Начало по ссылке ниже
Толпа пассажиров пытается сесть в поезд на вокзале в годы Гражданской войны
Именно такой эшелон с бандитствующими дезертирами и двигался впереди экспресса, на котором ехало в Харбин семейство Будбергов:
«Жена спросила одного начальника станции, почему они не пропустят экспресса вперед во время остановки «товарищей» на продовольственных пунктах, на что тот ей ответил: «сударыня, разве охота кому умирать раньше времени и насильственной смертью»?!
А вот дальше произошли следующие интересные события:
«Когда подходили к станции Шарья, то там происходило побоище между прибывшим на станцию эшелоном и местными милиционерами; побоище окончилось восьмью убитыми и несколькими десятками раненых.
26 Января1918 года.
«…на станции рассказывали, что чрезвычайный комиссар Северной Области сегодня утром он нагнал эшелон, устроивший побоище на ст. Шарья, и расстрелял тут же на полотне всех зачинщиков».
К сожалению, А.П. Будберг не указывает фамилии этого «чрезвычайного комиссара Северной Области».
А жаль.
То, что грозный комиссар сумел «привести в чувство» этот бандитствующий дезертирский эшелон, и даже добился от них выдачи зачинщиков (которых тут же расстрелял, для вразумления остальных негодяев), дорогОго стоит.
Не так-то просто было это сделать.
Оружия у всех дезертиров хватало с избытком (порой они прихватывали и везли с собой, на продажу, даже пулеметы и легкие орудия).
«Нагнать страху» и заставить повиноваться людей, которым, после 3-х лет мировой войны, и своя, и чужие жизни были «копейкой», нужно было уметь.
А потом этот чрезвычайный комиссар Северной Области, ненароком и порушил весь тщательно организованный наркотрафик:
«Увидав в нашем поезде вагон-ресторан грозный комиссар решил, что буржуи могут обойтись и без этого вагона, и перевел его на свой меридиан; нам это все равно, ибо мы им не пользуемся, но зато в отчаянии опиопровозители, составляющие половину пассажиров: оказывается, что у них в стенках вагона-ресторана заделано восемь пудов опиума, стоимостью свыше полумиллиона. Один из них остался в Вятке, очевидно для того, чтобы выручать свой товар».
Представляете, насколько хорошо все было налажено для того, чтобы в военное время, через все границы и таможни, доставить из Персии в Питер ВОСЕМЬ пудов опиума, там его запрятать в стенки вагонов экспресса, и снова вести через все таможни и границы в Харбин?!
Судя по всему, наркотик был упрятан отнюдь не только в стенках этого конфискованного вагона-ресторана, но находился и в стенках других вагонов. Не случайно остался «выручать» свой товар только один из наркокурьеров, а остальные продолжили путь с экспрессом.
Вернемся к событиям Первой мировой войны, связанными с наркотиками и наркоманией.
23 октября 1914 года вышел в свет циркуляр «О содействии общественным установлениям и частным фирмам, нуждающимся в приобретении лекарственных средств». Документом поощрялось развитие фармако-химической промышленности, занятой производством необходимых фронту лекарств.
14 мая 1915 года в Петрограде состоялось экстренное Межведомственное совещание при Департаменте земледелия МВД Российской империи «Об улучшении производства в России лекарственных растений».
Совещание констатировало: «Переживаемая ныне освободительная война обнаружила тяжёлую зависимость России от германской промышленности, между прочим, и в деле снабжения населения лекарствами».
Признано целесообразным «возделывание снотворного (опийного) мака – Papaver somniferum – и создание собственной промышленной базы по кустарной и фабричной переработке сырья и производства ассортимента лекарств».
К сожалению, найти официальные российские данные производства и закупки за рубежом наркотических средств очень сложно. Вполне возможно, что такой статистики, при царе, попросту не велось.
Совсем другая картина была тогда на Западном фронте и в армиях Центральных держав
«Союзные армии и армии их противников скорее уж испытывали перенасыщение поставками медикаментозных препаратов. При этом героин, по причине его большей наркотической активности, использовали чаще, чем морфий и опий. Разумеется, и привыкание к нему наступало быстрее. Не зря на Западе его обозвали «солдатским лекарством».
Большое хождение имел в Европе кокаин.В годы Первой мировой войны Герман Геринг (1893-1946) – будущий рейхсмаршал нацистской Германии, с охотой вдыхал белый порошок, отправляясь в очередной полёт на самолёте-истребителе. Так поступало немало лётчиков. Через 30 лет Геринг превратился в закоренелого наркомана. Во время его ареста американцами в Берхтесгадене при нём нашли 20 тысяч ампул с морфием, этот скромный запасец хранился в двух больших чемоданах, принадлежавших рейхсмаршалу», - отмечал исследователь Б. Калачев в своей статье «Наркотики в окопах и в тылу Первой мировой».
В русской армии такого размаха наркомании не было, но это зло, постепенно, проникало в широкие слои офицерства, врачей, медперсонала и близких им людей.
По понятным причинам, это никогда особенно не афишировалось, однако известно, что даже многие известные люди становились наркоманами.
Кому-то из них чудом удавалось «соскочить» с иглы или кокаина (как, например Александру Вертинскому, или Михаилу Булгакову), но многим сотням тысяч это сделать не удалось…
Разумеется, и многие офицеры, особенно те, кто был неоднократно ранен, тоже попадали в наркотическую зависимость.
Наиболее яркий пример – знаменитый генерал Яков Слащов- Крымский.
В годы Первой мировой он прошел боевой путь от командира роты лейб-гвардии Финляндского до командира лейб-гвардии Московского полка, получив в боях 5 ранений и 2 тяжелые контузии.
В результате перенесенных страданий он и стал кокаинистом-наркоманом.
О своей встрече с Я. Слащовым рассказывал Александр Вертинский.
В 1918 году Вертинский гастролировал в Одессе, следуя за частями Белой армией, отступавшей под ударами красных.
Как вспоминает Александр Николаевич, в гостинице, где он остановился, ночью его подняли с постели и привезли в походный вагон генерал-лейтенанта Якова Слащёва.
«Хотите кокаину?» - спросил его Слащов.
Вертинский, сумевший избавиться от пристрастия к кокаину в годы Первой мировой, вежливо отказался.
Тогда Слащов попросил артиста исполнить свою любимую песню «Мальчики», и Вертинский запел ему знаменитое:
«Я не знаю, зачем, и кому это нужно,
Кто послал их на смерть не дрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и не нужно,
Опускали их в вечный покой.
Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом...»
Слащов и его соратники прослушали легендарную песню в гробовой тишине.
Из этой странной встречи Вертинскому запомнились такие детали:
«…посредине стола стояла большая круглая табакерка с кокаином… в руках у сидящих были маленькие гусиные перышки-зубочистки. Время от времени гости набирали в них белый порошок и нюхали, загоняя его то в одну, то в другую ноздрю».
Нюхал кокаин, по наблюдениям Вертинского, и сам генерал, крайне бледный и измождённый.
После Февраля 1917 года начался распад и разложение русской армии и государства. С началом Гражданской войны продолжилось разорение аптек, в которых имелись наркотики, солдатами и матросами как «белых», так и «красных», это стало обычным явлением.
В это время и появилось жаргонное выражение «Балтийский чай», который представлял из себя не что иное, как смесь питьевого спирта с кокаином.
Говорят, что "накоктейлившиеся" бойцы могли не спать сутками, не ведали усталости, в атаку шли без страха, и при ранении не ощущали боли.
Впрочем, официальная историческая наука на этот счет хранит молчание.
Наш знаменитый хирург Н.Н. Бурденко, анализируя средства наркоза, применявшиеся в 1914 году на Северо-Западном фронте, сетовал на отсутствие препаратов, которые не вызывали бы зависимость от них у раненых, настаивал на необходимости в этом плане тщательно готовиться к будущим войнам.
Его призыв актуален и в нынешние дни.
По разным подсчетам количество раненых в царской армии в годы ПМВ было от 3,2 млн. до 3,8 млн. человек.
Скольких из них удалось бы спасти полевым врачам, будь наркотиков в санитарных частях Русской армии – побольше, а в тылу – поменьше, никто ответит.