Начало тут:
Итак, новый год наступил. В этот раз меня ждал редкий подарок: прямо с утра первого января бывший муж забрал детей в деревню к своим родителям на всю выходную праздничную неделю. Такое в моей жизни впервые: у меня никогда не было отпуска, который я могла бы провести одна и так, как захочу. Никто даже представить себе не может, как я сейчас ждала этого! Я уже знала заранее, что буду делать все эти свободные семь дней: сидеть безвылазно дома в одиночестве и, по возможности, ни с кем не общаться. Только музыка, книги, изредка кино и… много думать. Мне жизненно необходимо было остаться одной, чтобы подумать.
Дело в том, что я порядочно запуталась. В своей жизни, мыслях и чувствах. Это ужасно, когда не знаешь направления, куда плыть, и перестаешь отличать, что главное. Я дошла до того, что, как мне казалось, вообще утратила способность что-либо чувствовать, кроме постоянной бешеной усталости. Работа, дом, дети… Крутишься как белка в колесе, а в целом, всё безразлично. У меня регулярно стали воспаляться глаза, то один, то другой. Рецидивирующий иридоциклит, медленно, но верно ведущий к потере зрения. И в этом я тоже видела скрытый смысл: «глаза бы мои не глядели на всё это». Кое-как я научилась справляться с болезнью. Однако факт остается фактом: глаза упорно периодически воспалялись, хотя вроде бы по общему состоянию здоровья к этому не было никаких предпосылок. Они просто отказывались смотреть.
В общем, надо было срочно что-то делать. Особенно, в свете одного последнего случившегося обстоятельства, совершенно выбившего меня из колеи.
Вы загадывали желание под бой курантов? Я тоже попыталась. Но что загадывать, если не знаешь, чего по-настоящему хочешь? Если не связываться с абстракциями типа всеобщего здоровья и счастья, а отталкиваться хотя бы от своих текущих потребностей, то… у меня просто язык не поворачивался сформулировать то, что мучило меня в тот момент больше всего. Я просто не могла себе позволить загадать свое единственное осознаваемое желание, а именно: … мне требовалось одно конкретное мужское тело. Назовем этого мужчину В., и это не мой бывший (поясню сразу на всякий случай).
Так вот. Я хотела обладать им. Желание физической близости? Это, конечно, да… Но только ведь одним телесным контактом мечты мои не ограничивались… «Не телом единым…», как говорится, если перефразировать одну известную фразу. Конечно, всё это выглядело смешно, абсурдно и пошло: замотанная мамаша, мечущаяся между бытом и работой - и вдруг эти нелепые "притязания на жизнь", гормональные хотелки.
Ах, Боже мой, смущало меня всё это еще и тем, что то, чего я желала, никак не могло называться высоким словом Любовь. Или хотя бы Влюбленностью. И это меня потрясало, потому как обычно я совершенно далека от потребительского отношения к людям, и вообще всячески порицаю подобное отношение. А тут было непонятно что… Уверена я была только в одном: мне требуется В.. Зачем? Сложный вопрос.
Как появился В.? Аккурат в начале пандемии 2020 года я устроилась на новую работу. Пригласил меня туда один мой хороший знакомый D.. (обозначу его так). Рекомендации D. оказалось достаточно, чтобы меня взяли даже без собеседования. Из-за карантина, в который погрузилась на тот момент вся страна, я сразу начала работать удаленно. Моя работа тогда всех устроила, и с тех пор я по разным причинам так и не вышла трудиться в офис. Я и сейчас пока работаю дома.
С большей частью сотрудников нашего отдела, кроме начальства, я уже была знакома до своего нынешнего трудоустройства: ранее пересекались на другой работе. На этой работе должность у меня маленькая, чисто исполнительская. Все рабочие вопросы я обычно решаю с D., но иногда и непосредственно с начальником отдела (назову его А.). Общаюсь я с А., в основном, по электронной почте. Поначалу это общение носило подчеркнуто вежливый, довольно формальный характер, обычный для деловой переписки между едва знакомыми людьми. Но постепенно, время от времени в письмах от А. стали появляться то пара теплых слов похвалы, то просто какое-то человеческое замечание по рабочей теме. Мне импонировало более живое общение, и я, со своей стороны, старалась поддерживать его, избегая шаблонных ответов. В общем, судя по переписке, мы c А. были друг другу симпатичны. Странное это ощущение, когда приходится собирать образ человека по кусочкам: по тому, на что обращает он внимание, как отвечает…
Очное знакомство с А., а также с его заместителями В. и С. (С. - еще одно новое для меня лицо в отделе), состоялось спустя полгода после моего трудоустройства, на неформальной вечеринке с коллегами. Начальник решил собрать нас в кальянной, несмотря на ограничения, «для поддержания боевого духа и сплоченности коллектива». Мне настоятельно было рекомендовано прийти, «чтобы наконец познакомиться». Я очень волновалась перед вечеринкой и, как следовало ожидать, повела себя на ней самым идиотским образом.
До того вечера я видела А., В. и С. только на фотографиях в справочнике сотрудников на корпоративном сайте. На фото внешность А. совсем не вызвала у меня интереса, С. чем-то напоминал моего бывшего мужа, а потому по отношению к нему я сразу почувствовала какое-то внутреннее неприятие, а вот В. при всей своей довольно обыкновенной внешности выглядел на фото так, что я сразу сказала себе: «О! Этот мне подойдет». Разумеется, это было в шутку. Хотя, в принципе, по возрасту все трое мне более-менее соответствовали. Моей фотографии в справочнике сотрудников не было, поэтому, думаю, до вечеринки в кальянной А., В. и С. меня никогда не видели.
Надо немного пояснить. В тот период я уже больше года не состояла в отношениях с мужчинами, была поглощена детьми и попытками найти свое место под солнцем. То, что я решила, что В. мне подойдет - это было, как в детстве, когда девочки рассматривали книжки с картинками и выбирали себе наперебой, какой принцессой они будут и кто будет их принц и т.д.
Бывает так, что человек не получается на фото. Лицо выглядит плоским или, например, нос кажется чересчур длинным. И встретив такого человека вживую, понимаешь, что фотография совсем не отражает его, настоящего. Так у меня случилось с А.. Когда я в тот достопамятный вечер пришла в кальянную и впервые увидела А., то была поражена: вместо серьезного, пресного дядьки с фото, на меня смотрел видный брюнет с веселыми, хитрыми глазами. Он улыбнулся мне и при этом, будто непроизвольно, быстро окинул меня тем взглядом, каким обычно мужчины встречают новую девушку в мужском клубе. У меня неприятно похолодело сердце. Это было совсем не деловое начало. Передо мной сидел хищник. Я ожидала чего угодно, но только не этого. Конечно, может, всё дело было в бокале вина, который стоял перед ним, и расслабляющей атмосфере кальянной, совсем не подходящей для рабочих встреч. Но дело в том, что дальнейшая вот уже почти двухлетняя работа с А. ничем не подкрепила этого моего первого впечатления от его взгляда. Ничего двусмысленного в его отношении ко мне я с тех пор больше не видела. За прошедшее время мой начальник показал себя не только толковым руководителем, но и доброжелательным, открытым человеком, ровно и уважительно относящимся ко всем сотрудникам. И со временем я успокоилась на его счет. Мало ли что там было…
Однако тогда, в кальянной, того взгляда А. мне хватило, чтобы я, «девушка» и так не отличающаяся уверенностью в себе, окончательно растерялась и пала духом. Я очень смутилась. Подошла к крайнему пустому стулу, который стоял за общим столом напротив А., рядом с В. (они разговаривали в ту минуту), но в последний момент увидела свободное место подальше, около D.. Тут самообладание покинуло меня, и я рванула к D. так, как будто только его здесь и искала. Тут же завела с ним разговор. На В. я даже не взглянула. То есть, как такового официального знакомства не получилось, а В. я и вовсе проигнорировала. В какой-то момент среди разговора я все-таки вспомнила про В., глянула на него и увидела, что он задумчиво смотрит на меня не то сердитым, не то недоумевающим взглядом слегка исподлобья. Сделав вид, что ничего не заметила, я тут же отвернулась. Всю вечеринку я так и просидела около D., болтая с ним и с другими знакомыми коллегами, сидевшими поблизости. Пару раз за вечер А. со своего конца стола, среди общего гула голосов и музыки, пытался обратиться ко мне с вопросами на общие темы. Я что-то коротко отвечала, а в целом, забилась в свой угол, и никакими силами нельзя уже было меня оттуда вытащить.
На вечере пили красное вино, курили кальяны. Я заметила, что В., в основном, молчал, говорил мало. Пил виски, много курил. На меня он больше не обращал внимания. Один раз, правда, когда чокались бокалами, он улыбнулся мне, а я этому сильно удивилась. Уж больно не вязалась адресованная мне улыбка с тем его предыдущим выражением лица в начале вечера, которое, как мне показалось, однозначно давало понять, что между нами всё кончено, даже не начавшись. Позднее к нашей компании в кальянной присоединился С.. Он опоздал, и, кажется, среди общей суеты поначалу не заметил меня. Увидел, когда я стала со всеми прощаться. Надо ли говорить, что и тут обошлось без представлений друг другу. Больше ничего интересного в тот вечер не было. Я провела его как на иголках и ушла домой первой.
Дальше всё опять пошло, как было. Работы было много, пандемия продолжалась. В офис сотрудников особо не звали, кто хотел, ходил. Только начальство почти всегда работало в офисе. Изредка я участвовала в рабочих аудиоконференциях и могла слышать речи А.. Он хвалил мою работу, и, признаюсь, это очень грело меня. Про инцидент в кальянной я почти не вспоминала. Не переставала радоваться тому, что мне так повезло с руководителем. Он восхищал меня и своим быстрым умом, умением действовать, вовлеченностью в дело, и вниманием к своим подчиненным (в том числе не скупился на премии), и, особенно, готовностью брать на себя полную ответственность за работу нашего отдела. Вот это мужчина! Не буду скрывать, постепенно я стала очень симпатизировать ему. Впрочем, чего еще можно было ожидать от разведенной женщины с малолетними детьми, которая сидит дома и почти ни с кем не общается?
Пару раз в прошлом году мне довелось разговаривать по телефону лично с С. и В.. Общение с ними прошло спокойно, комфортно и почти исключительно в рабочих рамках. С. показался мне интеллектуалом, эмоциональным, с хорошим чувством юмора. С ним было легко, потому что он, видимо, любил поговорить. С С. мы быстро перешли на «ты» и впоследствии стали иногда обмениваться ссылками и полезными материалами по работе. В. поразил меня довольно низким напористым голосом с шершавостью. В общении был предельно корректен, говорил только по делу. И это было всё. Поэтому о В. я на какое-то время опять позабыла. Совсем. Тем более что прекрасный образ А., сияющий рыцарскими доспехами, затмевал для меня всех.
Правда, надо все же сказать, что А. не относится к тому типу мужчин, которые мне обычно нравятся. По тому, что я видела при встрече, читала в его письмах и слышала от него на общих собраниях-аудиоконференциях, А. казался мне слишком земным: практичный, здравомыслящий человек с простыми принципами и идеалами, ценящий простые удовольствия типа хорошей еды и вина, любящий сентиментальные песни. Все-таки обычно я предпочитаю натуры сложные, с выраженной ясной холодностью умственности, отполированной образованием и начитанностью.
Однако то, что привлекло меня в лице В. на фото, – это были каменная решимость во взгляде, целеустремленность, отсутствие сомнений. Характерный взгляд слегка исподлобья словно говорил о том, что его владельцу не раз приходилось пробивать стены головой. Шучу, конечно. Но ясно было одно: это боец. Глядя на него, мне почему-то вспоминались мозаики в подземном зале станции метро «Крестовский остров» в Питере:
Я люблю эти утрированно выпуклые серьезные лица за их выражение бесстрашия и жадности к действию. К сожалению, фото не передают этого эффекта в полной мере. Раньше, каждый раз, когда я проезжала мимо них в поезде метро, я всегда стремилась поймать их взгляд. Это был своего рода ритуал. Смешно, но я верила, что так можно получить немного их энергии и решительности… Впрочем, и до сих пор верю.
Что-то такое, сильное, было и во внешности В.. В облике А. мне же виделись, прежде всего, спокойствие, добродушие, гибкость. Чувствовалось, что он хорошо относится к людям, снисходителен к человеческим слабостям. При этом в нем есть мужество, он умеет настоять на своем. Но самым примечательным в его внешности была искра заразительного веселья и куража, пробегающая в прищуре глаз, когда он улыбался.
Что касается С., то на фото он производил впечатление человека чувствительного, с затаенной грустинкой. Из всей троицы у него оказалось самое интеллигентное лицо, тем более, что он носил очки.
Надо сказать, в жизни эти трое вообще разительно отличаются друг от друга. А. – среднего роста, крупный, устойчивый, начинающий полнеть подвижный брюнет, предпочитающий совмещать в одежде классику и удобство. Не любит чрезмерную строгость, но ценит комфорт. В. – высокий атлетический русый блондин, на работе неизменно облаченный в классический костюм с галстуком. С. – среднего роста, худощавого телосложения, но с уже заметным брюшком. Слегка рыжеватый, белокожий. С удовольствием носит джинсы, кроссовки и пиджаки.
Однако продолжу излагать события. Следующая неформальная встреча сотрудников произошла примерно через год после кальянной. У А. был день рождения, и он пригласил всех отметить его в офисе. Так я появилась в офисе в первый раз. В этот раз я уже чувствовала себя принятой коллективом и начальством, поэтому не испытывала такого панического волнения, как раньше. Я сильно опаздывала. Нужно было подняться на этаж и найти комнату, где проходило торжество. Наугад я заглянула в первый попавшийся кабинет. В нем никого не было, кроме В.. Он работал, смотрел в компьютер и не сразу обратил на меня внимание. Когда я заговорила с ним, он меня не узнал, потому что я была в медицинской маске, как того требовали веяния времени. Стащив маску, я рассмеялась и сказала что-то вроде: «Простите, я снова поставила Вас в неловкое положение». Это я имела в виду знакомство в кальянной. Мне всё хотелось как-то извиниться перед В. за проявленное тогда вопиющее невнимание к нему. Он же, по-моему, словно задумавшись о своем, почти не слушал меня. Просто поднялся и пошел показывать, куда идти. Так мы и зашли в комнату, где были все: он впереди, я за ним. А. повернул ко мне голову, сказал «привет!», подмигнул и вернулся к прерванному разговору. Коллеги, не торопясь, угощались, разговаривали между собой. В. немного постоял в другом от меня конце комнаты, потом как-то незаметно исчез. А. тоже вскоре ушел на совещание, и больше я его не видела в тот день. На прощание он подошел ко мне и по-мужски, с чувством пожал мне руку, как верному боевому товарищу.
После его ухода я оставалась недолго. Поговорила о рабочих делах с D. и С., поболтала с девчонками, посидела за столом вместе со всеми, сколько приличествовало, и решила, наконец, ехать домой. Спускаясь в лифте, я оказалась вместе с В. и еще с несколькими коллегами, которые собрались на улицу курить. Я стояла напротив В.. Рассматривать его прямо я не могла, но всё-таки разок заглянула ему в лицо. Он смотрел куда-то в пространство, отгородившись ото всех, с безразличным, скучающим видом. Окружающие его явно не интересовали. По дороге домой я размышляла о том, значит ли для меня что-нибудь, кроме простого подбадривания, подмигивание А..
Ну и наконец, последний эпизод, приведший меня, так сказать, на грань нравственного падения. Наш новогодний корпоратив проходил в конце декабря в марокканском ресторане. Я как всегда немного опоздала. Подошла к общему столу, поздоровалась со всеми и села через один пустой стул от В.. Не знаю, почему я опять не села рядом с ним. А. был еще на встрече, его мы в тот вечер ждали долго. С. стоял где-то в пробке, опаздывал. Мало-помалу я втянулась в непринужденный разговор, который вели D. и В. с другими коллегами. Выяснились интересные подробности: оказывается, В. довольно долго профессионально занимался борьбой. Я спросила: «А сейчас?» Он: «А сейчас вот мой спорт». И он указал на стакан с виски и электронную сигарету. Когда заговорили о школе и детях, В. упомянул про своего сына-шестиклассника. Еще я узнала, что он когда-то в детстве недолго жил в том же городе, что и я. В целом, В. был очень приветлив и разговорчив со всеми, шутил. Интересно было слышать, как становится громче и расходится, словно водопад, его голос, когда он увлеченно о чем-нибудь говорил. Пока не было А., он произнес тост-поздравление с Новым годом, неожиданно завершив его призывом выпить «за любовь».
Всё шло отлично. Наконец появился А., слегка уставший, но в хорошем настроении, и следом прибыл С.. А. минут пять посидел за общим столом, произнес тост, выпил, что-то съел, а потом, забрав с собой больше половины наших сотрудников (в том числе и В.), отправился в кальянную комнату ресторана: только там можно было курить кальяны. А курить нашему начальнику очень хотелось. Стрессы, видимо, всё-таки сказывались. Я и некоторые другие, некурящие, остались за столом. Ко мне подсел D., и мы начали обсуждать последние новости, коронавирус, работу. С. сидел напротив, потягивал виски. Настроение у него, по-моему, было не очень: он довольно едко шутил со своими собеседницами. Поскольку нас осталось за столом мало, в какой-то момент разговор стал общим. Помню, что обсуждали что-то смешное…
Я вздрогнула от неожиданности, когда рядом со мной вдруг скрипнул отодвигаемый пустой стул и на него молча сел В.. Разговаривать, судя по всему, он не собирался. Просто сидел, откинувшись на спинку, и курил электронную сигарету. Мне было несколько неуютно. Дым плыл мимо меня, и я невольно смотрела, как курит В.. Вообще-то я совсем не жалую курящих. Но, черт возьми, как же чувственно и уверенно он курил! Где-то я такое уже видела. Ах да, герой Лиама Нисона – Оскар Шиндлер из фильма «Список Шиндлера»: в начале фильма он приходит в ресторан, садится за столик и курит, внимательно и оценивающе разглядывая окружающих. Воплощение безграничной самоуверенности и хищника в образе мужчины – это был просто блеск.
Пару раз мне казалось, что В., скосив глаза, разглядывал меня. Когда я наконец с улыбкой обратилась к нему как к соседу за столом в попытке завести светскую беседу, он некоторое время еще продолжал курить, рассматривая воздух перед собой. Потом, словно нехотя, повернул ко мне голову и ответил так подробно и принужденно, что меня как откинуло: я сразу сникла и оставила его в покое, развернувшись обратно к столу, словно меня снова заинтересовал общий разговор. Почти сразу В. встал, чтобы пересесть подальше от меня, в более удобное кресло. Честно говоря, я почувствовала себя уязвленной и расстроенной. И одновременно с этим мне вдруг стало слегка не по себе. Вечеринка близилась к концу. В фигуре В. будто сквозила усталость, его движения стали плавными и более размашистыми. Но в них была упругость, собранность и нарочитая медлительность, как у готовящегося к прыжку хищника (навязчивый, однако, образ!). Мне вдруг почудилось, что В. стал занимать слишком много места в пространстве. Неторопливо уселся в кресло, продолжая молча курить. Он сидел, повернувшись корпусом в мою сторону, положив углом ногу на ногу, излучая вызывающую самоуверенность и… угрозу. Я сидела к нему боком и невольно следила за ним краем глаза. Он мешал мне: я никак не могла избавиться от ощущения, что он словно нависает надо мной. Пару раз, прямо взглянув на него, я каждый раз наталкивалась на пронзительный взгляд исподлобья. Страсть и злость – вот что, мне показалось, я увидела. Надо ли говорить, что всё это чрезвычайно диссонировало с его добродушием в начале вечера, и меня это пугало. Мне казалось, что его эмоции направлены на меня, поэтому я сидела, внутренне сжавшись и присмирев, хотя и продолжала участвовать как ни в чем не бывало в общем разговоре. Такое ощущение, что нас с В. отталкивало друг от друга со страшной силой, стоило только попытаться чуть-чуть сблизиться. Мы катастрофически не совпадали. Тем не менее, когда за столом возник спор по поводу значения какого-то термина, В. сам, молча, без всяких обращений с моей стороны, любезно подал мне свой смартфон, чтобы я зачитала вслух выдержку из энциклопедии.
Наконец я поняла, что уже совсем поздно, поднялась, чтобы уходить. Домой собрались еще несколько человек, включая и D.. Все стали прощаться. В. и С. оставались в ресторане. В. поднялся с кресла и стал пожимать мужчинам руки. И тут он обернулся и протянул свою руку мне. Я не очень-то разбираюсь во всяких там этикетах, поэтому обычно просто, без раздумий отвечаю копированием на любой обращенный ко мне приветственно-прощальный жест. Так и в этот раз я автоматически собралась ответить тем же мужским пожатием. В. взял протянутую мной руку, но вдруг мягко повернул мою кисть и склонился над ней в театральном поклоне для поцелуя. Немного задержался, а потом выпрямился и отпустил меня… Мне никто не целовал руку уже очень давно. В смущении я пробормотала не слишком уместные слова благодарности, повернулась и, не оглядываясь, в каком-то беспамятстве направилась к гардеробу.
Я была так обескуражена, сбита с толку, что даже не пошла в кальянную, чтобы попрощаться с А. и с другими коллегами. Мы с D. быстро оделись и вышли из ресторана на свежий морозный воздух.
Дальше в моей голове началось сумасшествие…