Часть 13. Последователи Коперфильда
Глава 1
"Вставай, апа зовет". Желтые драконы. Олег узнает, что надо Степановне. Слезное прощание.
Иностранца можно узнать по глазам, потому что
он думает на другом языке. Выходит, что мы
видим это. Значит ли это, что мы видим мысли,
но не можем их прочитать?
Когда стало ясно, что рассказ окончен, Олег спросил:
- А где сейчас твой товарищ? Есть с ним связь? - больше всего не хотелось, чтобы Омарбек начал спрашивать, зачем он ему, и Олег, решив схитрить, добавил:
- Я знаком с одним психиатром, который такие болезни запросто лечит.
- А что ты тогда здесь делаешь? - усмехнулся Омарбек.
- У меня другая проблема, врач ей не поможет.
- Вообще-то я давно не видел Семена. Он сейчас живет в Каратау. Последний раз мы общались по мобильнику, наверное, полгода назад.
Омарбек достал телефон и принялся нажимать кнопки, роясь в памяти аппарата.
- Ага, вот. Записывай, - наконец сообщил он и продиктовал номер.
Олегу показалось, что он лишь на минуту закрыл глаза, когда его разбудил Герман.
- Вставай, апа зовет, - тряс он за плечо. На входе стояла Алия - дочка пастуха, секретарь по совместительству.
- Ночью спать надо было, а не болтать, - упрекнула она и вышла из юрты. Олег поднялся и последовал за девочкой.
Ермек с внуком, по-видимому, уже побывали у бабки и собирались в обратный путь. Дед лил воду в радиатор из пластиковой бутылки, а внук с любопытством наблюдал за его действиями.
Увидев Олега, Ермек поручил мальчишке закончить дело и подошел к парню.
- Ну, желаю удачи. Аллах даст, свидимся, - мужчина протянул Олегу руку. - В жизни всякое бывает, - добавил он, - предлагаю обменяться телефонами.
Олег занес номер в память мобильника и продиктовал свой.
- Есть, - констатировал Ермек.
- Что апа? Обнадежила? - поинтересовался Олег.
- Она сама не разговаривает, все через девчонку эту - Алию. Та сказала, что можно пеленки выбросить. Посмотрим…
Ермек не успел договорить, когда раздался звонкий окрик:
- Эй, джигит! Ты что, хочешь бабку разозлить?! Психанет и прогонит! Давай, бегом! - кричала Алия.
Интерьер юрты, являвшейся кабинетом для приема, был не совсем обычный. Можно сказать, оправдывал ожидания. Особенно бросались в глаза несколько художественных произведений, выполненных на выделанной стороне больших, неровно обрезанных шкур. Рисунки в стиле наскальной живописи представляли собой неаккуратные изображения странных животных с неправильным количеством конечностей и хвостов. Непонятно, какими красками рисовал художник. Приглушенные красные и коричневые тона больше походили на темперу или акрил. Было ощущение, что готовые "холсты" мяли и топтали ногами, чтобы добиться эффекта старины. Надо отдать должное - это удалось: предметы выглядели очень древними и ценными. Картинки были заключены в прямоугольные рамки, нарисованные черной и кроваво-красной краской по краям шкур. Рамки были построены из сплетений непонятных иероглифов и растительного орнамента. Приглядевшись, можно было разобрать среди прочих элементов фигурки человечков в различных позах, словно выполняющих гимнастические упражнения. Силуэты завораживали взгляд, и, когда Олег засмотрелся на них, ему вдруг показалось, что фигурки и в самом деле начали двигаться. Они то наклонялись, то выпрямлялись, то делали какие-то движения руками и ногами. Это было что-то вроде эффекта мультипликации - взгляд не мог удержаться на одном изображении и постоянно бегал с фигурки на фигурку. Шкуры висели по периметру юрты, на деревянных решетках, сделанных из узких темно-коричневых реек. Как и в той юрте, где ночевал Олег со своими друзьями и новыми знакомыми, пол почти полностью был устлан коврами. Сразу было видно, что они натуральные, сотканные очень давно. У входа лежали два резиновых автомобильных коврика. Здесь же, возле двери, стоял кустарный табурет с желтым металлическим тазом, накрытым темно-зеленым платком с казахским орнаментом. В противоположной от входа стороне Олег разглядел настоящую китайскую ширму. Желтые гибкие драконы с длинными, как у сомов, усами ползали по черному фону, извиваясь между пагодами с причудливыми плавно изогнутыми крышами. Из-за ширмы выглядывал край деревянной полутораспальной кровати без ножек и спинок, вернее, от кровати остался один матрас, обрамленный доской из облагороженной стружечной плиты. Также из мебели здесь была старая армейская тумбочка, низенький круглый стол, на краю которого стояла двухконфорочная газовая плита. Чайник, занимавший одну из конфорок, скорее всего, был старинный и дорогой, покрытый басмой и глубокой чеканкой, искусно выполненной каким-то древним мастером. Похожую посуду Олег видел в краеведческом музее. Несколько больших глиняных пиал, составленных одна в другую, тоже представляли собой работу не сегодняшнего дня. Потертая временем роспись, украшавшая пиалы, больше походила на фрески эпохи Возрождения. Как можно было пользоваться такой бесценной посудой, которая могла быть гордостью музейной экспозиции или антикварной лавки с хорошей репутацией? В воздухе стоял пьянящий аромат трав, используемых для приготовления снадобий. Пучки и веники висели повсюду, создавая впечатление, что находишься в висячем саду Семирамиды. Приятное чувство покоя и даже сладкой эйфории постепенно проникало в разум. Но благостное ощущение отлетело, вспугнутое окриком:
- Эй, бала, чего стоишь? Кель, отыр, - прервала мысли парня сидевшая в темной части юрты старуха. Олег, войдя, даже не заметил ее; керосиновая лампа слабо освещала пространство, создавая таинственный полумрак.
Он уселся напротив целительницы на сложенном вдвое толстом верблюжьем одеяле и протянул ей доску с заклинаниями. Бабка Жания склонилась над ней и принялась ощупывать пальцами вырезанные символы. Олегу хотелось рассмотреть легендарную старуху, и он начал бессовестно ее разглядывать: круглое, но худое, густо испещренное морщинами лицо; прядь седых волос, выбившихся из-под зелено-коричневого платка; сильно выделяющиеся скулы, обтянутые желто-коричневой кожей; губы, сохранившие прежние красивые линии, но очень морщинистые. Брови, несмотря на возраст, были темными и очень аккуратными, хотя старуха, понятное дело, давно уже не ухаживала за ними. Если верить, что бабке больше ста лет, то для своего возраста она выглядела очень неплохо, а при наличии воображения можно было представить, какая это была красавица лет эдак шестьдесят тому назад. Женщина почувствовала на себе взгляд и посмотрела на Олега. Темные глубокие глаза опять показались невероятно молодыми и знакомыми. Олег смутился и принялся смотреть "мультфильмы", нарисованные на шкурах. Бабка еще минут пять поводила пальцами по знакам, затем отложила доску в сторону и без всяких объяснений уперлась сухой ладонью в лоб Олега. Веки потяжелели, и сознание его мгновенно провалилось в темноту безграничного небытия…
Так же, как и утром, когда его разбудил Герман, Олегу показалось, что он лишь закрыл и сразу открыл глаза, но старуха, только что сидевшая напротив, уже хлопотала у плиты, а его тормошила Алия.
- Все, айналайн, просыпайся, другие тоже ждут.
- Не понял, как все? - удивился Олег, когда наконец пришел в себя и вспомнил, где находится.
- Свеча, которую ты не поставил на могиле, где она? В ней причина, - сообщила девчушка. - Доску я отдала твоим друзьям, от нее лучше избавиться, хотя она может тебе помочь.
Старуха даже не повернулась к "пациенту", словно потеряв к нему всякий интерес.
- А откуда вы про свечу узнали?
- Ты сам все рассказал. Апа два часа с тобой мучилась. Придется постараться, иначе кошмары не закончатся никогда, - продолжала "выписывать рецепт" шустрая девочка. - Тебе надо найти какого-то Семена. Знаешь, кто это? И, не дожидаясь ответа, движением головы указала на выход, недвусмысленно давая понять, что прием окончен.
Олег поблагодарил бабку, оставил на платке, покрывавшем тазик, несколько крупных мятых купюр и покинул юрту. Состояние тревоги и растерянности охватило его. Что делать? Как найти проклятую колдунью и как быть со свечой? А может, она сама явится? А Семен? Как он мог больше десяти лет назад видеть события, произошедшие в позапрошлые выходные, когда Талгат, Герман и Владимир носились по дачным улицам на "двенашке"? Еще он вспомнил деда в шапке с собачьим хвостом из рассказа Андрея. "Может быть, и это не случайно? Не мешало бы записать номер его телефона".
Солнце было уже высоко. Значит, правда, что Олег пробыл на "приеме" не меньше двух часов и не заметил этого, а может, просто забыл или старуха помогла забыть. Он покопался в своих ощущениях, оставшихся после пребывания в гипнотическом состоянии, но не обнаружил ничего, словно это время вычеркнули из памяти. Так бывает после глубокого сна, в который проваливаешься от усталости или под действием наркоза, когда любой промежуток времени пролетает как тысячная доля секунды. Помнились лишь последние слова девочки, из которых ясно было одно: надо что-то делать - "само не пройдет", как говорят хирурги. Но что делать - этого ему не сказали, а ведь это самое главное. Единственной зацепкой для того, чтобы начать действовать, был Семен.
С новыми знакомыми прощались, словно с родственниками перед долгой разлукой: обнимались и похлопывали друг друга по спине. Произносили эмоциональные, даже слегка сентиментальные речи. Оставалось только пустить слезу для полноты картины, но, к счастью, этого не произошло. Наши герои уселись в машину, просигналили напоследок: "Фа-фа! фа-фа-фа!" и, подняв облако пыли, направились в сторону города. Олег оглянулся и увидел, как Андрей и Омарбек машут высоко поднятыми руками.
Что-то театральное было в этой сцене: будто заканчивался последний акт спектакля с недодуманным окончанием. Так иногда поступают режиссеры, предоставляя недоумевающему зрителю самому решить, каким должен быть финал…
- Слушай, а где эта свеча? Не выбросил случайно? - спросил Талгат после того, как Олег пересказал итоговую речь дочки пастуха, секретаря и санитарки по совместительству.
- Я сам думаю об этой проклятой свече. И, черт возьми, не могу вспомнить, куда подевал. Может, найдется. В моем доме некому порядок наводить, а я, вроде бы, не выбрасывал.
- Ну, найдешь ты ее? И что дальше? - громко спросил Владимир, сидевший за спиной Олега, стараясь перекричать игравшую музыку.
- Надо по порядку, - тоже громко предложил Герман и выключил приемник. - Сначала свеча, потом Семен, - уже тише добавил он. - Кстати, ты пробовал ему дозвониться?
Олег достал мобильный телефон и нашел нужный номер. Но, к сожалению, связи все еще не было, и попытку пришлось отложить.
Глава 2
"Норма - понятие относительное". Жил да был черный кот за углом… Оживший герой Вальтера Скотта. Пустая гостиница.
Говорят, что первое впечатление обманчиво.
То же говорят и о внешности. Опираясь на свой
жизненный опыт, смею утверждать, что это
скорее исключение, нежели правило.
Компания подъезжала к городу. Наступала ночь. Поднявшийся ветер закрыл звезды холодными серыми тучами. Пошел мелкий моросящий дождь, напомнив недавние приключения, случившиеся в такую же погоду. Тягостная и унылая атмосфера воцарилась в салоне автомобиля. Хотелось в уютное тепло, включить все осветительные приборы, телевизор, услышать, как шумит закипающий чайник и забыть хотя бы на время все эти неправдоподобные жуткие истории, произошедшие с ними и услышанные от других.
Когда машина пересекала перекресток, дорогу перешел большой черный кот. Именно перешел: неторопливо, вызывающе, вразвалочку, даже повернул голову и посмотрел в сторону автомобиля. Два ярких зеленых фонарика зловеще блеснули в свете фар.
Олег затормозил, сдал назад и повернул направо. Кот остановился, сел под окном низенького глинобитного дома и проводил взглядом одинокую, словно сгорбившуюся машину, удаляющуюся по пустой ночной улице.
Прошлая бессонная ночь давала о себе знать, и друзья решили найти недорогую гостиницу и переночевать в Акбасаре. Все равно оставалось не менее четырех часов езды, а ночью - и того больше. Нужную гостиницу нашли быстро, по той простой причине, что других в городе и не было.
- Да-а-а, господа, это какой-то постоялый двор, а не гостиница,- высказал свое мнение Талгат, когда машина въехала в ворота, услужливо распахнутые ночным сторожем, бывшим в одном лице еще и швейцаром, и дворником. Довольно странно было увидеть его подметающим двор в начале первого ночи.
- Что это вы, батенька, по ночам метете? - искренне полюбопытствовал Владимир, поднося зажженную зажигалку сторожу, который уже успел "стрельнуть" сигарету у потенциальных постояльцев.
- Во-первых, я сторож, а во-вторых, не могу я здесь спать после того как одна дамочка приезжая переночевала. С тех пор она постоянно мне является.
- Начинается, - сокрушенно произнес Герман.
- Вы хотели сказать, снится? - с надеждой поправил Владимир.
- Нет, дорогой, именно является.
- Что, "дама сердца"?
- Ага, видел бы ты эту даму!
- А ее не Белая Горячка звали, случайно?- вступил в разговор Олег.
- Зря ты так, парень, - обиделся мужчина, - я, конечно, выпиваю, но в меру. Свою норму знаю.
- Норма - понятие относительное, - сумничал Олег и помог ему закрыть ворота.
Сторож-швейцар снова закурил, взяв сигарету, любезно предложенную Олегом. Компания уселась на лавочке возле лестницы, ведущей к парадному входу гостиницы, устроив общий перекур. Ступени были деревянные, как и само двухэтажное здание. Постройка старая, но еще довольно крепкая. Деревянные окна первого этажа поменяли на пластиковые, но до второго этажа дело не дошло, поэтому окна даже в темноте заметно отличались. Фонарей на территории было много, но горели только два, так что вид старого слабо освещенного здания вызывал неприятные мысли. К тому же свободно разросшиеся клены, занимающие почти всю территорию, накрывали двор шатром из переплетенных ветвей, закрывая небо, и без того зашторенное тучами.
Сторож, куривший на лавке с нашими героями, отлично гармонировал с мрачностью здания и окружающего кленового парка. Он был тягостно молчалив, одет во все темное, к тому же небрит, черноволос и черноглаз. На вид ему был лет сорок, хотя, наверное, он был не намного старше парней, исключая Олега. С большим, загнутым как у орла носом, густыми бровями и широкой волевой челюстью, он походил на разбойника из романа Вальтера Скотта. Крепкая широкоплечая фигура и шрам, пересекавший неправильно сросшуюся бровь, еще больше усиливали это сходство. Никто из парней, наверное, и не удивился, если бы он вдруг сунул пальцы в рот, громко свистнул, и из-за черных кривых деревьев выскочили друзья-разбойнички.
- Ну, что, пора на покой? - низким хриплым голосом спросил сторож, докурив, и точно запустил сигарету, которая описала траекторию горящего самолета с конечной точкой в урне. - Надолго к нам?- поинтересовался он, поднимаясь по скрипучим ступеням.
- До утра, - ответил Владимир, взявший на себя в этот раз роль дипломата. - А что, много жильцов в гостинице?
- Вчера спортсмены съехали, так что, кроме вас, только один. Он, правда, скоро две недели живет. Бухает, но платит исправно.
Слово "исправно" прозвучало странно и непривычно, будто и впрямь здесь была не гостиница, а постоялый двор позапрошлого века.
- Осенью студенты заселяются, да иногда молодым семьям комнаты сдаются. Вообще-то, гостиница наша уже почти продана под застройку какой-то коммерческой фирме. Никак один вопрос решить не могут - здание ведь старинное, тысяча восемьсот какого-то года. Мол, памятник исторический. Только памятник этот скоро развалится или крысы его съедят.
- Хорошая реклама, может, другую гостиницу поискать? - ухмыльнулся Владимир.
- Не бойся, насчет грызунов - это я так, для красоты слога, смотри, какой у нас крысолов, - мужчина указал на большого черного кота, сидевшего под стулом на вход. - Недавно прибился.
Владимиру показалось, что это тот самый кот, который двадцать минут назад переходил дорогу. Кот посмотрел в сторону прибывших, прищурился, словно ухмыльнулся, и задремал.
Из комнаты, находившейся позади администраторской стойки, вышла средних лет женщина, казашка. Было видно, что ее разбудили, тем не менее она приветливо поговорила с полуночниками и, улыбаясь зелено-карими глазами, выдала сторожу ключи от четырехместного номера на втором этаже. Одета она была в гостиничную униформу, во времена Лермонтова сказали бы: "в стиле мадам Рекамье" - просто, но со вкусом, и светилась каким-то неуловимым обаянием. Взяв предоплату и пожелав спокойной ночи, женщина сразу же скрылась за высокой старинной дверью, выкрашенной во время последнего ремонта блестящей перламутровой краской. Надо сказать, что ремонт был выполнен довольно грамотно, интерьер выдержан в классическом стиле, но без избытка декоративных элементов, присущих этому направлению. Арочные своды проемов, потолочный плинтус с объемным рисунком, розетки люстр с тем же рельефом и белый багет, обрамляющий зеркала холла и коридоров - вот все, что говорило о стиле. Цвет стен - светлый, даже не цвет, а оттенок белого. Пол небольшого холла облицевали светлой серо-коричневой плиткой, а в коридорах настелили ковровое покрытие того же цвета, но на полтона темнее.
Номер, в котором предстояло провести остаток ночи, был отделан теми же материалами, что холл и коридоры, и в тех же цветах. Лишь копии известных картин Левитана и Шишкина, висевшие над каждой кроватью, выделялись яркими пятнами. Помещение было довольно просторным, с высокими окнами и потолком, отчего казалось не очень уютным и даже прохладным.
Сторож-дворник, а теперь еще и консьерж, заверил, что постель свежая и принес из буфета кое-что из холодных закусок. Наскоро перекусив, друзья улеглись спать. В гостинице было тихо, за окнами тоже, только где-то далеко, в центре города, проносились запоздалые автомобили, нарушая абсолютную тишину.
Продолжение в 24 части. Подпишитесь на канал - так легче находить продолжение.