Перед тем, как оказаться в Афганистане, я имел смутное представление об этой стране. Все мои «знания» ограничивались только тем, что я успел вычитать в агитках. Самое мое сильное впечатление об Афгане — обилие огромных кладбищ. Они широкой полосой тянутся вдоль многочисленных дорог, иногда на километр и более. Все это как неразрывная естественная часть афганского ландшафта. Ни одного кустика, никаких надписей или хотя бы изгородей. Только овальные надмогильные холмики, окаймленные из мелких камешков, да поставленные вертикально неотесанные каменные плиты, напоминающие могилы.
Откуда они, ведь на протяжении сотен километров, которые мне пришлось избороздить по Афганистану, сколько-нибудь значительное поселение — явление редкое. Только иногда, если удается, можно увидеть неподалёку от дороги одинокую глинянно-каменную хижину. Понятно, что не былые обитатели этих хижин «населяли» огромные кладбища. По-видимому, здесь похоронены тысячи тех афганцев, потомки которых и поныне кочуют по древним путям предков, мимо своих родовых кладбищ. Обойти вниманием эти громадные кочующие толпы — значило бы непринять во внимание одну из самых характерных и политически важных черт современного Афганистана.
Осенью и в предзимье в центах и северных районах Афганистана становится холодно. Главное же – не хватает корма для скота. И люди со своими верблюдами, ишаками, муллами, курами и всевозможным скарбом неторопливо перемещаются на юг и юго-восток, в сторону пакистанской границы. С наступлением весны и жаркой погоды, когда на юге выгорают пастбища, те же массы афганских племен трогаются в обратный путь. И так — из века в век, из тысячелетия в тысячелетие. Как-то даже не верится, что и сегодня видишь наяву нечто вроде исторического переселения народов. Жизнь и история в Афганистане имеет свойство просто останавливаться.
Во главе длинной вереницы верблюдов, привязанных один к другому, неторопливо и удивительно легко шагает высокий седобородый старик-вожак с посохом в руке, обутый в сандалии. На верблюдах — огромные вьюки. Тут и войлоки для палаток, и одежда, и котлы, и кувшины с питьем, и связки сухих веток, и даже конский и верблюжий помет для костров. А наверху поклажи сидят смуглые, черноглазые, черноволосые красивые дети. Там и сям восседают на верблюдах женщины с большими серьгами в ушах и сверкающими металлическими украшениями. Поодаль, сторонясь от них, шагают обособленными группами мужчины. Так передвигаются афганские племена.
Я много наблюдал за жизнью этих людей, хотя мы и частенько постреливали друг в друга. Но в памяти больше остался разносящийся тихим ветром по округе запах беловато-синего горьковатого дыма.
Больше половины населения Афганистана составляют пуштуны. Но мало кто знает о восточных — патанах. Они проживают в районе Башгульского хребта, по которому проходит современная граница Афганистана с Пакистаном. Хотя отношения внутри этих племен непростые, но они в минуту опасности всегда выступают вместе. Поэтому еще в XIX веке сикхи, англичане, да и мы, уже в XX веке, должны были к ним приспосабливаться.
Достаточно было «не угодить» (мягко говоря) одному роду, как по всей территории от Читрала до Белуджистана его поддерживали остальные. Британский генерал Джордж Мак-Мунн писал об этом еще в XIX веке: «Масуды связаны с вазирами, вазиры — с
займутхами, займутхи — с оракзаями, оракзаи — с африди, африди — с момандами, моманды — с племенами Баджаура, Баджаур — с Диром, Дир — со Сватом, Сват — с населением долины Инда, а те — с племенами Черных гор».
В основе сплоченности патанов лежат три фактора: общий этнос, ислам и традиционный кодекс чести — Пуштували. Кроме языка (пушту), культуры, пуштунов объединяет еще и сознание, что все они произошли от легендарного прародителя Кайса Абдуррашида (Патана). В междоусобицах это родство порой забывается, но при отражении агрессии извне патаны выступают как кровные братья. Государство в глазах пуштунов является не только верховным ханом, но и приобретает статус иноземного племени. Вот что по этому поводу, например, говорил в 1945 году афганский посол в Москве: «Около сотни лет англичане управляют нашими племенами в так называемой «полосе независимости», но они ничего им не дали, даже не научили их понимать, что такое Англия. Абсолютное большинство этих племен представляют англичан как одно из племен, которое нападает на них, убивает, а они, в свою очередь, убивают англичан».
Стоит ли комментировать это высказывание нам, кто пытался оказать вооруженную поддержку афганскому «народному режиму»?
Большая часть патанов исповедует ислам суннитского толка. За многовековую борьбу за независимость и создание своего государства пуштуны выработали устойчивую традицию объединяться вокруг почитаемого «свягого человека» (пира, шейха, факира) из местного духовенства. Основным занятием пуштунов являются земледелие и скотоводство, хотя природные условия для ведения сельского хозяйства крайне неблагоприятны. Редкие дожди, сорокаградусная жара не позволяют собирать хорошие урожаи. Поэтому важной статьей доходов пуштунов являются транзитная и контрабандная торговля. В последние годы — наркотики.
Представителей всех афганских племен можно, конечно, увидеть в Кабуле. И хотя современная цивилизация все-таки затронула этот древний город, у меня больше сохранилось ассоциаций, созвучных с высказыванием русского врача XIX века Яворского: «Глина и пыль, пыль и глина…»
Автор: Владимир Петров
Продолжение следует Начало здесь