку и прижималась к нему то пышной г_ру_дью, то красивым тонким лицом. Ей хотелось плакать и танцевать от радости жизни, а влажное неудобство наружного мира казалось Цинтии пустячной малостью, на которую ни к чему обращать внимание.
...Они познакомились совершенно случайно. Около года тому назад. Скрыбочкин как раз всю ночь нарывался подраться с кем-нибудь в портовом кабаке, чтобы вспомнить прежнее самбо и хоть как-нибудь размяться для азарта жизни, но его хорошо знали в упомянутой местности, поэтому желающих не находилось. К утру он ощутил усталость от напрасных усилий и, выпив ещё немного «Джонни Уокера», двинулся на свежий воздух - где, лишившись последнего сознания, уснул прямо на берегу...
Проснулся Скрыбочкин, когда полуденное солнце уже широко нависало над головой, точно с размаху приплющенная к небу раскалённая масляная блямба, готовая вот-вот сорваться со своего места и изжарить всё живое на планете. Кто-то в очках тряс Скрыбочкина за ногу, пытаясь объяснить, что посторонним тут не место и ему следует незамедлительно удалиться. Рядом кричала обна_жён_ная женщина, и её нас_илов_али, поигрывая мускулами, четверо дюжих не_гроидов.
В иное время Скрыбочкин, быть может, и удалился бы без возражений. Но его мучили головная боль и вчерашнее разочарование. Потому он одним ударом отодвинул очки вместе с их содержимым в сторону и кинулся к месту происшествия.
- Ваши документы! - взревел он, яростно разбрызгивая прочь нас_ильников. На помощь которым неизвестно откуда появились другие люди себе на несчастье: по привычке выламывать для экстремальных случаев штакет из забора Скрыбочкин оторвал полутораметровый кусок подвернувшегося под руку чугунного парапета, которым и действовал ударным способом (вдобавок потерпевшая, дура, бросилась хватать его за руки - ну, уж бабу уложить даже обыденному человеку ничего не стоит)...
Когда дело завершилось и настало время разобраться, всё обернулось неожиданно. Выяснилось, что здесь снимали художественный фильм. И Скрыбочкин своими невменяемыми кулаками и обломком чугунного парапета начисто испортил центральную любовную сцену. Повредив, вдобавок, челюсть главной героине... Ею-то и оказалась Цинтия.
Предстояли большие издержки, потому как следовало возместить ущерб актрисе. Скрыбочкин колебался недолго, раз таких денег у него всё равно не было - он женился на повреждённой актрисе, чтоб она сама покрыла свои расходы.
Цинтия оказалась неприхотливой утробистой бабёнкой, в любой час дня и ночи готовой к се_ксуа_льным безобразиям. Это Скрыбочкина вполне устраивало. К тому же немаловажная материальная выгода поддерживала его притяжение к своему новому очагу семейного согласия.
...И теперь они прибыли на вечеринку. Народу было - мешалкой не провернёшь, как водится на подобных мероприятиях. Молодёжь танцевала. Скрыбочкин пил на брудершафт возле каждого столика, беспрерывно подмигивая порхавшим вокруг него разнообразно накрашенным и пёстро разнаряженным женщинам, похожим на ярких бабочек экзотических стран, а Цинтия восторженно рассказывала всем подряд, какое он у неё животное и монстр.
Не обошлось и без обычной назойливости, когда Трибера просили выказать что-нибудь сме_ртоцентрическое и домогались рассказов о человекообразном кан_нибализме. Но его хватило только на то, чтобы с разбега угнездиться на многоступенчатой бронзовой люстре и, раскачавшись, рухнуть на пол вместе с половиной плафонов, а затем в сердцах выбросить с балкона находившегося здесь же чемпиона страны по культуризму. Продолжать веселье ему не дали, а просто унесли в дальнюю комнату, где полтора десятка нетерпеливых девиц стали принуждать его к стр_иптизу. О котором он помнил из политинформаций, что это последнее дело, отчего вырывался из многоруких женских объятий, бегал по запутанным помещениям, допивал из бокалов остатки спиртного, швырялся тартинками с красной икрой и, рыдая, просил пока не забирать его домой, раз не всё ещё закончилось.
Далее вышел провал во времени с единственным проблеском, когда Цинтия, успевшая усвоить национальные традиции мужа, лупила Скрыбочкина зонтиком по морде среди широко разбросанных обломков какого-то антикварного резного буфета вишнёвого дерева и взвинчивала до раскалённых нот упрёки и оскорбления; а он, пребывая в плену неумеренной болтанки, неясным образом проявлялся то там, то здесь возле разъярённой супруги, удовлетворенно хихикал, путался в несуществующем нижнем белье, сплёвывал под себя и продолжал проваливаться в многоокую неизвестность… А потом убегал от греха, не видя самого себя и лишь чувствуя, как его засасывает стремительно убыстрявшееся коловращение недопитых бокалов, голодных баб и волохатых вурдалаков...
***
Следующие два дня запечатлелись в памяти Скрыбочкина весьма приблизительно, кроме нескольких эпизодов. Когда он, например, двигался снаружи облупленного автобуса, на ходу объясняя водителю всю его предыдущую родословную, чтобы тот соображал своим недоразвитым мозгом, как надо вовремя отворять дверцы перед белым мистером. И когда он зубами откупоривал бутылки с пепси-колой под бурные аплодисменты прохожих дармоглядов на улице. А также когда, ощущая в окружающей атмосфере невыразимые свинство и предательство, размахивал среди ресторанной толпы своими угрожающими хэндами и, отловив двух сопротивлявшихся мэнов, по очереди бил их фэйсами о разновсякие предметы, чтобы вспоминали своих мазеров и фазеров, для которых Скрыбочкин силился подыскать подходящие слова, но плутал и терялся во тьме русскоязычных прилагательных и глаголов. И когда, наконец, убегал через клад_бище от перепуганного насм_ерть полицейского наряда, изо всех сил стараясь хохотать потише, чтобы снова не обмочиться.
Скрыбочкину нисколько не требовалось обвыкаться с таким своим состоянием, он чувствовал себя в нём как рыба в воде. Тем более, если уж положить руку на сердце, то всё это казалось легковесным и недействительным, словно во сне, однако позволяло хотя бы половиной ума забыть о том, что жизнь - гов_но (на трезвую голову Скрыбочкин отрицать реального положения вещей не мог, да и не собирался). К сожалению, через непродолжительное время деньги у него иссякли, а Цинтия до следующего месяца давать на поправку настроения не желала из принципа внезапно проснувшейся женской вредности.
В прежние дни существовать было проще. Сразу после свадьбы Джон Трибер обзавёлся кредитной карточкой, деньги на которую клала Цинтия первого числа каждого месяца, чтобы её супруг ни в чём не нуждался. Однако убыль текущего момента превысила пределы разумного, и на банковском счету у Скрыбочкина числился пустой ноль. Он ещё помнил, как в детском возрасте бесплатно звонил из уличных телефонных будок и от души пил газировку: теперь он, с ностальгическим видом фланируя по городу, приближался к каждому кредитному автомату по очереди, вставлял в положенную щель свою ничем не подкреплённую карточку и принимался наносить беспощадные удары по железу… Правда, в результате своих усилий он не получал денежных купюр; зато хоть в одном Нью-Йорк мог теперь напоминать Скрыбочкину родимую сторону его детских лет: автоматы были покорёжены и в подавляющем большинстве не работали, а какие еще сохранились для действия, так и те без возврата пожирали кредитные карточки у всех подряд, не сообщая взамен никаких банковских знаков.
…До конца месяца оставалось три дня, обещавших насухо тверёзую скуку, поэтому однажды утром Скрыбочкин сидел опущенный в воду, с потухшей сигарой в зубах и, не зная, чем заняться, время от времени задремывал, опираясь затылком о край своего бассейна. В означенный момент за ним и явились четверо в штатском. В которых чувствовалась профессиональная квалификация: они быстро, почти без драки, одели его руки и ноги в наручники.
- Хто такие? Куда суётеся? Ваши документы! - болезненно пошевелил Скрыбочкин кр_овавыми губами, вчуже расквашенными о безнаказанные кулаки пришельцев. - Здесь вам не проходной двор, а частная собственность! Между прочим! Нигде нет таких законов, штобы врываться в неприкосновенное жилище, требую адвоката!
- Обойдёшься без адвоката, оборотень, - ответили ему. - И за_ткнись, когда имеешь дело с государственной машиной.
Его бросили в тёмный микроавтобус, начинённый смутной аппаратурой, и стали подвергать утомительной транспортировке. Скрыбочкин катался по грязному дну салона, бился на поворотах щеками о мягкую обивку и плакал самодостаточными слезами:
- Хос-с-споди-и-и, ежли б хто знал, как мне всех вас жалко, мужики. Я же всё одно когда-нито вырвуся отсюдова. Эх, не завидую тогда вашему брату! Ничего-ничего… Надеюсь, настанет и на моей улице празднество, когда я вышибу мозговую кость хучь одному из вас… хто первым под руку подвернётся. Про это самое не здря говорится в народе, што бог правду видит, да не скоро её кажет… Ничего-ничего, он покажет моими руками, я дождуся... Какою мерою мерите, такою же и вам отмеряется...
Красный жар горького недоумения катился по венам Скрыбочкина и, стекая с кончиков пальцев, растворялся в воздухе.
Америка не переставала его удивлять. Равно как и он - Америку. Подобно неопытным молодожёнам, они пока не приносили друг другу никакого удовлетворения.
***
Скрыбочкина доставили в управление неясного назначения и попытались соприкоснуть с детектором лжи. Который не помог делу дознания, а только был зряшно разбит несколькими рефлекторными движениями об голову незнакомого назойника в белом халате.
...Оказалось, что оставшийся без догляда бывший домашний примат Скрыбочкина натворил криминала.
Во-первых, он не собирался исчезнуть с лица планеты от недоедания, отчего разорял в парках птичьи гнёзда и врывался в супермаркеты, где не столько пожирал, сколько портил и гадил.
Во-вторых, инстинктивно соображая о маскировке, он ничего не представлял об изготовлении одежды, поэтому добывал её, раздевая прохожих. И с хозяйственной припасливостью неутомимо сносил добычу в гнёзда, устроенные им в подвалах домов по всему городу.
В-третьих, он не забыл ещё, как хозяин, возвращаясь домой среди ночи, устраивал шмон с мордобоем и моральным воздействием нецензурного порядка; отчего в новой жизни, мечтая сквитаться хотя бы с дальними его родственниками, Шайтан не пропускал без увечий ни одного дышавшего алкоголем человека.
Наконец, он был всё-таки одинокий самец с соответствующими желаниями причин и следствий... Женщины теперь боялись выглядывать на улицу, кто ещё дорожил своим добропорядочным именем.
Средства массовой информации захлёбывались ужа_сом: город терроризирует волосатое существо, замаскированное под гуманонда (на Шайтане сохранился хозяйский пиджак, а также взятое с первого попавшегося прохожего спортивное трико и лыжная шапочка с надписью «инструктор по се_ксу»). Гориллочеловек, бегавший по городу на всех четырех руках, внушал страх даже полиции.
Невезение ни в чём не погрешного Скрыбочкина дошло до максимальной точки, когда животному наскучили консервы, отчего оно ради разнообразия задрало лошадь на одной из пригородных ферм. Перепуганный хозяин которой принялся палить в оборотня из охотничьего ружья: нашумевшее существо с неестественным криком бросилось в сторону, взлетело на крышу, оттуда перемахнуло на забор, а с него - в сад. И исчезло... Но пиджак пришельца остался висеть на торчавшем из забора гвозде. Через пятнадцать минут, обследовав карманы, сотрудники полиции обнаружили документы на имя Джона Трибера.
Как следствие, пресса и телевидение не преминули взорваться новой волной информации: «Найдены неопровержимые улики!», «Имя оборотня достоверно установлено!», «Чудовище действует в открытую!», «Человек-горилла не уйдёт от правосудия!», «Джон Трибер - чума XX века!»
Всё вокруг Скрыбочкина кипело и бурлило от избытка малодостоверной - и потому вдвойне интересной народу - информации. Его фотографиями пестрели страницы газет и журналов: он с женой в компании деятелей киноиндустрии третьего плана... он занимается физкультурой где-то на званом вечере... он в окружении пьяных девиц на своём дне рождения… снова с женой и ещё двумя какими-то неустановленными животными... он и Цинтия около своего автомобиля… и тому подобное.
- …Побойтесь бога, то ж не я взапрыгивал на крышу, на кой ляд мне сдалась лошадь этого полоумного хфермера! Я покамест ещё в своём уме нахожуся! - орал Скрыбочкин (и это транслировалось по всем каналам телевидения). - Может, вы меня об чём другом спросите? Например, об том, как в вашей стране нарушаются мои права челувека! Давайте, спрашуйте! И я отвечу! Так отвечу, што никому мало не покажется! Даже не пытайтесь исделать меня жертвою несправедливых нападок, я всё одно не поддамся!
- А эти документы и пиджак - ваши? - спрашивал очередной следователь. - Или вы станете отрицать очевидные факты?
- Пиджак мне жена подарила, и документы в нём, конешно, мои остались, отрицать не могу, - скрепя сердце соглашался Скрыбочкин. - Но животное на меня не повесите, раз мы все тут живём в свободной стране и правовом государстве! Я ж говорю: Шайтан их унёс, зараза животная, я ему башку откручу, когда впоймаю! Скажите спасибо вообще, што я завёл только одну скотину заради душевной обстановки в доме, а не то мог бы приобресть целый зоопарк, потому как средства позволяют. Гуляли б счас по вулицам какие попало зверюки всем скопом, развлекали бы народ! Но я же не раскошелился на зоопарк! А ежли этот бесстыжий обезьян сотворяет безобразности без присмотра, то с меня какой может быть спрос? Это ж, я вам говорю, Шайтан, харя волохатая, которая не имеет ко мне касательности! Он же чистый демон, когда оказуется вдали от хозяйской руки, - вот пусть его теперя полицейские отловлювают, как им по службе положено!
Телезрители скептически усмехались. Они не верили ни в шайтана, ни в обезьяноподобных демонов. Им ясно представлялось одно: оборотень не отдастся правосудию просто так. Страх да и только!
Миллионы взглядов прилипли к телевизионным экранам. Они обмазывали Скрыбочкина густой патокой любопытства, точно для того чтобы обездвижить его, сделав беспомощным и, соответственно, безопасным для общественной массы.
- …Расскажите, - предлагал ему популярный тележурналист (зрители замирали перед экранами), - где вы находились в последние три дня? Чем занимались?
- Дык... чем занимался... - смущался задержанный, протирая кулаками красные от жажды глаза. - Оно, как водится, казак журбы не знает: с утра выпил - и весь день свободный.
- А конкретней?
- Конкретней не могу, потому - память слабая и в горле пересохло, покамест я тут с вами лясы точу вхолостую. Сколько можно изгаляться над благопорядочным челувеком? Хватит уже из меня душу вынать своими вопросами-переспросами!
Хитро, ох хитро построил он свою защиту! Полиция штата не находила ни одной зацепки на злодея.
Многие завидовали его нечеловеческой изворотливости.
***
Трибера-Скрыбочкина таки в этот раз снова были вынуждены выпуститъ на вольный воздух. Потому что улики считались недостаточными, а он действительно жил в демократической стране, ради чего любое общество должно идти на жертвы. Его это мало радовало по причине невероятной душевной усталости. Скрыбочкин чувствовал себя так, словно его до полусмерти забросали камнями возле позорного столба, а остатки его положительного биополя пообещали отдать другому человеку, чужому и недостижимому для обратного изъятия. Вдобавок ко всем несуразностям текущего дня к нему под рубашку залетела невесть откуда взявшаяся пчела - укусила в болезненное место чуть повыше пупка и, секундно подрожав крыльями, у_ме_рла, отравленная застоявшимся внутри Скрыбочкина недоброкачественным временем. Вот уж поистине: тридцать три несчастья - и все на его голову!
До сих пор он принимал себя как очевидную константу, с которой все обязаны считаться, дабы не нарушать никому не известного заранее, но раз и навсегда определённого плана мира, отступление от которого следует считать если не кощунством, то как минимум тяжким преступлением против здравой совести. Оттого Скрыбочкин, как правило, прибегал к силовым методам, возвращая любых несогласников в понятное для себя русло. Однако сейчас его дела обстояли гораздо плачевнее, чем обычно. Казалось, всё человечество, тайно сговорившись, ополчилось против него.
…Повинный в его невзгодах Шайтан в описываемое время был уже далеко. Покинув неприветливые каменные джунгли, он скорой припрыжкой верстал тропу сквозь лесную чащобу, всей своей первозданной сущностью стремясь выбраться из мрака забвения и в один прекрасный день очутиться в тёплых краях, где жить намного увлекательнее. Бедняга не ведал, что по пути на свободу его подстережёт между ночных кустарников свирепая чупакабра: одним ударом острокогтистой лапы она свалит Шайтана наземь и, про_ку_сив ему горло, выпьет до последней капли горячую обезьянью к_р_овь. А если б и знал несчастный примат свою прискорбную перспективу, то всё равно: куда ему было деваться? Не оставаться же до конца дней в скучном городе среди алкоголя, сигарет, автомобильных выхлопов и прочих неблагоприятных факторов человеческой цивилизации, от которых невозможно ждать ничего, кроме ожирения, канцерогенов и постепенной сме_рти. Получалось, что хрен редьки не слаще, а хоть бы и перец чили - если одно горше другого, то уж лучше окончить своё существование хотя бы по дороге на волю.
Скрыбочкин же и подавно не собирался представлять себе дальнейшую судьбу Шайтана, а просто явился домой, встретив слёзы и упрёки Цинтии в том, что её супружеская жизнь существует сама по себе и семимильными шагами продвигается в отрицательную сторону. Что можно ответить женщине, когда она взвинчивается и старательно подготавливает себя к давно назревшей истерике? Ничего. Во всяком случае, словесным образом. Потому вместо ответа Скрыбочкин отбросил ненужное терпение и битых два часа, не жалея себя, приводил супругу к порядку единственно незаменимым мужским способом. А затем посадил её в бывшую клетку для гориллы и, выломав закрытую на ключ дверцу трюмо, где ещё оставались несколько бутылок «Джонни Уокера», почувствовал себя немного спокойнее.
Как раз когда он резал на полу колбасу, не прекращая попыток запеть что-нибудь об исчезнувших в тумане берегах далёкой Родины, но отчего-то каждый раз срываясь на слёзы, в комнате появились четверо в штатском.
По их военной выправке и железным мускулам на лицах Скрыбочкин понял, что это конец. И схватился за бутылку, чтобы дорого себя продать. Однако ему не дали подняться на ноги, а стали б_ить обувью по го_лове - и он ничего не мог поделать, пока не потерял сознание.
***
- ...Джон Трибер?
Это было первое, что услышал Скрыбочкин, когда его облили холодной водой из мусорного ведра и принялись встряхивать, ударяя го_ловой об пол.
- Так тош-ш-шно, - шевельнул он малопослушным от возмущения горлом, ощущая не только моральную усталость, но и близкую к окостенению исчерпанность всех смыслов, которые до сих пор вели его по жизни. - А вы хто такие, звиняюсь?
Вместо ответа его без разговорных излишеств уда_рили немытой подошвой по лицу.
- Нет, я понять не могу, за што? - через силу возвысил голос Скрыбочкин. - От такой несправедливости можно ж и с ума сойтить, честное слово! По какому праву, спрашую, вы без роздришения врываетесь в частное домовладение, злыдни безжалостливые?
Тут его стали би_ть более старательно - руками, ногами, разнообразным случайным скарбом. И лишь через несколько минут высказали свою позицию:
- Забудь про свои гражданские права, у_б_люд_ок! Вопросы здесь будем задавать мы, понял?
- Так точно, понял, - без возражений согласился он, не желая возвращаться к болевым ощущениям.
- А теперь говори, быстро, куда подевал кирпич, который ты выломал из секретного сооружения за городом?
- С секретного? - вобрал челюсть Скрыбочкин. Дык вот, домяру справил, вишь...
- Покажи.
- Што?
- Кирпич. Конкретно. В каком месте он находится?
- Конкретно не скажу. Игде-то в постройке.
- А не боишься, что мы тебя сейчас прикончим? Измолотим до см_е_рти и спустим в унитаз, как использованный пипифакс?
- Не боюся. Каждый человек рано или поздно заканчивается, чего ж тут бояться… Ну, прикончите меня, и што вам толку с того? Увсю зданию разбирать - дело клопотное. Ищи-свищи потом среди обломков! Нет, я вам дело говорю: раз нужен кирпич - купляйте за деньги, так будет проще всего, однозначно.
Четверо в штатском отошли посовещаться.
Скрыбочкин говорил отвлекающие слова, а сам тем временем безостановочно шевелил умом. Коль такое дело вокруг стройматериала, значит, он непростой. А потому надо торговаться до последнего, в этом он не сомневался. Дело было лишь в верном подходе к вопросу.
- Ладно, даю доллар, - шагнул к нему один из пришельцев. - И дело с концом.
- Ни в коем разе, - Скрыбочкин заинтересованно приподнялся на локте. - Кирпичи-то, гля, какие справные, прямо на подбор. Я ж по ним сколь раз от души засандоливал кувалдой! И так засандоливал, и эдак, под разносторонними углами принатуживался! А им хоть бы што: ни одного мало-мальского сповреждения не заметно! Можешь и сам попробовать, ежли моему слову не доверяешь, я кувалду дам.
- Обойдёмся без кувалды. Нас не интересуют все остальные кирпичи. А за тот, что требуется - черт с тобой: дадим сто… нет, двести долларов. Но... ты хоть помнишь, где он находится?
Скрыбочкин помнил. Искомый кирпич находился в кладке внутри порога - один из нескольких, добытых им в ночной загородной вылазке. На пороге они с соседом, бывшим советским сионистом Пантелеем Галушко, по вечерам забивали «козла». Отчего в Пентагоне по всему главному пульту шли помехи и поступал сигнал о ядерном нападении. Войска теперь находились в чрезвычайной готовности, и боевых действий не случалось только из чувства самосохранения. Находка секретного прибора могла спасти дело мира.
Однако Скрыбочкину это было неизвестно.
- Место я помню, - твёрдыми губами заверил он. И после секундного раздумья проговорил голосом, похожим на шелест денежных купюр:
- Но есть одна закавыка. Чтоб нарушать конструкцию всего здания из-за одной кирпичины, это у меня душа кровью обольётся, потому будет стоить очень дорого.
Тогда его стали би_ть по-настоящему всеми предметами, какие имелись в комнате, пока он не перестал чувствовать собственную жизнь.
- Ничего, в другой раз будешь со спецслужбами посговорчивее, - бросили напоследок его распростертому телу. - Завтра снова придём, ты у нас ещё не так попляшешь.
Впрочем, Скрыбочкин ничуть не испугался, поскольку он уже ничего не слышал: одной ногой в этот момент он находился на том свете, а другой - непонятно где.
...Его спасла Цинтия. Чудовищным усилием обиды она сумела разогнуть прутья обезьяньей клетки и выбраться на свободу. Где ждала чего угодно - мести, кр_ови, любого непечатного оборота, но только не распластанных останков. Для которых поторопилась вызвать «скорую».
Врачи появились. Но, взглянув на Скрыбочкина, покачали головами возле рыдавшей женщины:
- Нет, не возьмём.
- Почему?
- Обезьяна ж это, да ещё бешеная. Вы что, телевизор не смотрите?
- Какая, к чёрту, обезьяна! - взвилась распатланная Цинтия. - Это корреспондентская утка про обезьяну, не верьте беззастенчивым журналистам! Я его лучше других знаю: он - мой действительный муж Джон Трибер!
- Хоть утка, хоть козерог парнокопытный, нас это не касается. Ваш муж - значит, ваши проблемы. А мы людей лечим. Позвоните, вон, ветеринару, если он, конечно, не побоится.
«Скорая» удалилась, не оказав помощи.
Скрыбочкин, лёжа на полу с печально закрытыми глазами, поднял руку и ущипнул себя за шею. «Может быть, эта шея - вместе с кожей на ней - принадлежит кому-то другому? - родилась в его голове медленная мысль. - Может, он не чувствует меня как следует и оттого не знает, что делать, когда мне становится погано?» Однако сколь ни прислушивался Скрыбочкин к собственной изнанке, ему не удалось ощутить никого чужеродного внутри своей личности. Да и кожа на шее болела вполне достаточно. «Нет, это я самосильно терплю пагубу, - решил он. - Постороннюю силу тут при всём желании не обвиноватишь».
…Цинтия была всё же человеком добросердечным и не могла бросить ближайшее к ней существо на произвольный случай. Битых три часа она отпаивала супруга одеколоном, и только после этого он слабо приоткрыл слипшиеся от кр_ови глаза, прошептав:
- А што, кроме отакой гадости, в доме уже ничего невозможно знайтить?
- Нет, - покачала головой Цинтия, окинув взглядом разбросанную по комнате порожнюю стеклотару. - За тобой разве что останется…
- Так сходила б в магазин. Разве не видишь: человеку погано.
- Ты с ума сошёл! - звкричала она. - У меня через полчаса съёмка, а я ещё даже не одета!
- Ладно, - выговорил Скрыбочкин болезненным голосом. - Давай тогда деньги, я сам схожу. Эх, жисть собачачья, пропасть бы мне пропадом, чтобы поскорее всё закончилось...
***
Цинтия умчалась на киносъёмку в раздёрганных чувствах, без макияжа и с неприбранной головой, как у собаки в разлиньке. А Скрыбочкин выбрался из дома на дрожащих ногах. До ближайшего супермаркета было полтора квартала, и он ещё имел слабую способность передвигаться по улице, держась за людей и стены, раз стояла безветренная погода.
Если б сейчас его позвали переселиться в какой-нибудь тонкий мир, то Скрыбочкин определённо не отказался бы. Ведь терять всё равно было нечего, чьим оком ни проглядывай на просвет сложившуюся ситуацию. Однако никто его, как назло, никуда не звал. Потому приходилось скрепя сердце оставаться в прежней местности и жить дальше, пытаясь свести концы с концами за пределами своего понимания.
Он шагал с принуждённым лицом и настроением всеми потерянного нищеброда, а скорости движения выбирать не мог - благодарил судьбу уже за одно то, что сохранял возможность оставаться в вертикальном положении, крутил полузрячими от непроизвольной влаги глазами да плыл мимо избыточных деталей встречного пространства. Время протискивалось сквозь него, как трава пробивается сквозь падшее от голода или болезни животное; оно питалось плотью Скрыбочкина - его руками, ногами, сердцем, печенью, мозгом - и неотвратимо ускоряло свой рост. По небу над ним струились, переплетаясь, немытые тряпки невесть чьего воображения; а в воздухе висела тяжёлая смесь запахов, среди которых преобладали бензиновая гарь и испарения вечерних страхов большого города. Двигаясь экономным темпом, Скрыбочкин старался отключиться от восприятия окружающего, представляя себя похожим на дерево, которое приготовилось к зимней спячке, но так и не успело погрузиться в отдых, вырванное с корнями из родной почвы и влекомое страшным ураганом по источенному червями нутру Большого яблока*. Чтобы не думать ни о чём конкретном и болезненном, он думал сразу обо всём: о прошлом и будущем, о людях и камнях, о пустоте и заполняющих её предметах силы и слабости, а также о жизни в целом и о том, что может находиться за её границами. Множество мыслей одновременно рождалось в его мозгу, вливаясь в общий хитросплетённый пустоворот и нисколько не мешая друг другу. Разумеется, переводить каждую мысль в слова Скрыбочкин не пытался, просто видел туманистые образы и утлые картинки. Которые, невзирая ни на что, были ему понятнее звуков и, тем более, знаков на бумаге или на белом листе своей остаточной умственной плоскости - этого вполне доставало, чтобы не иметь дополнительной дрожи в опорных соображениях текущего момента.
Описываемое движение Скрыбочкина к супермаркету было медленным, как в недосказанном полубреду кончающего с собой человека, и могло бы продолжаться долго - однако его путь пресекли прежде середины. Двое прохожих с криком: «Вот оно! Вот, смотрите, оно прямо среди нас ходит!» - схватили бывшего участкового лейтенанта за волосы и поволокли по асфальту. К ним присоединились ещё трое или шестеро. Откуда-то появился мешок: Скрыбочкина поместили внутрь него и двинулись в непонятном направлении, поминутно останавливаясь для группового избиения. Из доносившихся возгласов можно было понять, что за голову гориллы-оборотня по телевидению объявлено крупное вознаграждение, и сейчас между поимщиками стоял вопрос о том, стоит ли доставить монстра в полицию живьём или, наоборот, чтоб легче было нести, взять пока одну голову, а туловище оставить на месте до следующего раза.
«Боже ж мой, и зачем я тут нахожусь, - безысходно размышлял Скрыбочкин среди побоев и скандала. - Как хорошо было дома, там честному человеку, кроме тюрьмы, ничто не угрожает... В конце концов, меня матерь породила для светлой будущности, а не ради издевательств!»
Он говорил эти внутренние слова с выключенным выражением лица, словно манекен, которому все обязаны верить, а потому нет нужды в напрасной мимике, да и вообще - плевать на всё!
По счастью, ни у кого не нашлось на Скрыбочкина ножа достаточной величины, чтобы от_чле_нить ему голову от тела.
...В полицейском отделении он уже не торопился ничего объяснить. Сидел с поникшими плечами и всклокоченной причёской напротив дежурного чина, механически отвечал на сделавшиеся привычными каверзные вопросы о психическом статусе своей личности, и его слёзы казались пустым знаком неблагополучной атмосферы. Задним взглядом Скрыбочкин внимательно обозревал рассыпчатые дни, заполненные пустотой преследования, и не переставал удивляться: зачем судьба катила его по неизведанной колее среди боли и страха? Кому это было нужно, чтобы он растратился и иссяк на холостом ходу?
Даже новая свобода, случившаяся после трёхчасового разбирательства и сердитых полицейских извинений, не добавила мыслям Скрыбочкина нового содержания.
«Наверное, лучше б я издох, чем жить, захлёбываясь грязной жижей этого жестокого общества», - думал он, убегая по дождливой улице от улюлюкавших мальчишек и стараясь уворачиваться от летевших вдогонку булыжников.
***
Возле своего дома Скрыбочкин остановился.
Его взорванный «Кадиллак» догорал ленивым пламенем, среди которого шипели возмущённые стаи дождевых капель.
Перед воротами прохаживались два господина.
- Жаль, хороший был автомобиль, - заметил один из них, сделав многозначителдьно-издевательское лицо.
- Да. Не повезло хозяину, - с пустоглазой улыбкой добавил второй. - Хорошо ещё, что сам цел остался. До поры до времени.
- Ш-шо вы имеете в виду под своими грязными намёками? - настороженно отвесил челюсть Скрыбочкин.
- А то, дорогой мистер Трибер, что с нами шутки шутить не принято. «Кадиллак» - это только начало, уж можете поверить мне на слово!
«Мамонька моя, сейчас бы хоть первачу домашнего принять напоследок, - мелькнуло у Скрыбочкина в уме. - А то помру здесь, как безответная скотина, среди посторонних людей... И схоронят меня, как сироту, на чужбине, даже не утрудятся помянуть по-человечески!»
- Не уб_ивайте, - прошептал он, пытаясь справиться с наползавшим головокружением. - Я ж безоружный перед вами, как перст. Не будет вам чести в уб_ивстве беззащитного челувека.
- Наше последнее слово, - проигнорировав мокрые глаза Скрыбочкина и его слова о чести, жёстко процедил сквозь зубы первый господин. - Тысяча долларов за кирпич с системой слежения.
- Или см_ерть, - добавил второй господин. - Очень скверная, надо сказать, см_ерть: медленная и мучительная. Что вы предпочтёте? Выбирайте!
По щекам Скрыбочкина покатились новые слёзы, которые в последние дни у него всё время были в близкой готовности.
- Десять, - проговорил он с капитулирующим видом.
- Что? - не понял первый господин, решив, что его обманывает слух.
- Пятнадцать тысяч, - мёртвым шёпотом поправил себя Скрыбочкин.
И обессилено уселся на тротуарный бордюр. Потому что всё у него перед глазами плыло, закручиваясь, и растягивалось. Словно мир пропитали невидимой резиной.
Оба господина переглянулись.
- Знаете, полковник, - после продолговатого молчания выдавил сквозь зубы один из них, - наверное, нам стоит согласиться, пока он не взвинтил цену. А то ещё, чего доброго, сдохнет, ворюга, и унесёт тайну с собой в могилу.
Другой ничего не ответил. Только зло сплюнул на травяной газон и, махнув рукой, полез в карман за бумажником.
А Скрыбочкин плакал вполголоса и прикидывал в уме, в какую сумму обойдётся ему авиабилет до Москвы, включая промежуточные затраты на сувенирный алкоголь в магазинах дьюти-фри.
- Или не до Москвы, а хотя бы до Лиссабону добраться, - говорил он себе ободряюще. - А далее можно худо-бедно и пешком дойтить...
==========
* Большим яблоком называют Нью-Йорк.
...
Автор: Евгений Петропавловский
С удовольствием ПРИНИМАЕМ на публикацию не опубликованные ранее истории из жизни, рассуждения, рассказы, повести, романы.
!Тёплые комментарии, лайки и подписки приветствуются (даже очень)!
...
официальный сайт автора канала http://lakutin-n.ru/
Почта :Lakutin200@mail.ru
Страница VK https://vk.com/avtor_nikolay_lakutin
Инстаграм https://www.instagram.com/nikolay_lakutin/
Твиттер https://twitter.com/nikolaylakutin
Facebook https://www.facebook.com/NikolayLakutin
Канал в Яндекс Дзен https://zen.yandex.ru/lakutin
Так же у нас есть Канал на Youtube "Николай Лакутин" https://www.youtube.com/channel/UCB9OzOjkZjkSTJgsGMsjiqA
...
Фото к публикации из интернета по лицензии Creative Commons